Читать книгу "Сияние первой любви - Вера Колочкова"

Они уселись на террасе близлежащего кафе, за дальним столиком. Вкусно пахло шашлычным дымком и жареной картошкой, августовский день был сухим, но не знойным, солнце ласково заглядывало под навес, будто боялось помешать их уединению.

Подошедший официант усмехнулся понимающе относительно шашлычка и коньячка, но в рамках дозволенного усмехнулся, и даже приятно было, что он понял их правильно.

Потом они сидели молча, смотрели друг на друга. Сережа протянул руку через стол, чтобы взять ее руку, наклонился, приник губами к тыльной стороне ладони. Народу на террасе об эту пору было мало, и они не прятались, не хлопотали лицами, чтобы изобразить холодное приличие. Вскоре подошел официант, и все же пришлось разомкнуть ладони, освободить место для тарелок. Выпили коньяку – голова у Тани закружилась от первого глотка. А может, от счастья закружилась. И Таня засмеялась тихо, откинув голову.

– Ты чего? – спросил Сережа, тоже улыбаясь.

– Да так… – пожала плечами Таня. – Просто мне очень хорошо сейчас, и все. И времени впереди еще много. И прятаться не надо. И коньячок под шашлычок – вкусно очень. Или как там? Наоборот? Шашлычок под коньячок?

– Ешь давай! – рассмеялся Сережа. – Ты же есть хотела!

– Успею… Я тебе говорила, что очень люблю тебя, Сереж?

– Таньк… Давай и в самом деле поедим, иначе я сейчас встану и уволоку тебя обратно в номер. Ты этого хочешь, да?

– Хочу…

– А как же шашлычок и коньячок?

– Да ну их…

Они захохотали, и Сергей снова потянул руку через стол, чтобы прикоснуться губами к тыльной стороне Таниной ладони. Потом произнес строго:

– Ешь! Иначе в голодный обморок упадешь!

Мясо оказалось очень вкусным и сочным, и она увлеклась на какое-то время гастрономическим удовольствием, пока не почувствовала в этой идиллии что-то лишнее. Да, было что-то лишнее, довольно неприятное, нагло вторгающееся на их общую территорию. Будто это лишнее сверлило ей затылок…

Обернулась автоматически и тут же споткнулась о взгляд незнакомой женщины, внимательно и жадно ухватившей глазами ее лицо. И пробежал по спине холодок – стало неловко и неуютно, будто эта женщина наверняка знала о них то, чего знать не полагается.

Может, эта женщина – просто любопытствующая завистница? Сидит в компании женщин, скучно ей и злобно. И тоже любви хочется. А тут перед глазами – такая сцена. Раздражает, наверное?

Она еще раз обернулась – теперь женщина рассматривала Сережу. Но любопытства на ее лице не было, а было что-то другое. Злорадство, скорее. Ничем не прикрытое.

– Сереж… – тихо позвала Таня. – Посмотри, пожалуйста, за тот столик.

Она чуть повела глазами, указывая ему направление. Он глянул, и лицо его изменилось – ушли в один момент из него все радостные краски, и блеск в глазах потух, и появилась в них нехорошая и обидная для нее пугливая озабоченность.

– Что, Сереж? – спросила Татьяна, не удержалась. – Ты эту женщину знаешь, да?

– Знаю. Это приятельница Тамары, они когда-то вместе работали.

– И что теперь делать? Она ведь явно тебя узнала.

– Я не знаю, Тань. Ничего не делать. Съедим свой шашлык, выпьем коньяк и уйдем.

– Ты боишься, что она расскажет Тамаре? Может, стоит подойти к ней, попросить? По-моему, ничего особенного в этом нет. Или хочешь, я попрошу? Женщина женщину быстрее поймет… Хочешь?

– Тань, не суетись. Пусть это будет моя проблема, ладно?

– Да пожалуйста… Я же как лучше хотела. Я ведь за тебя переживаю, только и всего.

Она замкнулась, обидевшись. И даже не на его грубоватое «мои проблемы» обиделась, а на саму реакцию. Выходит, для него опасность, что Тамара узнает, гораздо важнее того, что меж ними происходит? И надо весь этот прекрасный день по такому принципу перечеркнуть, да? И как тут не обидеться, интересно? Где столько самообладания и холодного разума взять?

Наверное, надо было все-таки поискать в себе это самообладание. В руки себя взять. Наверное, надо было сделать усилие и понять Сережу, да. Но как же оказалось трудно сделать это усилие, как трудно оказалось наступить на горло собственной песне! Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино! Мы, как птицы, садимся на разные ветки! Шашлычок и коньячок, вкусно очень!

Остаток дня получился скомканным, заполненным Сережиной озабоченностью и Таниной обидой. А может, это и не обида была, а банальная ревность.

Да, ревность. Надо назвать вещи своими именами. И такая сука эта ревность, прости господи, никак от нее не отвяжешься!

Татьяна ревновала Сережу к Тамаре, и это была правда, и это было стыдно, и ничего с этим нельзя было поделать. В какую одежду ни ряди эту правду, но присутствие Тамары в жизни Сережи мешало Татьяниному счастливому ощущению. Тому самому ощущению, которое вернулось и без которого другой жизни просто не было.

Глава 2

Тамара сняла с полки фотографию в рамочке, стерла с нее пыль. Фотография была отпускная, на ней они красовались все вместе, стояли у кромки моря – Сережа, она, девочки. Сколько тогда девочкам было? Лет по десять, кажется. Ну да, они тогда в четвертый класс перешли, точно. Забавные такие, с косичками. Сейчас косичек уже не носят, волосы остригли. Надя была зачинщицей этого безобразия – такие волосы остричь! Никого не спросила, пошла в парикмахерскую и Веру за собой утянула. Вот так во всем – Надя верховодит, Вера подчиняется с удовольствием. Хотя Вера первая родилась – на полчаса раньше сестры. Старшая, стало быть. А верховодит все равно Надя…

Она тогда долго не знала, что будут близняшки. А когда узнала, Сереже почему-то сразу побоялась сказать. Потому, наверное, что считала, будто женила его на себе. Но ведь она вовсе этого не хотела. То есть хотела, конечно, только не это было главное. Главное было, чтобы он поправился, встал на ноги, полноценным мужчиной себя почувствовал. А потом эта беременность непредвиденная… Нет, правда, она не хотела, чтобы все было по обязанности! Само собой все вышло!

Тамара вздохнула, в который раз упрекнув себя в низкой самооценке. В минусе, как сейчас модно говорить. А с другой стороны – минус-то для нее добровольный, она сама себе его выбрала в отношениях. Сережа, стало быть, в плюсе, а она – в минусе. Потому что он сильный, он красивый, он мужчина во всех смыслах этого слова. И если других вариантов нет, она с удовольствием будет пребывать в минусе и тянуться за ним, как нитка тянется за иголкой. Да, это ее выбор. А что тут плохого, в самом деле? Наоборот, хорошо. И правильно. И богом так положено, и женской природой. И вообще, сколько можно рефлексировать на этот счет? Вон и девчонки уже подросли, недавно тринадцать лет отметили! И неважно, что когда-то она боялась о своей беременности Сереже сказать. Зато какие хорошие девчонки получились! Умницы, красавицы! И Сережа тогда был искренне рад… И даже сам имена им придумал – Вера и Надежда. Она тогда спросила – почему Вера и Надежда? А он ответил – третью дочку потом Любой назовем. Чтобы для полного счастливого комплекта.