Читать книгу "Франкенштейн. Подлинная история знаменитого пари - Перси Биши Шелли"

штыками. Живопись принадлежит к самым недолговечным созданиям искусства. Скульптура сохранилась в течение двадцати столетий. Аполлон и Венера остались те же. Но, пожалуй, единственными ровесниками человечества являются книги. Софокла и Шекспира можно издавать снова и снова, до бесконечности. Но как эфемерны картины по самой своей природе! Творений Зевксиса и Апеллеса445 уже нет, а ведь в эпоху Гомера и Эсхила они, быть может, значили то же, что картины Гвидо и Рафаэля в эпоху Данте и Петрарки. Одна только мысль может нас утешить. Материальная оболочка этих творений обречена на исчезновение, но они живут в душе людей и связанные с ними воспоминания передаются от поколения к поколению. Поэт воплощает их в своих стихах, философы, обращаясь к ним, строят системы, проникнутые большей человечностью, общественное мнение, имеющее силу закона, подвергается воздействию этих воспоминаний; люди становятся лучше и мудрее, и так, вероятно, сеются незримые семена, из которых вырастет нечто более прекрасное, чем их источник. Впрочем, эти мысли можно было бы высказать не только в Болонье, но и в Марло.

Часовня мадонны представляет собой прелестное здание в коринфском стиле – оттуда открывается красивый вид на плодородные поля, на складки Апеннин и на город. Я только что гулял по Болонье при лунном свете. Это – город колоннад, и лунное освещение придает ему необычайную живописность. Здесь есть две башни, уродливые кирпичные строения – из которых одно имеет 400 футов в вышину, – наклоненные в противоположные стороны; при обманчивом свете луны может показаться, что город качается от подземных толчков. Говорят, они построены так нарочно, но я заметил, что по всей Ломбардии церковные колокольни имеют такое наклонное положение.

Прощайте. Дай Вам бог терпения прочесть это длинное письмо и мужества в ожидании следующего. Прошу держать их на Вашем столе отдельно от «Коббетов». Пусть лучше воюют с ними в вашем сознании.

Всегда искренне Ваш

П. Б. Ш.

Томасу Лаву Пикоку

Рим, 20 ноября 1818

Дорогой Пикок!

Итак, я в столице исчезнувшего мира. Но я еще ничего не видел, кроме собора Святого Петра, Ватикана, смутно виднеющегося вдали, и Dogana446, куда нас привели для досмотра багажа; она выстроена среди развалин храма, посвященного Антонину Пию447, – коринфские колонны высятся над меньшими зданиями современного города, а резные карнизы как бы переходят в источенные волнами края утесов, возносящиеся высоко над нашими головами.

Воспользуюсь нынешним дождливым вечером и, прежде чем Рим заслонит для меня все другие впечатления, попытаюсь воспроизвести только что виденные нами места. Мы уехали из Болоньи – не помню, в какой день, – и через Римини, Фано и Фолиньо и Терни прибыли по Виа Фламиниа в Рим после десяти дней несколько утомительного, но очень интересного путешествия. Самым примечательным из того, что мы видели, были римские раскопки в скале в Фурло и большой водопад в Терни. Вы, разумеется, слышали, что в Римини есть Римский мост и Триумфальная арка и что архитектура их великолепна. Мост несколько напоминает мост на Стрэнде – но более тяжелых пропорций и, конечно, гораздо меньше. После Фано мы отклонились от адриатического побережья и вступили в предгорья Апеннин, следуя течению Метавра, на берегах которого был некогда разбит Гасдрубал; говорят, что у Ливия448 имеется весьма точное и живое описание этого сражения – можете в него заглянуть. Я все это позабыл, но взгляну, как только будет распакован наш багаж. Вдоль русла реки долина сужается, берега становятся крутыми и каменистыми, а по ним, над изумрудными водами, растут рощи дуба и падуба. Примерно в 4 милях от Фоссомброне река пробивает себе ложе среди отвесных гор, самых высоких в Апеннинах, которые она подрывает своим бурным течением. Утро было пасмурное, и мы не ожидали зрелища, какое нам вскоре представилось. Северный ветер внезапно разорвал низкие облака, раздвинул их, точно тюлевый занавес, и в ясном свете дня четко обозначились горы с их черными зубцами и пиками, пронзающими небо. Дорога идет над рекою, на значительной высоте, а потом проходит туннелем. Там еще видны отметки, оставленные легионерами римского консула. Так мы ехали, день за днем, до Сполето – наиболее романтичного из всех виденных мною городов. Там есть поразительно высокий акведук, соединяющий две скалистые вершины; внизу – каменное ложе потока, белеющее среди зелени долины, а над ним – укрепленный замок, как видно, огромный и мощный, который нависает над городом, так что его мраморные бастионы составляют прямой угол с обрывом. Нигде не видел я ничего более впечатляющего; природа здесь величава, но еще величавее – создания человеческих рук, славные своею древностью и мощью. Замок был выстроен не то Велизарием, не то Нарсесом449, но именно в их эпоху.

Из Сполето мы отправились в Терни и видели водопады Велино. Самым величественным зрелищем, какое я видел, являются глетчеры Монтанвера и истоки Арвейрона. Эти водопады можно поставить на втором месте. Представьте себе реку 60 футов шириной, многоводную, текущую из большого высокогорного озера, которая низвергается с высоты 300 футов в невидимую бездну, где над черными утесами непрерывно встают белоснежные клубы, а оттуда опять вниз, образуя 5 или 6 водопадов, каждый высотою от 50 до 100 футов, которые повторяют то же зрелище в меньших размерах и с необычайно красивыми вариациями. Впрочем, никакие слова, а тем более картины, не могут их описать. Станьте напротив, на площадке, образуемой краем утеса. Вы увидите, как неугомонный поток устремляется вниз. Он набегает большими рыжеватыми валами, которые слоятся, как то бывает со снегом, скользящим по склону горы. Они не кажутся полыми внутри, но снаружи неровны, подобно складкам небрежно брошенного белья. Вы следите глазами за потоком, и он исчезает внизу, но не в окружающих черных скалах, а в собственной пене и брызгах, в кипении, которое не назовешь ни дождем, ни туманом, ни пеной, но водой в каком-то особом, невиданном обличии. Эта вода бела, как снег, но плотна и непроницаема для взгляда. Она ставит в тупик наше воображение. Из бездны доносится шум, тоже необыкновенный. Он не умолкает, но то и дело меняется: следуя изменениям движения, он становится то громче, то тише. Мы провели здесь в созерцании полчаса, показавшиеся нам мгновением. – Окружающая природа по-своему прекрасна, как только можно себе вообразить. Во время первой нашей прогулки мы прошли оливковые рощи, где большие старые деревья изгибают во всех направлениях свои искривленные седые стволы. Затем мы шли берегом реки мимо апельсиновых деревьев, отягощенных золотыми плодами, и через большую рощу падуба, где вечнозеленые ветви, осыпанные желудями,