Читать книгу "Будда слушает - Татьяна Коган"

Марьям включила чайник, вскипятила воды и сделала себе кофе. Добавила сахара, предвкушая, с каким удовольствием выпьет первую утреннюю чашечку — самую вкусную, — и расположилась вполоборота на диване, чтобы иметь возможность лицезреть картину за окном — тротуар, улицу и часть парковки.

Ей всегда нравилось наблюдать за течением жизни, желательно устроившись с удобством где-нибудь на балконе. Впрочем, просто у окна, на мягком сиденье, было тоже очень неплохо смотреть, как едут машины, как меняется облачное небо под порывами ветра, как бредут пешеходы, думая о чем-то своем. Больше всего ее увлекало наблюдать именно за людьми — и это было совсем не скучно. Дедушка иногда подтрунивал над внучкой:

— Эх, если бы к антиквариату ты испытывала половину того интереса, с каким пялишься в окна, мы бы сказочно разбогатели.

Марьям могла бы ответить на это, что, несмотря на дедушкин великий интерес, сказочного богатства он, однако, не приобрел, но предпочитала молчать и улыбаться. Зачем его огорчать? После смерти его дочери — ее мамы — Марьям осталась для него единственным самым близким человеком.

Кофе пах упоительно. Она втянула крепкий аромат — и даже зажмурилась от удовольствия, — прежде чем сделала первый, маленький глоток. Пожалуй, именно так должно начинаться идеальное утро.

За окном день набирал силу, — торговец фруктами расхваливал свой товар остановившейся у прилавка женщине, велосипедисты обгоняли ползущие к перекрестку автомобили, девочка лет пяти тянула маму в сторону витрины антикварной лавки, заинтересовавшись чем-то блестящим, но та даже не замедлила шаг, поглощенная своими заботами. За некоторыми людьми — обычно у них на лицах одинаковая маска скуки и озабоченности — наблюдать совсем неинтересно.

Марьям допила кофе, отставила чашку на столик и включила маленький, спрятанный в углу, между экспонатами, телевизор. По каналу передавали местные новости. Она зевнула и прибавила громкость.

— Пятидесятишестилетний житель Милуоки, Билли Рид, был найден мертвым сегодня утром у стройплощадки на Вест Стейт-стрит. Его изувеченный труп обнаружила живущая неподалеку Тильда Бешби, совершавшая ежедневную утреннюю прогулку, — сообщила диктор.

На экране возникла пожилая женщина с короткими седыми волосами и в круглых старомодных очках:

— Это было ужасно, ужасно. Сначала мне показалось, что это куча грязного тряпья, ну знаете — кто-нибудь выкинул, не доехав до мусорки, но потом я увидела рот с зубами, он был широко открыт… Такая жуть…

Оператор снова переключился на диктора:

— По словам судмедэкспертов, смерть наступила вследствие черепно-мозговой травмы от удара по голове продолговатым предметом, предположительно монтировкой. Прежде чем его убили, погибший подвергся пыткам — на его теле обнаружены следы увечий.

На экране появилось изображение круглого, одутловатого мужского лица, и голос за кадром продолжил:

— Возбуждено уголовное дело, ведется следствие. Полиция просит любого, кто обладает какой-либо информацией и может помочь, звонить по этому телефону. Любая, даже несущественная на первый взгляд деталь может повлиять на ход расследования.

Заставка сменилась на климатическую карту города — начался прогноз погоды, но Марьям, как загипнотизированная, продолжала смотреть куда-то поверх экрана, прислушиваясь к зудящей в голове мысли.

Ей могло померещиться, но разве она не видела прежде этого пожилого толстяка с несчастным лицом? Совсем недавно, чуть ли не день-два назад?

Марьям закрыла глаза, обращаясь к воспоминаниям. Где же это было? При каких обстоятельствах? Его лицо точно ей знакомо! Она вновь и вновь перебирала события и фрагменты минувших дней, но спасительной подсказки не возникало. Спустя добрую четверть часа Марьям сдалась и постаралась выкинуть из головы неприятную новость. Это чудовищная смерть, но разве она, Марьям, в силах что-то изменить?

К обеду подтянулись несколько постоянных покупателей — двое забрали оплаченный заранее товар, один долго бродил в задумчивости, рассматривая экспонаты, — дедушка предупреждал на его счет.

— Позволь ему просто тихонько изучать ассортимент и не лезь с беседой. Он очень долго выбирает, но всегда с готовностью платит за приглянувшийся ему товар.

На сей раз мужчине ничего не приглянулось — через полчаса он ушел, понуро кивнув на прощание. И в тот момент, когда за ним захлопнулась дверь, Марьям вдруг отчетливо вспомнила, где видела того толстяка из новостей! Картинка предстала перед глазами с мельчайшими деталями.

Это было позавчера. Она уже закрыла лавку и погасила светильники, собираясь уходить, когда зачарованно застыла у освещенного уличными огнями окна. Вечерняя улица — с опустевшими тротуарами и притихшей проезжей частью, с одинокими горящими квадратами окон в доме напротив — казалась ожившей картиной художника-урбаниста. Марьям присела на диван, мечтая о том, что когда-нибудь она напишет такую же сочную, живую картину, повесит ее в спальне на стене и каждое утро будет любоваться творением своих рук.

А потом — она хорошо запомнила — появился этот толстяк. Вышел из машины и довольно долго прохаживался у подъезда дома туда-сюда, кого-то поджидая. Фонари хорошо освещали его взволнованное, сосредоточенное лицо. Он выглядел так, словно принял очень важное решение, от которого зависела его дальнейшая судьба, и надеялся, что оно окажется верным. Может, Марьям нафантазировала немного лишнего, как и подобает творцу, но наверняка была недалека от истины.

А затем появилась девушка с перекинутой через плечо большой спортивной сумкой. Толстяк ринулся к ней и несколько минут что-то ей рассказывал. Они стояли почти напротив витрины антикварной лавки — в нескольких метрах, и терзаемая любопытством Марьям пыталась читать по губам, но, конечно же, ничего не разобрала. Ее страшно интересовало, что общего могло быть у этих двух разных людей. Что их связывало? На проститутку девушка не походила, да и у пенсионера явно не имелось лишних наличных на путану. Они совершенно не калибровались друг с другом, но довольно долго разговаривали. Вернее, говорил мужчина, а девушка внимательно слушала — и не выглядела слишком счастливой. В конце беседы он протянул ей что-то — Марьям не разглядела — и ушел.

Удивительно: два дня назад этот мужчина был еще жив, строил планы, а сегодня криминалисты фотографируют его изувеченный труп. Б-р-р. Никому такого не пожелаешь.

Интересно, а не поможет ли следствию увиденная Марьям беседа? Скорее всего нет, но пусть решают в полиции. Она достала мобильный.

Барбара огляделась в поисках пульта, чтобы переключить канал, но осознала, что находится в спортзале и своим ошалелым видом наверняка привлекает к себе внимание.

Эми толкнула ее плечом.

— Жесть какая, да? Жил себе человек, наверное, отлить пошел у забора, и его распотрошили, как индейку. Еще и бросили прямо на улице, на виду у всех. Вот поэтому я предпочитаю выпуски новостей не смотреть. Какого рожна Зорино включил здесь новостной канал? Пойду ему выскажу. Идиот. Он так всех клиентов распугает. Кого воодушевит тренироваться под криминальные сюжеты?