Читать книгу "Лувр делает Одесса - Елена Роговая"

Фрейда строго посмотрела на обидчика. Перехватив недовольный взгляд клиентки, он тут же попытался ретироваться:

– Еще тот бездельник! Терплю, кормлю, обучаю портняжному делу круглыми сутками, а толку – никакого.

– Что-то я не вижу в его руках иголку с ниткой. С метлой он ловко обходится – это правда. Перетащить чего, поднести – тоже в одно мгновение.

– Мадам, а вы как хотели? Не все сразу. Он что, особенный? Лентяй, и нет для него другого слова! Не обращайте внимания. Мы и так отвлеклись. Внимательно слушаю. Какой фасон вы лично желаете иметь?

– Еще не знаю, – сухо ответила Фрейда.

– Ничего страшного. Я вам сейчас дам полистать журналы мод, а пока вы определяетесь, я поговорю с вашей дочкой.

– Со снохой.

– Пардон! Как я сразу не догадался! Вы с сыном похожи как две капли воды.

Фрейда автоматически покачала головой, взяла тощий журнал и без всякого интереса принялась рассматривать картинки. Затертые страницы не хотели отлепляться друг от друга, и это раздражало Фрейду еще больше, чем слащавое заискивание хозяина ателье. Вскоре процедура ознакомления с модными чужестранными платьями ей надоела. Она отложила журнал в сторону и принялась с интересом рассматривать помещение. Несмотря на скромные размеры, комната была светлой и довольно уютной. У широкого окна стоял длинный деревянный стол с отрезами тканей и аккуратно скрученными рулончиками кружев и атласных лент. Линейки, мелки, сантиметровая лента, разноцветные катушки ниток, лампа, кусочки темного мыла и самое замечательное, от чего Фрейда не могла отвести глаз, – это небольшой круглый футляр на золотистой ножке с малахитовой подставкой. Его створки были откинуты в разные стороны и напоминали причудливый цветок с мягкими стенками в виде атласных подушечек, сплошь утыканными английскими булавками. Из «цветка» пестиком торчали небольшие ножницы с резными витыми ручками, а рядом с ними лежал маленький колпачок – позолоченный наперсток. «Красиво сделано, – подумала Фрейда. – Нужно будет Фимке показать. Он еще лучше сделает».

Чтобы клиентам было удобно рассматривать себя в новых нарядах, на стене висело большое зеркало в красивой золоченой раме. Буквально на расстоянии вытянутой руки от него стоял маленький крепкий столик с изогнутыми резными ножками. Для чего он был нужен, Фрейда могла только предположить. «Поди-кась дамочек на него ставят, когда подол на платьях подрубают или кружево с лентами на иголки сажают. Если меня попросят на него встать, ни в жисть не полезу. Срам какой, на верхотуру забираться в моем возрасте. Не дай Бог, ножка на столе подломится. Мало того что убьешься, так еще иголки в тело во-ткнутся. Дойдут до сердца – и поминай, как звали. Шиш ему! И Беллу нужно будет предупредить, чтобы не соглашалась. Прям как щас вижу. Сядет вальяжно на венский стул, возьмет в руки указку и будет ей тыкать да указывать, как подмастерьям складки на юбке закладывать. Ох и жучара этот Вульфсон! А в общем помещение уютное, и шторки на окнах красивые, с рюшечками по низу. Кисточки на концах обхваток забавные, как хвостики у ярочек болтаются. Бумажные выкройки я бы отсюда унесла в другую комнату и машинки швейные убрала бы подальше, стучат, мешают клиентам на фасонах сосредотачиваться. Устала от всего, скорее бы домой», – подумала Фрейда и не заметила, как задремала.

– Мама! Мама, просыпайтесь! – тормошила Белла свекровь. – Срам какой, в культурном помещении так громко храпеть! Мы уже все, ваша очередь наряд заказывать.

Фрейда спокойно посмотрела на сноху и отмахнулась от предложения, как от назойливой мухи.

– Домой поехали. Не хочу ничего здесь шить. Наш Лущик не хуже наряд сработает, и не по западным манерам, а по нашим, привычным меркам.

– Мама, вы снова хочете одеваться по-старому? Сколько можно уже! Посмотрите, как люди в городе выглядят, загляденье прям.

– Вот я и вижу, что вы загляделись и главного не замечаете.

– Какого такого главного? Мама, прекратите начинать скандал, – вмешался Хацкель.

– Ша, конец разговорам! Домой хочу.

– Хацкель, ты случайно не знаешь, какая муха ее укусила? – недоумевала Белла. – Все так хорошо прошло, и снова плохо!

Фрейда грузно встала с кресла, поправила юбку и молча направилась к выходу. Перед тем как открыть дверь, она оглянулась и еще раз окинула взглядом помещение, словно кого-то искала. Громко попрощавшись с хозяином ателье, она вышла на свежий воздух и пошла к лошади. Не успела она сделать и пары шагов, как кто-то одернул ее за рукав. Фрейда оглянулась и увидела Гришку. Он смотрел на нее ясными голубыми глазами и от волнения то и дело потирал побитое ухо.

– Бабушка, если хочете, возьмите меня к себе жить. Я послушный, все-все делать умею. Вы будете мной довольны, вот увидите.

– Боже ж ты мой, – только и смогла прошептать Фрейда.

Сама не зная почему, она начала рыться в холщовой сумке, и только когда ее рука нащупала пироги в завернутой тряпице, поняла, что это ее спасение.

– Вот, возьми. Они очень вкусные, с капустой или сушеными ягодами. Не знаю, какие тебе попались.

Вместо того чтобы обрадоваться подарку, Гришка взял по одному в каждую руку, поблагодарил и медленно пошел обратно.

– Ты смотри-кась, шустрый какой, – ухмыльнулся Хацкель. – Выцыганил у бабки пироги напоследок. Как я уже понимаю, мама, к фотографу мы сегодня не поедем?

– Правильно понимаешь, сынок. Дело к зиме идет, световой день стал маленьким, таким же, как и человеческая душа у некоторых. А в темноте настроения не бывает. В следующий раз на карточку запечатлимся, когда на примерку поедем.

К моменту возвращения Разумовских из ателье конь Анилин уже давно съел причитающуюся ему порцию овса. При виде хозяина он одобрительно зафырчал и принялся нетерпеливо переступать с ноги на ногу.

– Заждался нас, красавчик, – ласково произнес Хацкель, потрепав коня за холку. – Не переживай, сейчас до дому поедем.

Конь одобрительно дернул ушами и замер в ожидании команды. Хацкель любил его безмерно и относился как к полноправному члену семьи. Каждое утро, перво-наперво, он шел в сарай проведать своего питомца и только потом начинал заниматься домашними делами. Не было случая, чтобы он пришел к лошади с пустыми руками. Морковь, яблоко или просто сухарик всегда были припрятаны в кармане пиджака. Хозяин не жалел для животины ласковых слов, за что она платила ему послушанием и добрым нравом.

– Повезло тебе с конем, Хацкель, не то что мой, – пожаловался как-то сосед. – Вчера хотел подкову на левой ноге проверить, так он меня чуть не лягнул. Еле успел увернуться.

– Правильную лошадь выбирать нужно. Люди как говорят: рыжую не покупай, вороную продай, о белой заботься как о себе, а ездий на гнедой. Ее воспитывать нужно правильно, не кричать, разговаривать. Она же как человек, все хорошее помнит и плохое никогда не забудет. Обидишь несколько раз – не будет повиноваться, потому что характер сызмальства закладывается. Он у меня умный, с полуслова понимает, как собака.