Читать книгу "Политические тайны Второй мировой - Виктор Устинов"

Снаряды, посылаемые почти в упор, пробивали танки насквозь. Иногда взрывались боеприпасы и танковые башни отбрасывало от машины на десятки метров в сторону. Дым и дизельная гарь закрыли небо: теперь авиация бомбила по тылам, так как отличить своих от чужих стало невозможно. Только к вечеру 12 июля победа склонилась на сторону наших танкистов. Сотни танков горели на искалеченной и оплавленной земле. За день боя противник потерял около 400 танков, из них 70 «тигров». Потери в живой силе — свыше 10 тыс. вражеских солдат и офицеров. Это сражение враг проиграл. Здесь полетели не только башни с фашистских танков, но и головы эсэсовских танкистов. Командующего эсэсовским танковым корпусом обергруппенфюрера Хауссера Гиммлер тут же снял с должности. Были большие потери и с нашей стороны, но их увенчивала победа над фашистами и вера в ее окончательную победу над ненавистным врагом.

Курское сражение, закончившееся победой советских войск, высветило и ряд серьезных ошибок, совершенных командующих фронтами в использовании танковых войск Впервые советское командование использовало танковые армии и танковые корпуса для удержания оборонительных рубежей, хотя по замыслу Курской операции они должны были применяться для нанесения контрударов по противнику, преодолевшему тактическую зону обороны наших войск Первым неудачно применил танковые войска Центральный фронт, направивший 2-ю танковую армию генерала Катукова на усиление главной полосы обороны, но при выдвижении один ее танковый корпус понес большие потери на своих минных полях, а второй был остановлен и посажен в оборону на направлении главного удара противника.

Неудачное применение танковых армий продолжилось при проведении контрнаступления ряда фронтов, оборонявших Курский выступ.

Первый опыт применения танковых армий в наступлении был получен в Орловской операции, которая проводилась войсками Западного, Брянского и Центрального фронтов с 12 июля по 18 августа 1943 года. К началу операции только Центральный фронт имел в своем составе 2-ю танковую армию, которая вплоть до перехода в наступление вела тяжелые оборонительные бои. Она была введена в сражение в первый день наступления 15 июля для прорыва глубоко эшелонированной обороны во взаимодействии с общевойсковыми соединениями 13-й и 70-й армий. Ведя тяжелые бои с противником, в ходе которых приходилось прогрызать одну позицию за другой, армия потеряла более 300 танков, имея к концу операции в строю 36 машин[766]. Не лучше обстояло дело с применением танковых армий и на других фронтах. 3-я гвардейская танковая армия передавалась Брянскому фронту, а 4-я танковая армия вошла в состав Западного фронта. Их применение не принесло пользы войскам, так как они вводились не для развития успеха, а для ускорения прорыва обороны противника. Во взаимодействии со стрелковыми дивизиями 3-я гв. танковая армия прорвала оборону противника на реке Олешня и к исходу дня продвинулась на 8—10 км[767]. В тяжелых боях она понесла большие потери. 4-я танковая армия Западного фронта должна была вводиться в сражение после прорыва обороны противника, но вместо этого по приказу командующего фронтом ей пришлось совместно с 11-й гв. армией прорывать заранее подготовленные четыре рубежа обороны противника, плотно насыщенные огневыми средствами, живой силой и заграждениями. За 9 дней наступления 4-я танковая армия вклинилась в оборону противника на 25–30 км. Среднесуточный темп ее продвижения равнялся всего лишь 3,3 км.

Неправильное и совершенно неверное применение танковых армий встревожило советское командование. В Ставку были вызваны командующие фронтами и танковыми армиями, и с ними досконально были рассмотрены причины неудачного применения танковых армий в операциях и намечены конкретные пути их эффективного использования. Сталин потребовал от командующих, чтобы танковые армии вводились в сражение только после прорыва общевойсковыми армиями тактической зоны обороны противника на всю ее глубину, а их подвижность и силу использовать для разгрома врага в оперативной глубине. Это сразу сказалось на стремительности их действий в оперативной глубине, и наступательные операции советских фронтов приобрели большую ударную силу.[768]

Ставка внимательно отслеживала все события вокруг Курского выступа и как только иссяк наступательный порыв немецко-фашистских войск заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г. Жуков на совещании с командующими фронтами и армиями 22 июля подробно изложил им замысел крупной наступательной операции Воронежского и Степного фронтов, вошедшей в историю под названием Белгород-Харьковской. Она являлась составной частью контрнаступления советских войск в Курской битве и имела целью разгромить белгород-харьковскую группировку противника и создать условия для освобождения Правобережной Украины. В этой операции 1-я и 5-я танковые армии своими передовыми отрядами помогли пехоте завершить прорыв главной полосы обороны противника, а затем через узкий коридор они вырвались на оперативный простор, рассекая войска немцев на две части и отрезая им пути отхода на запад.

Первые освобожденные города вызывали у советских солдат бурю негодования и мщения. 20 июля был освобожден город Мценск, и нашим войскам предстала картина жестоких разрушений. Историк Александр Верт, побывавший в городе в день его освобождения, оставил нам такую жуткую исповедь:

«Чертополох стоял в рост человека. Густые заросли чертополоха и другой сорной травы образовывали полосу шириной примерно в три километра… Руины на холме были развалинами Мценска. Две старухи и четыре кошки — вот все живые существа, которых советские солдаты нашли там, когда немцы отошли 20 июля. Прежде чем уйти, фашисты взорвали или сожгли все…»[769]Все взывало к мщению, потому что ни один город не уцелел. Старинный русский город Белгород был полностью разрушен фашистскими варварами: из 3420 жилых домов не уцелел ни один. Жителей на момент освобождения в городе оставалось только 150 человек После его освобождения советское командование стало разбрасывать над немецко-фашистскими войсками листовки с поименным перечислением генералов вермахта, которых Советское правительство обязалось привлечь к уголовной ответственности за совершенные ими преступления на советской земле.

Успешное продвижение танкистов способствовало войскам Степного фронта при освобождении Харькова. Темп продвижения танковых сил с одновременным разгромом встречавшихся немецких сил в этой операции достигал до 20 км в сутки, а в последующем до 30–40 км. К этому времени все командиры танковых дивизий усвоили простую истину, что освобождение населенных пунктов не является главной задачей для танкистов. Перерезать коммуникации противника, внести хаос в его оборону, вызвать панику в тылах, перекрыть пути отхода его передовых частей или пути переброски его резервов — вот задача, которую танкисты с лета 1943 года стали успешно решать в первую очередь.