Читать книгу "Рассвет наступит неизбежно - Франсин Риверс"

— Ты забыла, что это мой сын? Не твой.

От его холодного тона ей стало жутко.

— Но ты мой муж, — сказала она дрожащим голосом, стараясь сохранять спокойствие и рассудок перед лицом того, что она увидела в его голубых глазах.

— Тогда вспомни свое обещание быть мне послушной. Говори, кто его убил!

О Боже, неужели придется пройти и через это?

— «Мне отмщение, говорит Господь», — процитировала она. — Я не могу сказать тебе этого, зная, что у тебя на сердце. Не могу.

— По–твоему, Господь хотел, чтобы Феофил был убит? По–твоему, это была Его воля? По–твоему, Иисус послал кого–то, чтобы убить Феофила? — Атрет снова выругался, его голос становился все громче. — Если так, то в чем тогда разница между Христом и Тивазом?

Рицпа не хотела с ним спорить. Бог всемогущ. Бог знает все. Она лихорадочно думала, как объяснить это мужу.

— Бог допускает зло, чтобы показать Свою милость и благодать через искупление…

— Может быть, убийца уже здесь, умоляет о прощении? — презрительно засмеялся Атрет. Он раздраженно встряхнул Халева у себя на руках. Испугавшись, ребенок заплакал еще громче, но Атрет в своем гневе совершенно не обращал на него внимания. — Может быть, ты видишь, как этот убийца кается? — сказал он, глядя на Рицпу так, будто это она сама совершила убийство. — Или, может быть, он боится Бога? Или кто–то из моего народа проникнется уважением к нам, когда увидит, что человек убит, а хладнокровный убийца спокойно продолжает жить?

— Он так же хладнокровен, как и ты.

Казалось, разум Атрета помутился, он ничего не видел вокруг себя.

— Ты своим молчанием предаешь Феофила. Ты предаешь меня!

— Феофил сам велел мне ничего тебе не говорить!

— Ты не даешь мне совершить правосудие!

— Я не даю тебе совершить месть!

Прежде чем сам успел что–то сообразить, Атрет наотмашь ударил Рицпу, и удар оказался таким сильным, что она не устояла на ногах и упала. Острое сожаление о содеянном вызвало в нем желание броситься к жене, но черная ярость снова взяла верх, и он удержался. В нем уже кипела самая настоящая война. Атрет отчаянно застонал. Он смотрел, как его жена поднимается, видел, как она шатается от пережитого шока, как в ее глазах отразились боль и неверие, как с ее губ стекала кровь.

В глубине души он ужаснулся своему поступку и захотел попросить у нее прощения, но ожесточил себя и удержался. Примирившись с Рицпой, он тем самым признал бы, что убийство Феофила должно остаться безнаказанным. А он не мог даже помыслить об этом. Вся его природа восставала против этого.

— Я не хочу тебя видеть до тех пор, пока ты не скажешь мне, кто это был. Когда скажешь, можешь возвращаться в дом. Но не раньше.

— Атрет…

— Молчи! И не возвращайся, пока твое сердце не станет другим, Рицпа, или, клянусь Богом, ты сама об этом пожалеешь. Если вообще выживешь. — Атрет сурово сжал губы, хотя сердце его разрывалось. — Ты ничем не лучше неверной жены, и отношение к тебе теперь будет таким же.

С этими словами он повернулся и пошел прочь, с плачущим Халевом на руках.

Усевшись на землю и поджав колени к груди, Рицпа опустила голову, закрыла лицо руками и заплакала.

А совсем рядом, скрываясь в темноте леса, за всем происходящим наблюдала Аномия. Она слышала все, что сказал Атрет. Когда он ударил ионийку, ее сердце было преисполнено неописуемой радости. И теперь она наслаждалась звуками ее тихого плача, отдававшимися эхом в ночном воздухе.

Сверкая глазами, она победно улыбалась.

49

Рицпа стала жить в доме Феофила. Она укрывалась его одеялом, вдыхала запах его тела, с тоской вспоминала о нем.

Страх окружал ее со всех сторон, по ночам ей не давали покоя кошмарные сны. Она слышала крик Халева и не могла его найти. Она искала его по лесу, но только уходила все дальше и дальше, и тьма начинала давить на нее. Потом перед ее глазами представал Атрет в страстных объятиях юной жрицы, и Рицпа начинала кричать от отчаяния. Но Атрет не слышал ее, зато ее прекрасно слышала Аномия, которой эти крики доставляли еще большее наслаждение.

В слезах Рицпа проснулась, и смех Аномии по–прежнему звенел у нее в ушах. Ее сердце бешено колотилось, ей никак не удавалось унять дрожь. Она закрыла лицо руками.

— О Господи, Ты — мой щит. Будь милостив ко мне, услышь мои молитвы. Сделай Твои пути прямыми передо мной.

Рицпа сидела в темноте, молилась и ждала рассвета, все это время общаясь с Богом. Конечно, Атрет все обдумает, смягчит свое сердце и позовет ее обратно, в семейный дом. Он любил Феофила. И он, без сомнения, с уважением отнесется к последней просьбе своего друга. Конечно, она нужна Халеву. Она вскормила его и была ему матерью, он будет плакать без нее по ночам, и Атрет долго не выдержит. Да и Вар начнет сердиться.

«Ты забыла, что это мой сын? Не твой».

Рицпа обхватила себя руками и задрожала. О Боже… открой ему глаза.

Слова Атрета кололи ей сердце каждый раз, когда она вспоминала о них, навевали на нее болезненные воспоминания о тех днях, когда Рицпа увидела его впервые. И почему это она решила, что в нем есть какое–то благородство? Почему она решила, что он любит ее? Да для него не было никакой разницы между ней и Юлией, или десятками других женщин, которых когда–то приводили к нему в камеру.

«Всякое раздражение и ярость, и гнев и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас, — говорил когда–то давно в Ефесе апостол Иоанн. — Но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас».

Рицпа знала, что ей нужно простить Атрета. Ей нужно забыть все оскорбительные слова, иначе горечь пустит свои корни и начнет расти в ней. Атрет вел себя с ней так, будто это она убила Феофила, но она не будет даже вспоминать об этом. Она не могла допустить, чтобы его гнев и необдуманное поведение отвратили ее от пути послушания Господу.

«Стой твердо».

Рицпа вспомнила, как Рольф убегал в лес с окровавленными руками. Ей захотелось все рассказать Атрету и открыть путь для свершения справедливости, но она понимала, что если поддастся своим чувствам, то восторжествует вовсе не справедливость. Феофил все ясно сказал. Она не могла притворяться, будто ничего не понимает. И не могла убедить себя в том, что так будет правильно.

Почему жизнь так тяжела? Разве вера в живого Бога не делает ее легче? Неужели Господь действительно хочет, чтобы она до конца стояла против своего мужа и потеряла сына? Но ради чего? Чтобы защитить убийцу?

«Прости им, ибо не знают, что делают».

Наступил рассвет. Атрет так и не пришел.

Прошел один день, потом второй, Рицпа впала в отчаяние, ее сердце разрывалось. Как могло все так быстро рухнуть? Как может один жестокий поступок лишить человека веры? Ей уже начинало казаться, что ее собственная вера тоже рушится. Правильно ли она поступила? Она хотела быть с Халевом, а не одна в этом тихом и холодном земляном доме. Она хотела говорить с Атретом, вразумлять его, объяснять ему, как он должен поступать. Но могла ли она сделать это? Можно ли было достучаться до человека, который не желает думать ни о чем, кроме мести?