Читать книгу "Муж и жена - Уилки Коллинз"

— Я просил вас взглянуть на нее…

— А я ответил, что уже на нее нагляделся.

— Тогда взгляните на меня. В моем присутствии, в присутствии остальных станете ли вы отрицать, что должны жениться на этой даме, ибо связали себя клятвенным обещанием?

Джеффри внезапно поднял голову. Глаза его на мгновение задержались на сэре Патрике, потом он медленно, очень медленно перевел взгляд; в глазах появилось недоброе сияние, жуткий тигриный блеск — они остановились на лице Анны.

— Я знаю, что я ей должен, — прошипел он.

Во взгляде его читалась испепеляющая ненависть, в голосе звучала свирепая жажда отмщения. На него было страшно смотреть; страшно было слышать произнесенные им слова. Мистер Мой негромко предупредил его:

— Держите себя в руках, иначе я выхожу из игры.

Ничего не ответив, ничего не слыша, Джеффри поднял руку и рассеянно взглянул на нее. Он что-то зашептал про себя, начав при этом вести счет; медленно загнул один палец, другой, третий. Потом снова уставился на Анну, с той же испепеляющей ненавистью во взгляде, и заговорил (на сей раз обращаясь прямо к ней) с той же свирепой жаждой отмщения в голосе:

— Если бы не вы, я бы женился на мисс Гленарм. Если бы не вы, я не поссорился бы с моим отцом. Если бы не вы, я бы выиграл забег. Я знаю, что я вам должен.

Его свисавшие вдоль тела руки непроизвольно сжались в кулаки. Голова снова опустилась на могучую грудь. Больше он не сказал ни слова.

Никто не шевельнулся, никто не проронил и звука. От ужаса все лишились дара речи. Анна снова посмотрела на Бланш. Мужество не покинуло Анну даже в эту минуту.

Сэр Патрик поднялся. Сильные чувства, которые ему до сих пор удавалось подавлять, отпечатались на его лице, ясно прозвучали в его голосе.

— Идемте в соседнюю комнату, — позвал он Анну. — Мне нужно немедленно поговорить с вами!

Не замечая всеобщего изумления, не обращая ни малейшего внимания на протестующие возгласы его невестки и шотландского адвоката, он взял Анну за руку, открыл раздвижные двери в конце комнаты, провел Анну в смежную и снова закрыл двери.

Леди Ланди бросила возмущенный взгляд на своего консультанта. Бланш поднялась, сделала несколько шагов и, затаив дыхание, остановилась в напряженном ожидании, глядя на раздвижные двери. Арнольд шагнул вперед, намереваясь сказать что-то своей жене. К мистеру Мою подошел капитан.

— Что это значит? — спросил он.

Мистер Мой, тоже крайне взволнованный, ответил:

— Это значит, что до меня не довели всех обстоятельств дела. У сэра Патрика Ланди есть какая-то улика, которая серьезно компрометирует мистера Деламейна. До сих пор ему удавалось держать ее в тайне, но сейчас он понял, что вынужден ее предъявить. Как произошло, — суровым тоном спросил адвокат, повернувшись к своему клиенту, — что вы оставили меня в неведении?

— Я сам об этом ничего не знаю, — буркнул Джеффри, не поднимая головы.

Леди Ланди сделала Бланш знак отойти в сторону и шагнула к раздвижным дверям. Мистер Мой остановил ее.

— Я советую вашей милости хранить терпение. Вмешательство здесь бесполезно.

— Разве, сэр, в моем собственном доме я не имею права вмешаться?

— Если я правильно понимаю происходящее, мадам, разбирательство в вашем доме близится к концу. Ваше вмешательство приведет к тому, что пострадают ваши же интересы. Давайте наконец выясним, на каком мы свете. Не будем торопить событий.

Леди Ланди уступила и вернулась на место. Все сидели и молчи ждали, когда откроются двери.

Сэр Патрик Ланди и Анна Сильвестр были в соседней комнате одни.

Из нагрудного кармана сюртука он вытащил лист бумаги с письмом Анны и ответом Джеффри. Рука, державшая его, тряслась; подрагивал и голос.

— Все, что можно было сделать, я сделал, — сказал он. — Испробовал все средства, лишь бы не предъявлять эти письма.

— Сэр Патрик, я вам безмерно благодарна за вашу доброту. Но теперь письма придется предъявить.

Спокойствие Анны являло странный и трогательный контраст с бурей чувств, охвативших сэра Патрика. Лицо ее было непроницаемо, голос, когда она отвечала ему, звучал ровно. Сэр Патрик взял ее за руку. Дважды он пытался заговорить; и оба раза не мог совладать с волнением. Молча он протянул ей лист с письмами.

Так же молча она отвела его руку — не поняла, что у него на уме.

— Заберите это, — сказал он. — Я не могу это предъявить! Hе смею! После того что я видел и слышал в соседней комнате… бог свидетель, я не посмею просить вас объявить себя женой Джеффри Деламейна!

Она ответила ему одним словом:

— Бланш!

Он нетерпеливо покачал головой.

— Даже не в интересах Бланш! Даже не ради Бланш! Да, риск есть, но я готов рискнуть. Я остаюсь верен собственному суждению. Моя точка зрения восторжествует — так я считаю! Что ж, дадим делу законный ход! Это дело буду вести я, и я его выиграю!

— Вы в этом уверены?

Вместо ответа он сунул ей в руку письмо.

— Уничтожьте его, — прошептал он. — И можете положиться на меня — никто о нем не узнает.

Она взяла письмо.

— Уничтожьте его, — повторил он. — Они могут открыть двери. Могут войти в любую секунду и увидеть его у вас.

— Прежде чем уничтожить его, сэр Патрик, я должна вас кое о чем спросить. Бланш отказывается вернуться к мужу, если не будет твердо знать, что она — его жена. Если я предъявлю это письмо, она сможет вернуться к нему сегодня же. Если я объявлю себя женой Джеффри Деламейна, я раз и навсегда сниму с Арнольда Бринкуорта все подозрения в том, что он женат на мне. Есть ли у вас другой способ, который освободит его от подозрений столь же надежно и действенно? Ответьте мне как человек честный и благородный должен ответить женщине, которая безгранично ему доверяет!

Она заглянула ему прямо в глаза. Он не выдержал ее взгляда и опустил взор, ничего не ответив.

— Это и есть ваш ответ, — сказала она.

С этими словами она прошла мимо него и взялась за ручку двери.

Он задержал ее, мягко увлек назад в комнату. В глазах его стояли слезы.

— Чего нам ждать? — спросила она.

— Подождите, — ответил он. — Сделайте мне такое одолжение.

Она спокойно села на ближайший стул и в задумчивости склонила голову на руку.

Он нагнулся к ней и нетерпеливо, почти сердито, встряхнул ее. Ее непреклонная решимость ужасала его, стоило вспомнить о сидевшем в соседней комнате Джеффри.

— Не спешите, подумайте, — взмолился он. — Не поддавайтесь минутной вспышке! Вами движет ложное возбуждение. Ничто не обязывает вас к такой немыслимой жертве!

— Возбуждение! Жертва! — Она повторила его слова с грустной улыбкой. — Знаете, сэр Патрик, о чем я сейчас думала? Всего лишь о старых временах, когда я была совсем девчонкой. Печальная сторона жизни открылась мне очень рано, раньше, чем положено детям. С моей мамой обошлись жестоко, она осталась одинокой и покинутой. От суровых шотландских законов о браке она пострадала еще больше, чем я. Сердце ее было разбито, и она умерла. Но в последнюю минуту ей принесла успокоение подруга, которая обещала стать матерью ее ребенку. За все годы, что я прожила с этой доброй женщиной и ее дочкой, я не помню ни одного несчастливого дня — пока судьба не разлучила нас. Женщина эта ушла из жизни вместе со своим мужем; а я с ее дочкой остались одни. Она сказала мне прощальные слова. Смерть страшила ее, леденила сердце. «Я обещала твоей маме, что ты станешь мне родной дочерью, и душа ее успокоилась. Успокой и ты мою душу, Анна, прежде чем я покину этот мир. Что бы ни случилось в будущем — обещай мне, что всегда, как и сейчас, будешь Бланш родной сестрой». Скажите, сэр Патрик, где же в этих воспоминаниях о былом ложное возбуждение? И о какой жертве можно говорить, если я делаю это ради Бланш?