Читать книгу "Диаспора - Борис Иванов"

«Как осина, — подумал Кирилл, — дрожит без ветра... „Иудино дерево“... А здесь — „Запретное“.»

— Узнаешь? — кивнул Фальк на четко обрисовавшиеся перед ними причудливые и жуткие силуэты.

— «Запретное дерево»?.. — устало вымолвил Кирилл. — Это из него получают «пепел»? У него совсем нет листьев?

— Нет, не из него, — нервно дернул щекой Фальк. — А листва у них просто опадает в этот сезон. У него, точнее, — это ведь одно дерево... Все как на эмблеме. Пошли — буду учить обряду. Заключительному.

* * *

Заключительный обряд оказался достаточно трудоемким и прозаичным. Временами, несмотря на торжественность момента, Кирилл ощущал какое-то, близкое к омерзению, внутреннее содрогание.

Фальк по каким-то приметам, понятным только ему одному, выбирал нужный ствол, и они вместе устанавливали близ него стремянку. Затем возвращались к кару, чтобы взять очередные два-три «куля», относили их к стволам, и Кирилл забирался наверх, по пояс уходя в сплетение голых сухих ветвей кроны. Фальк подавал ему снизу «куль», а Кирилл крепил его в обозначенной желтым флюоресцирующим пятном (он так и не понял — специально поставленным или естественным) развилке.

В этих развилках, аккуратным венчиком вокруг желтого пятна, дерево загодя своеобразной розеткой выбросило из себя тонкие, робкие на вид побеги — то ли лианы, то ли щупальца, вяло обвисавшие к земле. Но оказались они прочными, словно внутри них пролегали стальные тросики. Именно этими зеленовато-серыми канатиками и надо было укреплять коконы в кроне.

Сначала Кирилл никак не мог приспособить их на поверхности коконов, но потом сообразил, для чего на «щупальцах» растут изощренной, садистской какой-то выделки крючочки, и стал смело вонзать их в серый, шероховатый пергамент «кулей». При этом, однако, его не покидало чувство совершаемого святотатства, причинения боли... Бросив взгляд на один из уже подвешенных коконов, он с ужасом понял: побеги-щупальца, не мешкая, начинали свою похоронную работу. На глазах наливаясь тугим соком, они сжимали, стискивали в своих сладострастных объятиях, врастали в воплотившие в себе саму смерть коконы... Те из них, что висели еще в бездействии, теперь тоже — медленно, с хищной неторопливостью минутной стрелки часов — начали напрягаться, образуя неподвижно-стремительный изгиб, направляющий их к этим новым, жутким плодам, появившимся по соседству с ними. И когда, влезая очередной раз по ступеням стремянки, Кирилл ощутил неожиданное прикосновение холодного, упругого «щупальца» к лицу, он невольно отшатнулся, едва не потеряв равновесие...

Фальк никак не реагировал на все это, наблюдая за новичком с горьковатой усмешкой.

— Ну вот... — облегченно вздохнул он, когда последний «куль» занял свое место в простирающейся над ними кроне. — Пройдемся немного. Сейчас они, — он кивнул в сторону неподвижно застывшей на опушке пары наблюдателей, — поднесут нам по чарке и все: «комм нах хаузе»... Лесенку не забудь погрузить — идиотский порядок: ее бы здесь и хранить — у меня тут домишко просторный... Осторожно...

Он удержал Кирилла — тот чуть не ступил в странноватое — черное, словно выгоревшее — неправильной формы кольцо, сотканное из непонятного тлена, на палой листве под ногами. Еще несколько таких колец можно было заметить тут и там — если присмотреться. Фальк и сам отступил на шаг. Потом машинально поднял взгляд на крону над головой. Следуя за этим взглядом, Кирилл тоже запрокинул голову — посмотреть, что там — вверху. Дерево, под которым они стояли, было, судя по сделанной на стволе отметине, из тех, которые приняли свой страшноватый груз где-то с месяц назад. Теперь там — в развилках ветвей-сучьев этой части рощи — не было ни одного «куля». Вместо них из бывших «розеток», окаймленных иссохшими остатками лиан-щупалец, стремились к небу новые, молодые ветви.

— Это... — Кирилл кивнул под ноги. — Это — все, что от них остается?

Фальк бросил на него косой взгляд.

— М-да... В некотором смысле это то, что остается от них... Здесь работал еще твой предшественник... Смышленый малый. Очень.

«Господи... — подумал Кирилл. — Вот, значит, как... Вот что суждено каждому из них... Стать деревом. Его плотью... Как там — у кого-то из старых авторов — про человека, которого заживо поедает крокодил: „...живою плотью в живую же могилу уходя“...» Его замутило.

Где-то высоко — за кроной рощи — в небе перекликались Ангелы — бестолково и красиво.

— Ну и как тебе нравится здесь работать? — спросил Кирилла Фальк как-то в их третий или четвертый приезд в рощу.

Особого желания говорить об этой работе у Кирилла не было. Особенно в этом зыбком, тревожном месте. Он хмуро продолжал прилаживать тяжеленные «кули» к развилкам-розеткам, уже привычно забрасывая их через плечо, когда приходилось перетаскивать стремянку с места на место, и не обращая внимания на неподвижных и безмолвных наблюдателей. Трепетный шорох, пронизывающий рощу, неприятной дрожью проникал в него самого, не давал сосредоточиться... «Иудино дерево», — вспомнил он еще раз.

— Да так — жалко их... — пожал он плечами, разглядывая крону над головой.

Он заметил, что черешки «розеток», к которым он приторачивал привезенные в прошлые заезды «кули», уже тоже — как и лианы-щупальца — проросли в них, набухли, наполнились соками. Его передернуло.

— «Жалко»... — Фальк усмехнулся. — Ты — дозреваешь... Я вижу, тебе уже не очень нужен «Калашников»?..

— Зачем на них «Калашников»? — Кирилл пожал плечами. — Им и так — конец. Уже, наверное, скоро... Я раньше все думал, почему их мало так, почти нигде нет? А теперь — все ясно... Да ведь вся эта Инферна — один сплошной хоспис... Вся их структура только на нас — наемниках и держится... На Диаспоре. На людях и сукку... Только что...

— Только — что? — чуть вопрошающим, ироничным эхом отозвался Фальк.

— Только что же это получается?.. — Кирилл, стоя на стремянке, взглянул на Фалька сверху вниз, словно удивленная птица. — Мы... Мы поддерживаем структуру Инферны. Уже мы, а не они сами! Мы — люди! Те самые люди, чью планету они превратили в колонию! В сырьевой придаток!.. Их самих скоро вообще не станет, а машина эта будет продолжать крутиться... Работать против Земли, против людей, что остались там... Против наших же отцов, матерей, детей...

Фальк косо улыбнулся.

— Не торопись заглядывать вперед... У нас и самих не все в порядке... с совестью... Конечно, они нам — «компьюспид», так ведь и мы им...

Кирилл стиснул зубы — болезненная, давно выталкиваемая им из мозга догадка вернулась к нему.

— Ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать — вспомни, что вез кораблик, на котором ты прибыл в этот рай? И еще — где ты видел или слышал, чтобы «пепел» производили в пределах Инферны?

— Это... — Кирилл словно поперхнулся. — Об этом здесь не говорят ничего — совсем ничего...

— Об этом ничего не говорят среди людей, мой мальчик, — почти ласково улыбнулся ему снизу — от подножия ствола — Фальк. — А вот если бы ты побольше говорил со своими пациентами... Они, знаешь, становятся весьма разговорчивы на одной из стадий... Для них это вовсе не секрет. А для Фронды — в ее нынешнем положении — считай, великое благо... Уже второе поколение людей там живет на доходы от контрабанды «пепла»... Вот так-то. Они разрушили нас, мы — их. Вот такой межцивилизационный контакт вышел...