Читать книгу "Хороший немец - Джозеф Кэнон"

— Вы не можете так поступить с ним, — сказал тихо Джейк. — Он был хорошим человеком.

— Он мертв, — ответил Шеффер. — И нас это устраивает.

— Но не меня. И не устроит русских.

— Устроит. Русский спас Жукова. Он получит признательность от благодарного народа. А вы — от нас. Сотрудничество союзников.

— А что вы скажете насчет Эмиля?

— Ничего. Эмиля там не было. Все это время он был в Крансберге. Мы не можем заявить, что потеряли его. Русские не могут сказать, что он был у них. Инцидента не было. Вот как все это выглядит. — Шеффер замолчал, встретившись глазами с Джейком. — Инцидент никому не нужен.

— Я не позволю вам этого сделать. Только не с Гюнтером.

— А чем вы недовольны? У вас же все хорошо. Получите выгодный контракт, мы получим обратно Брандта, а русские остаются с носом. Я это называю счастливой развязкой. Понятно? Я всегда говорил, что из нас получится хорошая команда.

— Это неправда, — упрямо повторил Джейк.

— Тем не менее правда, — сказал Рон. — Я хочу сказать, весь пресс-корпус уже описал это событие именно так, поэтому она имеет право на существование.

— Нет, после того, как я изложу свою версию.

— Не хочется говорить такое, но все будут ужасно раздосадованы, если ты поступишь иначе. Они делают из тебя героя, а ты отплевываешься от них? Нет, ты не станешь этого делать. Точнее, не сможешь.

— Потому что ты ее зарубишь? Так мы сейчас пишем репортажи? Как во времена доктора Геббельса.

— Не распаляйся. Мы всего лишь проводим согласование, — сказал Рон, кивая на Шеффера. — Ради военной администрации. И тебе тоже это следует сделать.

— Ну просто влюбленные голубки, да? — тихо, с трудом подбирая слова, произнес Джейк.

— Хотите оплакивать мертвого фрица — ради бога, но в свое личное время, — сказал Шеффер, теряя терпение. — У нас и так возникла куча проблем, пока мы вызволяли своего человека. Мы поняли друг друга?

Джейк снова посмотрел в окно. В конечном счете, какая разница? Гюнтера нет, ниточка к другому человеку потеряна, дело безнадежно, как и чахлый садик под окном.

— Убирайтесь, — сказал он.

— Что означает, да, полагаю. Ну что ж, прекрасно. — Шеффер взял фуражку. — Как я понимаю, дама остается с вами?

— Да, — сказала Лина.

— Тогда полагаю, вы тоже получили то, что хотели. Это и была причина небольшой потасовки в воде?

Значит, он до сих пор не знает. Но разве это теперь важно? Эмиль снова бы начал искать и нашел бы отсутствующие документы, решил бы и эту проблему. Его счастливая развязка. Невиновный — именно этого хотел бы и Шеффер.

— Почему вы сами у него не спросите? — сказал Джейк.

— Не берите в голову, — ответил Шеффер, взглянув на Лину. — Винить его в этом я не могу. — Дешевый комплимент. Он повернулся, собираясь уходить. — Ах да, еще одно. Брандт говорит, у вас есть какие-то его бумаги.

Лина посмотрела на него.

— Он сказал, что это за бумаги?

— Его заметки. Что-то, необходимое фон Брауну. Похоже, он считает их довольно важными. Из-за чего он тут все разворотил, не так ли? — спросил он у Лины. — Приношу свои извинения.

— Очередная ложь, — сказала она, покачав головой.

— Мадам?

— И вы забираете его в Америку.

— Стараемся это сделать.

— А вы знаете, что он за человек? — спросила она, глядя прямо на него, отчего он даже слегка смутился и переступил ногами.

— Я знаю только то, что он нужен Дяде Сэму — строить ракеты. Это все, что меня интересует.

— Он лжет вам. А вы лжете ради него. Вы сказали мне, что он спас жизнь Джейку. Боже, и я поверила вам. А теперь вы верите ему. Заметки. Ну вы и парочка.

— Я лишь выполняю свою работу.

Лина, слабо улыбнувшись, кивнула:

— Да, именно так и говорил Эмиль. Ну и парочка.

Шеффер взволнованно поднял руку:

— Только не втягивайте меня в семейные разборки. То, что происходит между мужем и женой… — Он замолчал и повернулся к Джейку. — В любом случае, что бы в них ни было, они у вас?

— Нет, у него их нет, — сказала Лина.

Шеффер внимательно посмотрел на нее, не понимая, что это значит, затем повернулся к Джейку.

— У вас?

Но Джейк смотрел на Лину — все мгновенно прояснилось, четкость мыслей полная.

— Я не знаю, о чем говорит Эмиль.

Шеффер постоял секунду, покрутил фуражку в руках, а затем махнул на это рукой.

— Ладно, не важно. Все равно где-нибудь да всплывут. Черт, я думал, он все в голове держит.

После его ухода в комнате стояла такая тишина, что было слышно, как он спускается по лестнице.

— Ты их уничтожила? — наконец спросил Джейк.

— Нет, они у меня.

— Так почему ты не отдала?

— Не знаю. Думала, что отдам. Но потом они пришли на квартиру. Он вел себя как безумный. Где они? Где они? Ты на его стороне. Как он тогда на меня посмотрел. И я подумал, да, на его стороне. — Она замолчала и посмотрела на Джейка.

— А где они были?

— В моей сумочке. — Она подошла к кровати и вынула из сумочки бумаги. — Он, конечно, и не подумал туда заглянуть. В мои личные вещи. Все обыскал. Я стояла и наблюдала за ним — как сумасшедший — и я поняла. Он приезжал в Берлин не за мной, да?

— Может, и за тобой, и за ними.

— Нет, только за ними. Вот. — Она принесла их ему. — Вроде знаешь и вроде не знаешь — вот как все было. И только сейчас, когда ты рассказал, как все произошло, у меня в голове что-то щелкнуло. И знаешь почему? Я не удивилась. Так было и раньше — вроде знаешь и вроде не знаешь. Больше я так жить не хочу. Держи.

Но Джейк даже не пошевелился — только смотрел на темно-желтые листки, которые она держала перед ним.

— Что ты хочешь, чтобы я с ними сделал?

— Отдай их американцам. Но не этому, — сказала она, показав на дверь. — Он такой же. Еще один Эмиль. Лгун. — Потом убрала руку с бумагами, так что на мгновение Джейк подумал, что она, в конечном счете, не сможет отдать их. — Нет. Я отнесу их. Скажи мне, куда. Кому?

— Берни Тайтель. Я не могу просить тебя об этом.

— О, это не ради тебя, — сказала она. — Ради меня. Может, ради Германии — глупо так говорить, да? С чего-то же надо начинать. Что-то же осталось. Не только одни Эмили. Как бы там ни было, посмотри на себя. Куда ты в таком виде пойдешь?

— Он, кстати, живет этажом ниже.

— Да? Значит, не так уж далеко.

— Для тебя — далеко. — Он протянул руку к бумагам. — Он все еще для тебя что-то значит.