Читать книгу "На стороне ребенка - Франсуаза Дольто"

В доме ребенка, как только ребенок готов к дальнейшей с ним работе, его переводят в так называемый «внутренний детский сад». Там с ними занимаются, у него появляются игрушки. Но там, где дети живут от шести месяцев до трех лет, все это невозможно, все сразу ломается, и денег не напасешься. В палатах дома малютки у детей нет ничего, что можно было бы использовать для творчества, то есть для игры, – только тряпки, пеленки, ночные горшки.

Воспитательницы, нянечки тоже в состоянии некоторой фрустрации: у них перед глазами только естественные нужды ребенка. То, что дети хотят и могут сделать, все это отнесено к сфере «детского сада», именно там они что-то делают руками. Присутствие же нянечек при психотерапевтических беседах с детьми и то, что они начинают таким образом понимать, что происходит с их подопечными, само по себе уже меняет их поведение с детьми – с теми, кто проходит лечение, и с теми, кому оно не нужно, то есть с более благополучными детьми.

Маленькие лидеры

Есть дети – прирожденные руководители, командиры над теми, кто еще мал. Но их нельзя оставлять с их собственными братьями и сестрами. Насколько мне известно, это опасно.

У нас в Мезон Верт была пятилетняя малышка, которая просто паразитировала на своем трехлетнем брате (теперь в Мезон Верт мы принимаем только до трех лет) – она ни на минуту не отпускала его от себя, воспринимая его как свою часть. Когда мы запретили ей заниматься с братом, она была шокирована. Брат же наконец вздохнул с облегчением, потому что сестра перестала его душить. В девочкином поведении было нечто Эдипово – она хотела быть одновременно и папой и мамой этого ребенка. В конце концов она начала его ненавидеть, хотя жила его жизненными силами. Но с того момента, как мы ей запретили заниматься со своим братом, она прекрасно занималась с другими детьми. «Когда ты находишься у нас, – сказали мы, – брат свободен и может делать все, что хочет. А ты занимаешься, чем хочешь, с другими детьми, иначе можешь идти и не приходить больше. Можешь идти, есть и другие…» Девочка поняла. Мы вели себя как коммандос. Мать же позволяла своей дочери паразитировать на младшем брате. Но с тех пор, как мы заявили: «Можешь паразитировать на других, а на нем нельзя», делать это она перестала. Вообще перестала. Она стала рассудительным лидером других детей, на которых перенесла свои интересы. Все было хорошо, потому что она не вошла в эдипов комплекс других, с другими детьми она оставалась просто маленькой девочкой, которая для них не дублировала своим существованием ни их папу, ни их маму. Перенос состоялся. А препятствовала ему прямая генетическая связь, породившая некий эдипов аппендикс – братишка становился как бы ребенком девочки, как если бы она воображаемым образом получила его от своего отца или матери. Другой ребенок, девятилетний мальчик, который только и знал, что бесить своего младшего брата дома, оказался прекрасным лидером для остальных детей. Его мама говорила мне: «Стоит нам только зайти в какой-нибудь сад, как все дети бегут к нему, он играет с ними, развлекает. Потом говорит: «Я устал, оставьте меня в покое, я возьму книжку». И садится в какой-нибудь тихий уголок. И все ждут, пока он отдохнет. Значит, есть в нем, старшем брате-тиране, помимо этого, еще кто-то, существующий так же реально, который значим не менее и может, без какого бы то ни было ущерба для малышей, помогать им и вести за собой младших.

Встречаются такие же бабушки. С чужими детьми занимаются прекрасно, а со своими внуками ведут себя как собственники. Другие, кто не так собственнически относится к своим внукам, стараются объединить вокруг них других детей. Мне кажется, что присутствие стариков в центрах досуга, где есть детвора из разных семей, очень желательно. Но это собственническое отношение к своему ребенку как к плоти от плоти своей, тиранично. И такое отношение надо безоговорочно искоренять. Гораздо больше пользы, когда речь идет об общении стариков и детей, может принести общение вербальное.

Теперь есть тенденция создавать группы бабушек, которые рассказывают всякие истории. Многие из них выступали и на телевидении. Я очень хорошо представляю себе такой радиоканал, по которому звучали бы только сказки. Почему бы и нет? По нему можно было бы читать и отрывки из великих книг…

В течение довольно длительного периода Франсуа Перье читал на «Франс-Интер» сказки. Недавно, на «Европе-1», Анни Жирардо рассказывала каждое утро какую-нибудь историю, только не сказочную. Об этом же она просила своих слушателей: «Присылайте и вы свои истории. Истории, которые случались с вами или происходили с кем-то из ваших знакомых. Присылайте мне». И затем, «причесав» эти истории, она рассказывала их: это были реальные истории о работе молодых девушек, об эксплуатации женщин, о свадьбах, когда всё вроде бы в порядке, но потом волк, который скрывался в шкуре жениха, показывает зубы, как только жених превращался в мужа. Можно было бы провести интересный опыт: попросить детей рассказывать перед микрофоном свои истории (почему бы это не могла быть свободная радиостанция?); это могло бы помочь другим детям, потому что, слушая, что произошло с другими, они бы могли понять, что другие тоже переживали нечто подобное. И в то же время вербальная самореализация помогла бы от многого освободиться.

5 глава

Никто, кроме детей, этого не скажет

Будущим родителям, которые не хотят страдать педофилией[211]

Фрейд в свое время совершил революцию, обнаружив, что сексуальное поведение взрослых уходит своими корнями в те истории, которые относились к каждому из родителей, в то, к кому более был привязан ребенок – к отцу или к матери, поскольку идентификация и раннее соперничество у всех людей относится к первой зависимости от тех, кто дал тебе жизнь и стал о тебе заботиться, к первым чувственным и сенсорным фиксациям на родителях, брате, сестре, которые не имели ничего общего с кровосмешением и генитальной областью. Однако именно все эти факты являлись эмоциональным источником тоски, страдания, страха. Этот неминуемый страх, который испытывали все, но взрослые о нем потом забывали (откуда и осуждение Фрейда в научной среде), Фрейд назвал страхом перед кастрацией, он связывал его возникновение с конфликтами, переживаемыми ребенком от пяти до семи лет – этот период и получил название «Эдипова» в память об античном мифе.

Если родители предоставили ребенку право пользоваться свободой, ребенок становится автономным (самостоятельным), его интересуют все законы социальной жизни и собственный успех.

То, что раньше называли «разумным возрастом», переводит разрешение этого конфликта в сознательное принятие закона, запрещающего реализацию желания инцеста. Как принимается этот закон, зависит от свойств этнической среды. Узловой момент «разумного возраста» – это принятие закона, который управляет всеми людьми одного пола, распространяясь даже на область воображения. Это вызывает у ребенка мутацию, то есть это интеграция его как субъекта, отвечающего за свои обдуманные поступки, в общество. Если родители предоставили ребенку право пользоваться свободой, ребенок становится автономным (самостоятельным), его интересуют все законы социальной жизни и собственный успех в его возрастной среде, за пределами родительской семьи. Тогда его желание, пока не наступила половая зрелость, приобретает творческую ориентацию или концентрируется в области технологического обучения, приобретения полезных знаний, игры. В подростковом периоде происходит переструктурирование намеченного эдипова комплекса и окончательное разделение генитального желания и инцестных устремлений при динамогенном отталкивании инцестных намерений в пользу поиска объекта желания в обществе, вне семьи. Когда тело повзрослело, человек обретает возможность продления своего рода и обеспечения этого. Но это суть воплощения его символической воли матери-отца, его любви к своим детям, чувства ответственности по отношению к ним и возможности выносить те обязанности, которые могут обеспечить детям выживание, безопасность и предохранение от опасности. Это также та родительская ответственность, которую общество возвело в закон. Это чистота родительского желания по отношению к своим детям, взрослых воспитателей и учителей по отношению к юным. И это желание вместе с языком информирует желание юных о реальности и ее законах, подталкивает их к проявлению инициативы, к участию в семейных и социальных делах по родительскому и воспитательскому примеру. Тем фактом, что инцест является областью запретного, взрослые поддерживают уверенность юных в их будущей детородной способности, которая будет направлена на тех, кого они будут любить вне семейного круга. Родители поддерживают свободу маленьких и больших детей в приобретении ими самостоятельного поведения через посредство их личного творческого, формообразующего опыта, который приобретается по мере их роста и в процессе обретения которого на задний план постепенно уходит семейный и воспитательский контроль, что также позволяет детям подниматься в социальной жизни до уровня морально самостоятельных субъектов, отвечающих за свои слова и поступки.