Читать книгу "Секрет опричника; Преступление в слободе - Борис Сударушкин"

– В пользу этих слухов было одно настораживающее обстоятельство – о смерти Грозного объявили с большой задержкой, сначала бояре заявили, что есть надежда на выздоровление, – вставил Пташников. – Думаю, не случайно и гарнизон Кремля был приведен в состояние боевой готовности.

– Не вижу тут ничего подозрительного – смерть царя сама по себе могла вызвать в Москве панику, беспорядки, – рассудил Окладин.

На этот раз Пташников не стал спорить с ним и спросил Марка, чем закончилось исследование скелета Грозного.

– Обвинения против Бельского и Годунова в том, что они удавили царя, не подтвердились.

– Не слишком ли категоричный вывод? – засомневался Пташников. – Вы сами говорили, в могилу попала вода. Следовательно, не только череп, но и весь скелет плохо сохранился.

– Благодаря отложениям извести уцелели отвердевшие хрящи гортани. Их скрупулезно изучили, что и позволило сделать столь категоричный, как вы заметили, вывод. Хрящи оказались в сохранности, – объяснил Марк.

– Это ни о чем не говорит, – протестующе взмахнул рукой краевед. – Грозного могли не удавить, а удушить. При его болезненном состоянии это не так трудно было сделать.

– К сожалению, подобную версию по скелету проверить невозможно, – сказал Марк. – Но тут появилось другое подозрение – в костях Грозного обнаружили много ртути.

– Отравление?

– Некоторые исследователи так и подумали, – не сразу ответил краеведу Марк. – Но вряд ли это обвинение имеет под собой веские основания.

Мне вспомнился кубок венецианской работы, обнаруженный в могиле Грозного. Не из этого ли кубка, поданного Бельским или Годуновым, принял царь яд?

– Почему не допустить, что Грозного отравили? – представив эту сцену, обратился я к Марку. – Своей жестокостью царь мог возбудить ненависть к себе даже самых близких к нему людей – они в любое время тоже могли стать жертвами его жестокости. А значит, втайне не могли не желать ему смерти. От такого желания до убийства – один шаг.

Марк выжидающе посмотрел на историка.

– Бельский и Годунов боялись Грозного не только живого, но и мертвого. Видимо, этим и объясняется их растерянность после смерти царя. Нет, отравить Грозного у них просто не хватило бы духу! – убежденно произнес Окладин.

– Но ведь ртуть обнаружили! – напомнил краевед. – Тот же Борис Годунов мог в душе желать смерти Грозному – в продиктованном дьяку Фролову завещании царь не включил Годунова в число опекунов царевича Федора. Больше того – есть свидетельства, что Грозный хотел развести Федора с сестрой Годунова Ириной. Одно это могло подтолкнуть царского любимца к преступлению – развод неминуемо повлек бы отстранение Годунова от власти.

– Наличие ртути в костях Грозного можно объяснить проще, без версии о покушении на жизнь.

– А именно? – спросил краевед Марка.

– Царь умер на пятьдесят четвертом году жизни. Отложение солей на костях свидетельствовало о воспалении суставов. Это причиняло царю страшные боли – современники вспоминали, что он не мог даже наклоняться. Можно предположить, что Грозный очень часто применял сильные мази, в которых была ртуть. Этим и объясняется ее повышенное наличие в костях скелета.

– Логично, – поддержал Марка историк.

– Отравить могли не только ртутью, – проворчал Пташников. – Наверное, тогда уже имелись и другие яды, которые труднее обнаружить.

Как только речь коснулась медицины, в разговор вступила Ольга.

– Правильно, – согласилась она с краеведом. – Кроме ртути, как отравляющие вещества были известны фосфор и сурьма, растительные яды вроде белены и цикуты. Наконец, еще в восьмом веке арабский алхимик Джебер изобрел мышьяковый ангидрит, ставший самым распространенным ядом, особенно в правящих верхах. И на то были свои причины – мышьяк не имеет ни запаха, ни вкуса, поэтому его легко подмешать в любую пищу, а симптомы отравления похожи на холеру.

– Значит, мышьяковое отравление нельзя определить? – допытывался краевед от Ольги точного ответа.

– Надежный способ нашли только в конце прошлого века – обнаружили, что мышьяк накапливается в волосах. По тому, как он распределен по длине волоса, научились определять, сколько времени давали яд, с какими перерывами. Так с помощью этого метода пришли к выводу, что Наполеон умер не своей смертью, не от рака желудка, как утверждали английские тюремщики, а в течение четырех месяцев ему подсыпали в пищу мышьяк, в результате чего и последовала смерть.

– К сожалению, волосы Грозного не сохранились, поэтому определить, был ли он отравлен мышьяком, невозможно, – выслушав четкий ответ Ольги, сказал Марк.

– В таком случае версия об отравлении Грозного остается в силе, – твердо произнес Пташников. – Я не смог ее доказать, вы не смогли ее опровергнуть!

Марк был вынужден согласиться с краеведом, не нашел возражений и Окладин. А мне по-прежнему не давало покоя преступление в Александровой слободе. Каковы же подлинные мотивы этого убийства?

Первым на мой вопрос ответил Окладин:

– Я остаюсь при своем мнении – убийство произошло в результате роковой случайности и безудержной ярости царя. Был ли он душевнобольным – пусть отвечает будущий эскулап, который, как оказалось, проявляет повышенный интерес к судебной медицине, – с улыбкой посмотрел Окладин на Ольгу.

– Без полного обследования Грозного вынести окончательный диагноз, была ли у него паранойя, невозможно. Однако есть все основания считать, что он обладал ярко выраженными психопатическими чертами характера, которые могли толкнуть на неспровоцированное убийство, – с шутливой серьезностью произнесла Ольга, словно зачитала выписку из истории болезни.

– А что скажет криминалистика? – обратился я к Марку.

– Вероятно, назвать подлинные мотивы убийства теперь уже невозможно – осмотр места преступления не произведен, нет вещественных доказательств, нельзя допросить убийцу и свидетелей, а сохранившиеся письменные показания слишком противоречивы и неубедительны.

Я ждал, что ответит Пташников.

– Возможно, заговора и не было, но Грозный мог ошибочно поверить в него, на мгновение увидеть в царевиче врага. И сразу пришло прозрение, но было уже поздно, – уклончиво проговорил краевед.

– Значит, это убийство так и останется преступлением с невыясненными мотивами?

Я не заметил, как этот вопрос произнес вслух.

– Не расстраивайся, – успокоил меня Марк. – Такие преступления встречаются и сейчас. Кто знает, может, со временем отыщутся какие-то новые, достоверные документы, которые прольют свет на это убийство?

Пташников бросил на Марка такой взгляд, словно нечто важное и значительное открылось краеведу в эту минуту.

А я с горечью еще раз подумал, что столько времени ушло на разговоры о преступлении в Александровой слободе, но раскрыть его мотивы нам так и не удалось. Может, именно потому, что это было, выражаясь юридическим языком, немотивированное убийство?