Читать книгу "Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры - Найо Марш"

— Правда? — спросила Трой. — Ах, ну да. Тоттенхэм[152]. Но почему именно Тоттенхэм?

— Об этом надо спросить у полковника, — сказал Аллейн.

IV

— Маулт, — объяснил Форрестер, — с детства болел за «Шпоры»[153]. Потому и выбрал такую фамилию.

— Нам, в общем, было все равно, — добавила жена. — Поначалу Фред пытался спорить, предлагал «Болтон» или «Вулверхэмптон»[154], но тот и слышать не хотел. Так что мы зарегистрировали ее как «Тоттенхэм».

— Каким же образом дело дошло до такого кризиса? — поинтересовался Аллейн.

Полковник горестно взирал перед собой, словно ничего не видя.

— Расскажи ты, Клу.

— Когда речь зашла о помолвке, Фред подумал… хорошо, мы оба подумали, что нечестно получится, если Хилари женится, сам не зная на ком, так сказать. Она ведь навешала ему на уши всякой лапши…

— Постойте-ка! — воскликнул детектив. — Она что, знала?..

— Нет, конечно, она не знала, — заверили его старики хором. — Ей просто сказали, что у нее нет ни родителей, ни родственников.

— Об этом имелась договоренность с Маултом, — добавил полковник. — С самого детства она росла в таком убеждении. Отец, конечно, видел ее, когда она к нам приезжала из своей школы.

— Он просто светился изнутри, — вставила супруга. — Водил ее в зоопарк…

— Читал «Питера Пэна» и все такое, — подхватил Форрестер. — Кажется, он слегка потерял бдительность и дал ей понять, что сказка про мальчика, который не помнит родителей, потому что удрал от них через дымоход, имеет к ней какое-то отношение.

Однако с годами выяснилось, что на подобных намеках Крессида выстроила совершенно иной, роскошный замок из фантазий. И когда поняла, до какой степени Хилари бредит всеми этими гербами, геральдикой и рыцарскими легендами, то изо всех сил постаралась в них вписаться.

— Знаете, — уныло заметил полковник, — мой племянник так носится с подобными вещами — просто ужас. Придает им такое значение. Девочка опасалась — и у меня язык не повернется сказать, что зря… Она думала: если жених узнает, что она ему врала, то… посмотрит на это очень сурово. Моя вина — видит бог, только моя, но… в общем, она упорно продолжала рассказывать Хилари небылицы, и наконец я сказал ей, что пора выбросить из головы весь этот аристократический вздор. Боюсь, я зашел даже дальше…

— Он ей сообщил, — закончила за него миссис Форрестер, — не упоминая, конечно, о Маулте, что она происходит из честного, но ни в малейшей мере не знатного рода. Если уж говорить начистоту, то из очень скромного. И еще она догадалась — уж не знаю как, но она вообще сообразительная, — что рождена вне брака. Фред считал — мол, нечестно выходить замуж за Хилари, пока он принимает все ее россказни за чистую монету. Фред думал: если Хилари ее и вправду любит, это, мол, его не остановит.

— Я… Я ее предупредил, — начал полковник и осекся.

— Предупредили, что, если она не скажет, скажете вы.

Глаза Форрестера от удивления округлились.

— Да. Этими самыми словами. Откуда вы знаете?

— Догадался, — солгал Аллейн.

— Да что вы говорите? — отчеканила миссис Форрестер, пробуравив взглядом дверцу платяного шкафа.

Полковник беспомощно вскинул старческие руки.

— Какая разница! Разве в этом ужас? Ужас в том, что я не могу смириться с мыслью… что она…

Он встал и подошел к окну. Миссис Форрестер многозначительно посмотрел на Аллейна.

— …что, убивая Маулта, она метила в вас? — догадался детектив.

Тот кивнул.

— На этот счет, полковник, — Аллейн подошел к нему, — можете быть совершенно спокойны. Она знала, что это Маулт. Поверьте.

Форрестер тяжело уставился на детектива.

— М-да… Конечно, в некотором роде это облегчение. Конечно. Каждый почувствовал бы облегчение на моем месте. Но… Маулта! Моего доброго старого Маулта! Почему его? Почему она? Нет! — вскричал он. — Не хочу знать. Не говорите мне ничего.

V

Аллейн ничего не рассказал полковнику. Он рассказал Хилари.

Они сидели в кабинете втроем — по слезной просьбе хозяина «Алебард» к ним присоединилась Трой. Вся полиция, за исключением шофера Аллейна, уже покинула поместье, увезя с собой Крессиду и — на труповозке — ее отца, Альфреда Маулта.

Солнце, словно ради контраста с итогами следствия, вышло из-за туч и ярко засияло, растопляя декабрьский снег.

— Знаете, она ведь такая красивая. — Хилари обращался к Трой. — Красота, наверное, меня и сбила с толку. То есть все эти ее… странные поступки и скучные разговоры… Я смотрел на них сквозь призму внешней прелести. Сквозь такую призму они казались даже милыми… Или скорее я их вообще не замечал. — На минуту он погрузился в задумчивость. Легкая, едва заметная ухмылка, столь проницательно подмеченная Трой на портрете, тронула уголки его губ. — Все это ужасно, и в некотором смысле я, конечно, потрясен. Но… как я понял по тому, что рассказали дядя Блошка и тетя Клумба, она мне долго и нагло врала. Насчет рода Тоттенхэмов и прочей ерунды.

— Она понимала, что вы именно так отреагируете, — заметила Трой.

— А как же иначе? Я — жуткий сноб, до мозга костей. Но бог с ним, а вот Маулта… Маулта! Своего отца…

— Она не знала, что он ее отец, — сказал Аллейн.

Хилари так и взвился.

— Она вам призналась?! — рявкнул он.

— Из ее слов многое стало ясно, — произнес детектив сдержанно. Билл-Тасман не сводил с него взгляда. — Крессида знала, что документы, относящиеся к обстоятельствам ее рождения, лежат в походном сундучке. Полковник сам ей об этом обмолвился, когда убеждал раскрыть вам глаза. И вот, в один прекрасный момент, когда опекун, как она полагала, находился уже в нижней гардеробной, ожидая ее прихода, а все остальные собрались в библиотеке перед рождественским представлением, Крессида попыталась взломать заветный ящик кочергой. Маулт, уже в парике и мантии, как раз уложил хозяина на кровать, вернулся в гардеробную ждать сигнала от Винсента и застал ее за этим занятием. И вот развязка: камердинер уже успел сильно выпить, был возбужден и сам ей все выложил! Внизу загремели колокольчики, пьянчуга выглянул в окно, выискивая глазами садовника, ну а дочь ударила его той же кочергой.

— Значит, это вышло неумышленно, — быстро заключил Хилари. — То есть непреднамеренно. Как бы рефлекторно? Да?