Читать книгу "Любовь на краешке луны - Барбара Картленд"

— Шекспир! — улыбнулся герцог. — Кажется, из «Макбета»!

— Вы отлично начитаны.

— Смею думать, — ответил он, — но я не ожидал, что…

Герцог смолк, и Канеда поняла, что его остановило: он собирался сказать, что женщина из цирка — англичанка она или француженка — могла и не читать Шекспира.

Канеда никак не отреагировала, и герцог поспешно показал ей на крыши далекого замка.

— Предполагаю, что вы захотите умыться перед едой, — заметил он, — и снять шляпку. Мне бы хотелось увидеть ваши волосы.

На сей раз голос его звучал иначе — не так, как прежде, и Канеда на миг удивилась.

Она только сейчас вспомнила, что представилась герцогу не знатной леди, способной вознегодовать от подобной фамильярности; циркачка же в его глазах, вне всякого сомнения, не является женщиной, слишком озабоченной собственной или чьей-нибудь еще нравственностью.

Канеда тотчас прогнала удивление из глаз.

— Благодарю вас, monsieur, я польщена.

Ожидавшая у дверей салона служанка проводила Канеду в просторную, прекрасно обставленную спальню на том же этаже.

Впечатляющее, роскошное убранство свидетельствовало о том, что это одна из парадных комнат; оставалось только гадать, пользовались ли ею знаменитые герцогини де Сомак.

Канеда уже вознамерилась выведать у служанки, справедлива ли ее догадка, однако сочла подобное любопытство безрассудным.

И в то же время она была чрезвычайно заинтригована тем, что мать герцога оказалась англичанкой..

Хотелось бы еще знать, известно ли об этом мадам де Гокур; однако нетрудно предположить, что многолетняя болезнь герцогини помешала ее известности в свете.

Потом, у герцога была и жена.

Любил ли он ее? Находил ли привлекательной, прежде чем она сошла с ума?

Быть может, она спала в этой комнате и, выглядывая из окна, вовсе не восхищалась открывавшейся панорамой; и ей не казалось, что она стоит на краешке пуны, а, напротив, заточена в темницу, лишенная всякой возможности общения с находившимися далеко внизу людьми.

Омыв руки и сняв элегантную шляпку для верховой езды, Канеда поправила волосы и пустила на волю свое воображение — как сказала бы нянюшка.

Все было так волнующе и в то же время страшновато — ведь она делала то, на что не имела никакого права, и Гарри посчитал эту выходку достойной укоризны.

Канеда еще никогда не завтракала и не обедала вдвоем с мужчиной: за ней строго приглядывали, а в Лондон ее отвозила какая-нибудь из тетушек Лэнг, а потому предстоящее событие было интересно уже само по себе.

Потом она вспомнила о своем серьезном деле: предстояло заинтриговать, покорить и обворожить герцога.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале.

Только полная дурочка на месте Канеды не заметила бы, насколько она хороша; как очаровательно ее классически правильное лицо.

Искрящаяся голубизна глаз и шаловливые румяные губы способны были завлечь любого мужчину — если только сердце его не спрятано за неприступными стенами.

«Не это ли произошло с герцогом, после того как его жена сошла с ума?» — подумала Канеда.

Неужели прискорбное событие заставило его возненавидеть женщин? Впрочем, Канеда почему-то была уверена в обратном.

Властные манеры выдавали несомненную мужественность герцога.

Поблагодарив служанку, Канеда с улыбкой на губах отправилась обратно в салон.

Ее амазонка наверняка будет уместна в этой гостиной; шелковая, она более напоминала платье, нежели наряд для верховой езды.

Застежка была на спине, а спереди воротник спускался мягкой дугой к белой тесьме и перламутровым пуговицам.

Герцог ожидал ее, стоя перед средневековым камином.

Он даже не шевельнулся, заметив, что она вошла, и только наблюдал за ней — так, по мнению Канеды, наблюдал он за тем, как его кони перелетали через преграды.

Только когда она оказалась возле него, герцог произнес:

— Вы ходите с удивительным изяществом.

— Почему это вас удивляет?

— Потому что женщины, которые сидят седле так, как вы, танцевать не умеют, а я без всяких сомнений поставлю крупную сумму на спор, что вы — искусная танцовщица.

— Полагаю, вам представится возможность лично оценить это.

— Именно на это я и надеюсь. К ним приблизился слуга с бокалами, наполненными вином.

— Вино из моих собственных виноградников, — объяснил герцог, — уверен, оно доставит вам удовольствие.

Холодное вино оказалось восхитительным на вкус, и, поневоле вспомнив о виноградниках своего деда, Канеда спросила:

— А ваши лозы пребывают в добром здравии?

— Не жалуюсь.

— А я слыхала — кажется, от кого-то в Анже, — что в Дордони свирепствует филлоксера.

— О, это чрезвычайно серьезная вещь, — негромко ответил герцог. — Остается только молиться, чтобы эта болезнь не распространилась на север.

Канеда не стала развивать тему, поскольку уже все выяснила.

А потом они направились завтракать в комнату, почти такую же длинную, как салон: высокие узкие окна и здесь смотрели на восток и запад.

Теперь нужно было заинтересовать герцога.

Канеда рассказала ему о состязаниях, которые видела в Англии, о конях, выставленных на продажу в Таттерсолзе, об успехах членов «Жокей-клуба» на скачках.

Канеда давала волю воображению, излагая забавные истории, услышанные от Гарри, о гонках, которые ей не довелось видеть, потому что брат посещал их без нее.

Герцог несколько раз усмехнулся, и по недоуменному взгляду одного из лакеев Канеда поняла, что подобного в замке давно не видывали.

Наконец после восхитительной трапезы подали кофе, и по настоянию герцога Канеда согласилась на рюмочку земляничного ликера.

Лондонский аукцион чистокровных лошадей. Организация, руководящая конным спортом и контролирующая проведение конноспортивных состязаний.

— Ну а теперь будет справедливо, — предложила она, когда слуги отошли, — если вы расскажете мне о себе.

— Ио что вы хотите узнать обо мне? — отпарировал он. — И что привело вас сюда?

— Все очень просто, — ответила Канеда, — я мечтала посетить вашу школу, но боялась увидеть на ее воротах табличку: «Женщинам вход запрещен».

Герцог улыбнулся.

— Тем не менее вы вошли — и самым необычным способом. Надеюсь, вы понимаете, что это было опасно.

— Почему? Ариэль легко перепрыгнул стену.

— Вы могли приземлиться не на песок, наткнуться на какое-нибудь препятствие. Так рисковать нельзя.