Читать книгу "Основания новой науки об общей природе наций - Джамбаттиста Вико"

Вернулись два вида Собственности: «прямая» и «полезная» (dominium directum et utile), совершенно совпадающие с квиритской и бонитарной собственностью Древних Римлян. И зародилось dominium directum, так же, как зародилась у Римлян первоначально квиритская собственность (в самом начале, как мы видели, это была собственность на земли, данные плебеям благородными); таким образом, если благородному собственнику грозило лишение владения этими землями, то он должен был прибегать к reivindicatio по формуле: Ajo hunc fundum meum esse ex jure Quiritium, в том смысле, как мы показали, что эта реивиндикация была не чем иным, как laudatio auctoris{701}, обращением ко всему сословию Благородных, которые в Римской Аристократии составляли самый Город; от этих Auctores Плебеи получали основание гражданской собственности, почему они и могли приобретать эти земли. Такую собственность Законы XII Таблиц всегда называют Auctoritas по тому Верховному праву собственности, которое принадлежало Правящему Сенату над всеми Римскими землями; над ними впоследствии, с наступлением народной свободы, народ обладал Суверенной Властью, как было сказано выше. Здесь, как и в бесчисленных других местах нашего Произведения, бросая свет на второе варварство при помощи древностей первого (ведь насколько более темными дошли до нас времена второго варварства по сравнению с первым!), мы видим, что от этой Auctoritas нам остались три вполне отчетливых следа в трех следующих феодальных словах. Во-первых, в выражении dominium directum («прямая собственность»): оно подтверждает, что в случае иска auctoritas принадлежала самому прямому хозяину. Затем в слове laudemium, которое обозначало пошлину за феод, обязательную в силу упомянутой выше laudatio auctoris. Наконец, в слове lodo, которое первоначально должно было обозначать решение судьи в такого рода делах; потом оно стало обозначать так называемые третейские суды; ведь такие суды как будто заканчивались дружественно по сравнению с теми судами, которые занимались аллодами (Allodii, по мнению Будеуса, они произносились почти как Allaudii, как и у Итальянцев от laude образовалось lodo, приговор третейского суда), где первоначально Синьоры вооруженными являлись на поединок, как было показано выше; этот обычай существовал еще на моей памяти в нашем Неаполитанском королевстве, где Бароны не в гражданских судах, а в поединках искали возмездия за насилия, учиненные другими Баронами на территории их Феодов. Как квиритская собственность Древних Римлян, таки «прямая» собственность Древних Варваров стала обозначать, в конце концов, лишь такую собственность, которая может вызвать actio civilis in rem. Здесь мы встречаемся с особенно блестящим местом, заслуживающим того, чтобы поразмыслить над ним: при Возвращении, совершаемом Нациями, возвращается также и вид Позднейших Римских Юристов в виде Позднейших варварских Докторов Юриспруденции: как первые в свое время потеряли из поля зрения свое Древнеримское Право (мы показали это выше на тысяче доказательств), так и вторые в свои позднейшие времена потеряли из поля зрения Древнее Феодальное Право – ведь Ученые Истолкователи Римского Права решительно отрицают, что последнему были известны два варварских вида собственности: обращая внимание на различные звуки слов, они ничего не понимали в идентичности самих вещей. Вернулось также имущество ex jure optimo, которое Ученые Феодалисты определяют как аллодиальное имущество, свободное от всякого публичного, а не только частного обременения: пусть они сопоставят его с имуществом тех немногих домов ex jure optimo, которые, по наблюдению Цицерона, сохранились еще в его времена в Риме; и как всякие сведения о такого вида имуществах теряются в Позднейших Римских Законах, так и в наши времена мы не смогли бы найти ни одного аллода; и как praedia ex jure optimo у Римлян раньше, так впоследствии и аллоды стали недвижимым имуществом, свободным от всякого частного реального обременения, но обязанным реальным публичным обременением, так как снова вернулся тот путь, на котором Ценз, установленный Сервием Туллием, стал тем Цензом, который лег в основу римского Эрария: путь этот был найден выше. Таким образом, аллоды и феоды, две крайние противоположности в Феодальном Праве, различаются между собою прежде всего тем, что Феодальное имущество влекло за собою laudatio синьора, а аллодиальное – нет. Без знания наших Оснований Ученым Феодалистам будет весьма трудно объяснить, почему те аллоды, которые они вместе с Цицероном переводят на латинский язык как bona ex jure optimo, стали называться beni del fuso («имуществом веретена»): в своем подлинном значении, как сказано выше, это было имущество, которым владели на основании чрезвычайно сильного права, не ослабленного никаким чужеродным обременением, даже публичным; таково было имущество Отцов в Состоянии Семей, и оно продолжало еще долгое время существовать в состоянии первых Городов (как об этом мы также говорили выше): это имущество Отцы приобретали Геркулесовыми трудами. Однако эта трудность легко разрешается нашими Основаниями при помощи того же Геркулеса: он прял, став слугою Иолы и Омфалы, т. е., иными словами, Герои изнежились и уступили свои героические права Плебеям, которых они считали «женщинами», т. е. слабыми; в противоположность им, сами себя они считали и называли «мужами», Viri, как было разъяснено выше; они страдали, подчинив свое имущество Эрарию в результате Ценза; последний был сначала основой Народных Республик, а впоследствии оказался пригодным для того, чтобы на него могли опираться Монархии. Итак, в результате Древнего Феодального Права, в позднейшие времена пропавшего из поля зрения, вернулись fundi ex jure Quiritium: как мы разъяснили выше, это было право Римлян, вооруженных в Публичном Собрании копьями, quires; отсюда происходит формула rei vindicatio: Ajo hunc fundum meum esse ex jure Quiritium, представлявшая собою, как было сказано, laudatio auctoris Героического Римского Города. Совершенно также во времена второго варварства Феоды, несомненно, назывались beni della lancia («имуществом копья») и влекли за собою laudatio auctoris Синьора; этим они отличались от позднейших аллодов, называемых «имуществом веретена» (beni del fuso), того самого веретена, при помощи которого Геркулес прял, став слугою женщины.

Выше мы уже отметили героическое происхождение девиза на Королевском Гербе Франции: Lilia non nent{702}: это значит, что Женщины не наследуют в этом Королевстве, так как вернулось родовое наследование по Законам XII Таблиц; мы нашли, что таково было jus gentium Romanorum; от Бальдуса мы слышали, как он называл Салический Закон jus gentium Gallorum; он, во всяком случае, соблюдался в Германии и также должен был существовать у всех других первых варварских наций Европы; позднее же он удержался лишь во Франции и в Савойе[266]. Вернулись, наконец, Вооруженные Дворы; как мы нашли выше, Героические Собрания происходили под оружием: Греки называли членов собрания Куретами, а Римляне – Квиритами. И первые Парламенты Европейских королевств состояли из Баронов; во Франции, например, они несомненно состояли из перов; Французская История нам ясно рассказывает, что первоначально сами Цари стояли во главе Парламентов, что они в качестве Комиссаров выбирали Перов Курии (впоследствии называвшихся Герцогами и Перами Франции), обязанных судить разные дела. Совершенно так же первый суд, занимавшийся, по словам Цицерона, разбором дела о жизни римского гражданина, был тем судом, для которого царь Тулл Гостилий избрал Дуумвиров в качестве Комиссаров – говоря формулой, приведенной Титом Ливием, in Horatium perduellionem dicerent{703}, так как Гораций убил свою сестру и так как при суровости тогдашних героических времен, когда города состояли из одних лишь Героев, как выше это было полностью показано, всякое убийство гражданина рассматривалось как акт, враждебный самой родине, а именно это и есть perduellio; всякое такое убийство называлось parricidium{704}, т. е. убийством Отца или Благородного, ибо, как мы видели выше, в те времена Рим делился на Отцов и Плебеев. От Ромула до Тулла Гостилия не было ни одного обвинения благородного в убийстве, так как благородные остерегались прибегать к такого рода мести и пользовались для этого поединками, о которых речь шла выше; а так как в деле Горация не было никого, кто поединком мог бы отомстить за убийство Горации частным путем, то Тулл Гостилий в первый раз учредил для этого суд. С другой стороны, убийства плебеев совершались или их собственными хозяевами, – тогда никто не мог их обвинить, – или чужими – тогда убийца своими слугами должен был возместить хозяину убыток; этот обычай до сих пор еще сохраняется в Польше, Литве, Швеции, Дании и Норвегии. – Однако Ученые Истолкователи Римского Права не видели этой трудности, так как они успокаивались на беспочвенном мнении о Невинности Золотого Века; по той же самой причине Политики успокаивались на словах Аристотеля о том, что в Древних Республиках не было Законов, относящихся к частным несправедливостям и обидам; поэтому Тацит, Саллюстий и другие, вообще говоря, очень остроумные писатели, повествуя о Происхождении Государств и Законов, рассказывают о первоначальном состоянии, предшествовавшем Городам, как если бы люди с самого начала вели жизнь Адамов до Грехопадения. Позже, когда в города вошли те homines, которым удивляется Готман и от которых идет Естественное Право Народов, называемых Ульпианом Humanarum, тогда убийство всякого человека стало называться homicidium{705}. Итак, в таких Парламентах должны были разбираться феодальные дела или о правах, или о наследовании, или о переходе феодов по причине измены или отсутствия наследников; эти дела, многократно подтвержденные такого рода судебными учреждениями, составили Обычное Феодальное Право, самое древнее во всей Европе; оно доказывает нам, что Естественное Право Народов возникло из таких человеческих феодальных нравов, какими они выше были исчерпывающе показаны. Наконец, на судебный приговор, осудивший Горация, царь Тулл разрешил обвиненному апеллировать к народу, состоявшему тогда из одних Благородных, как было показано выше (так как у преступника не было другого средства против Правящего Сената, как прибегнуть к тому же Сенату); совершенно так же, и не иначе, должны были Благородные времен вернувшегося варварства обращаться к самим королям в их Парламентах, например, к Французским Королям, стоявшим первоначально во главе Парламентов. След таких Героических Парламентов сохранился в Неаполитанском Священном Совете (Sagro Consiglio), Президент которого имеет титул «Священное Королевское Величество», советники которого называются Milites{706} и исполняют обязанности комиссаров (так как во времена второго варварства лишь Благородные были Солдатами, а плебеи служили им на войне, как и во времена первого варварства мы видели то же самое у Гомера и в Древней Римской Истории) и на решения которого не существует иной апелляции, кроме обращения к тому же самому трибуналу[267].