Читать книгу "Мой единственный - Джил МакНейл"

Барни уже сидит в комнате для заседаний, мечет молнии. Оказывается, он пришел пораньше и хотел сварить себе кофе в новой кофеварке, но обжег себе большой палец, потому что нажал не на ту кнопку не в то время. Стеф предупреждает меня, что он уже настроился на ампутацию и дважды сказал ей отвалить и забрать эту идиотскую машину с собой. Я выражаю свои самые глубокие и искренние соболезнования по поводу травмы, которая на самом деле приняла форму крошечного красного пятнышка, достаю из сумки пластырь с изображением динозавра и предлагаю ему наклеить, «чтобы избежать опасности инфицировать рану». Он уже почти соглашается, но быстро приходит в себя и приказывает мне отвалить. Я нахожу в аптечке мазь от ожогов и настаиваю на том, чтобы обильно смазать его палец. Барни очень доволен и заметно приободрился после того, как ему наложили повязку, и особенно благодаря тому, что все хорошо побегали вокруг него. Ну совсем как Чарли, только крика поменьше, а ругательств побольше.

Мы обсуждаем съемки в Корнуолле на следующей неделе, когда влетает Лоренс. Он ненавидит, если не участвует в обсуждениях, и спрашивает, нужен ли он нам. Должен бы последовать честный ответ «нет», но Барни не может упустить возможность еще раз рассказать о своей ужасной травме. Лоренс говорит, как он его хорошо понимает, он однажды обжег всю руку паром из чайника, это было ужасно. Барни смотрит на него с выражением полного презрения и спрашивает, где он взял эти брюки. На Лоренсе сегодня кожаные коричневые брюки, а это серьезная ошибка, потому что диваны в офисе тоже кожаные, и каждую минуту раздается очень смешной звук, что вызывает смущение Лоренса и огромное удовольствие Барни.

Появляется бухгалтер Рон, и они вместе с Барни поднимаются наверх. Барни совершенно забыл, что посылал Стеф куда подальше, и спрашивает, не может ли она приготовить им чаю. Мир восстановлен, и мы принимаемся за работу. Затем у меня проходит встреча с Роном, я пытаюсь объяснить ему расходы Барни за несколько последних съемочных дней. Так как обычная процедура отчетности для Барни заключается в том, что он просто запихивает все квитанции к себе в карман, а потом бросает некоторые из них в ящик стола, наше обсуждение затягивается. Мы обнаруживаем квитанции на всевозможные вещи, которых я совершенно не помню, и приходится напрягать воображение. В конце концов Рон отпускает меня, но говорит, что будет мне звонить в ближайшее время по некоторым вопросам. Отлично.

Список поручений на моем столе повергает меня в шоковое состояние, так что я выхожу попить кофе с булочками и пью так много кофе, что наступает сильная реакция на кофеин, — мне кажется, что начинается сердечный приступ. Неожиданно я вспоминаю о булочках с сосисками Чарли завтра на обед, пытаюсь найти что-нибудь подходящее поблизости, на меня смотрят, как на сумасшедшую, и предлагают только пирог со шпинатом. Мне приходится тащиться в «Маркс и Спенсер» на Оксфорд-стрит, и я покупаю две большие упаковки, как и было велено. Стараюсь даже не смотреть вокруг, а то застряну здесь надолго, пытаясь вспомнить, чего еще нет у меня в холодильнике. Женщина за кассой оглядывает меня с сожалением, по всей видимости, она решила, что у меня проблемы с аппетитом и что я собираюсь съесть на обед восемь булочек с сосиской слоновьего размера. Вернувшись в офис, я нахожу список поручений еще более увеличившимся, но беру себя в руки, делаю необыкновенное количество телефонных звонков и даже дозваниваюсь до большей части съемочной группы, как вдруг вспоминаю, что уже почти шесть часов, а я еще не звонила домой.

У Эдны все хорошо, а у Чарли нет. Ему очень не понравилась пицца, которую Эдна приготовила на ужин, и он спрашивает, можно ли ему вечером посмотреть «Баффи — вампир-убийца», но тогда ему точно будут сниться кошмары. После сложных переговоров Чарли соглашается лечь спать в свое обычное время, а «Вампира» мы посмотрим завтра вместе. На деле это означает, что я должна буду отвлекать его в самые страшные моменты щекотанием. Обычно ему это не нравится, но, по крайней мере, он не будет просыпаться с криками посреди ночи. Эдна не знает, как включить видео, мне вообще с трудом удалось ее убедить, что использование микроволновки не испортит ее химическую завивку. Так что мне приходится пуститься в долгие объяснения, как поставить кассету, и все закончится тем, я думаю, что она запишет финал международных соревнований по боулингу.

Мы встречаемся с Лейлой для раннего ужина в модном клубе. Как всегда, я приезжаю позже, и она уже сидит у стойки бара, выглядит сногсшибательно в новом костюме баснословной стоимости. Действительно, баснословной, но в нем она чувствует себя потрясающе, посему, как она замечает совершенно справедливо, это удачная покупка. Клуб заполнен неимоверно худыми женщинами, на которых, похоже, надето только нижнее белье. Полным-полно кружевных лифчиков, высоких каблуков и крошечных кардиганов. В моде снова цветочные мотивы, но все цвета — кислотные. И только на сорок второй размер. На большие — длинные черные жакеты. Я чувствую себя на восемьдесят лет, и мне кажется, что мой длинный черный жакет недостаточно длинный. Отказаться от десерта? Ни за что.

Я не пью, потому что за рулем, а Лейла все время подливает себе из бутылки шампанского и уже сильно навеселе. Вокруг полно рекламных типов, и мы старательно вычисляем, кто есть кто. Я в который раз убеждаюсь, что моя память на имена значительно ниже среднего показателя. Лейла же помнит всех, включая имена их детей и домашних животных. Я даже не могу вспомнить имя действительно замечательной женщины, с которой работала в прошлом году, — и мы проводим весь вечер в баре, составляя список самых ненавистных качеств режиссеров, мужчин вообще, наших бедер и парикмахеров, которые стригут волосы слишком коротко.

Наконец мы возвращаемся за свой столик, и начинается очень сложный процесс оформления заказа. Лейла на какой-то новой диете и может есть продукты в каких-то очень странных сочетаниях, но ей также нужно убедиться, что я закажу то, что ей хочется, и тогда она сможет поесть мою еду, но это не считается, потому что она ведь ее не заказывала. Все идет замечательно до того момента, когда мы доходим до чипсов: я предлагаю взять две порции, а она сердится и говорит, что я нарушаю правила. В конце концов мы заказываем одну большую порцию, когда ее приносят, она оказывается действительно большой, едва помещается на столе, так что все замечательно. Я рассказываю ей, что мама арендовала виллу в Испании на неделю, на время школьных каникул после Пасхи, и что она пригласила меня с Чарли. Это будет замечательной возможностью избежать обычной весенней погоды со штормами и проливными дождями. Мама говорит, что ей нужен небольшой отдых, а папа придумал турнир по гольфу и поэтому не поедет. Ему не очень нравится отдых с детьми младше десяти лет. Лейла считает, что эта поездка — замечательная идея, и она планирует что-то в этом роде. Ее идея чего-то в этом роде заключается в том, чтобы провести неделю в Венеции, я предлагаю поменяться, но она не соглашается, ведь Чарли будет скучно, и он наверняка упадет в Гранд-канал. Опечаленная, я вынуждена согласиться, и обещаю привезти ей ослика из соломы.

Мы переходим к сплетням на общие темы, и Лейла заставляет меня смеяться так сильно, что я даже поперхнулась, и официант вынужден хлопать меня по спине. Честно говоря, я думаю, что он мог бы и не стучать так сильно, но мое самообладание восстанавливается, а Лейла замечает, что могло быть и хуже, если бы он применил метод Хаймлиха. Мне даже жаль, что он этого не сделал; пытаясь меня поднять, он бы не мог так противно ухмыляться. Десерт просто сказочный — новая диета Лейлы явно включает крем-брюле, а кофе и счет приносят без обычного получасового ожидания. Наверное, официант испугался, что я могу опять поперхнуться. Лейла настаивает, что сама оплатит счет, и заставляет меня пообещать, что свою долю я истрачу на подарок Чарли, но купить я должна что-нибудь шумное и пластмассовое. Ей пора уходить: у нее свидание с новым знакомым, они идут на танцы. Не представляю, откуда у нее столько энергии, я сама едва смогу доплестись до машины.