Читать книгу "Неизбежная могила - Джоан Роулинг"

офисе. Это был день референдума по Брекситу, но у Страйка не было времени проголосовать: Фрэнки решили разделиться в тот день, и он вынужден был следить за младшим братом в Бекслихите.

Из-за того, что ему было голодно и тоскливо, звонок офисного телефона почти в одиннадцать вечера привел его в особое раздражение. Уверенный, что это Шарлотта, он отправил звонок на автоответчик. Телефон зазвонил снова через двадцать минут, а почти ровно в полночь — в третий раз.

Закрыв наконец многочисленные папки на столе, он поставил свою подпись на нескольких документах и встал, чтобы все убрать.

Прежде чем уйти из офиса в свою квартиру на чердаке, он снова остановился у стола Пат и нажал кнопку на ее телефоне. Он не хотел, чтобы кто-то еще слушал тирады Шарлотты: одного раза было достаточно.

— Блюи, возьми трубку. Серьезно, прошу Блюи, пожалуйста, возьми трубку. Я в отчаянии…

Страйк нажал «Удалить», а затем воспроизвел следующее сообщение. Теперь она звучала не только умоляюще, но и сердито.

— Мне надо поговорить с тобой. Если в тебе есть хоть капля человечности…

Он нажал «Удалить», затем «Воспроизвести».

Злобный шепот наполнил комнату, и он мог отчетливо представить выражение лица Шарлотты, потому что не раз видел ее такой в самые тяжелые моменты, когда ее желание причинить боль не знало предела.

— Знаешь, ты пожалеешь, что не взял трубку. Пожалеешь. И твоя гребаная драгоценная Робин тоже, когда узнает, кто ты на самом деле. Я знаю, где она живет, ты это понимаешь? Я сделаю ей одолжение…

Страйк хлопнул рукой по телефону, удалив сообщение.

Он знал, почему Шарлотта зашла так далеко: она наконец-то призналась себе, что Страйк никогда не вернется. Почти шесть лет она верила, что раз она не могла искоренить в себе влечение, то не мог и он. Что ее красота, уязвимость и долгая история их отношений воссоединят их, несмотря на все, что произошло, и независимо от его полной решимости не возвращаться. В проницательности Шарлотты и ее необыкновенной способности выискивать слабые места всегда было что-то от ведьмы. Она правильно поняла, что он, должно быть, влюблен в своего делового партнера, и эта уверенность вывела ее на новый уровень мстительности.

Ему хотелось бы утешить себя мыслью, что угрозы Шарлотты пусты, но он не мог: он слишком хорошо знал ее. Возможные сценарии проносились в его голове, один разрушительнее другого: Шарлотта поджидает Робин возле дома, Шарлотта выслеживает Мёрфи, Шарлотта выполняет свое обещание и дает интервью прессе.

Он немного поиздевался в пабе над Мёрфи, отказавшись раскрыть, какие именно дискредитирующие его подробности были известны Страйку от Уордла. Теперь он оглядывался назад на это, по его мнению, опасное потворство своим слабостям. Райан Мёрфи не проникся бы к Страйку теплыми чувствами, если бы Шарлотта решила рассказать ему, кем Страйк был «на самом деле», или вылить на Робин всю ту желчь, которую его бывшая невеста могла бы предоставить прессе.

Примерно через минуту, а может и все десять, Страйк осознал, что все еще стоит возле стола Пат, каждый мускул его рук и шеи был в напряжении. При электрическом свете офис выглядел странно, почти чуждо, а за окнами сгущалась тьма. Когда он направился к двери, на которой были выгравированы имена обоих партнеров, единственным его слабым утешением было отсутствие у Шарлотты возможности устроить Робин засаду, пока та была на ферме Чапмена.

 

 

 

 

62

 

Сильная черта на втором месте. Прими к себе недоразвитого. Счастье.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

В машине по пути в Кромер к семье Хитонов Страйк узнал, что Британия проголосовала за выход из ЕС. Он выключил радио после часа прослушивания рассуждений комментаторов о том, что это будет означать для страны, и вместо этого включил «Swordfishtrombones» Тома Уэйтса.

Он мог бы забрать очередную весточку Робин на обратном пути из Кромера, но поручил это Мидж. Он один раз уже забирал письмо и на собственном горьком опыте убедился, как трудно человеку, у которого не хватает половины ноги, перелезть через стену и колючую проволоку, не поранившись и не упав в заросли крапивы. Однако он намеренно решил проехать мимо въезда на дорогу Львиная пасть и ферму Чапмена, хотя при обычных обстоятельствах это было бы последнее место, к которому он рискнул приблизиться. Неприятные воспоминания предсказуемо нахлынули на него, когда он миновал автоматически закрывающиеся ворота и увидел на горизонте странную башню, напоминающую гигантскую шахматную фигуру. Он вспомнил, как в возрасте одиннадцати лет был убежден, что это как-то связано с братьями Краузер, что это была какая-то сторожевая башня, и хотя он тогда не знал, что происходило на ферме в хижинах и палатках, но интуитивно чувствовал зло, и воображение рисовало ему запертых там детей. Тот факт, что Робин на короткое время оказалась так близко, но недосягаема, никак не улучшил его настроения, и он уехал от фермы Чапмена в еще более подавленном настроении, чем то, в котором он пребывал за завтраком, когда его мысли были заняты угрозами, полученными от Шарлотты прошлой ночью.

Так как он все же был каким-никаким корнуольцем, близость к океану обычно поднимала ему настроение. Но, въехав в Кромер, он увидел множество старых стен и зданий, декорированных галькой, что вызвало неприятные воспоминания о фермерском доме, в котором Леда периодически исчезала, чтобы обсудить философию и политику, оставляя своих детей без присмотра и защиты.

Он припарковал «БМВ» на автостоянке в центре города и вышел под затянутое тучами небо. Хитоны жили на Гарден-стрит, которая была от него в нескольких минутах ходьбы. Улица сужалась в пешеходную аллею по мере приближения к набережной. Перед океаном, казавшимся бирюзовым квадратом под пасмурным серым небом, теснились старые домики. Хитоны жили на левой стороне улицы в солидном на вид, примыкающем к другим зданиям доме с темно-зеленой входной дверью, выходившей прямо на тротуар. Страйк, представив пешеходов, постоянно снующих взад-вперед от пляжа к магазинам и пабу «Веллингтон», решил, что место слишком шумное для жизни.

Когда он постучал в дверь молотком в форме подковы, изнутри донесся яростный лай собаки. Дверь открыла женщина немного за шестьдесят, чьи платиновые волосы были коротко подстрижены, а кожа лица по цвету и текстуре напоминала старую шкуру. Крошечная, пушистая белая собачка была прижата к ее внушительной груди. На долю секунды Страйку показалось, что он, должно быть, ошибся домом, потому что из-за ее спины донеслись взрывы смеха, слышные даже сквозь все