Онлайн-Книжки » Книги » 📔 Современная проза » Страшно жить, мама - Анна Златковская

Читать книгу "Страшно жить, мама - Анна Златковская"

445
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 ... 22
Перейти на страницу:

Левка потом мне отомстил. Мы играли в прятки. Прятались в коридорах нашей многоэтажки. Нужно было найти другого за двадцать минут. В коридорах всегда стояли какие-то ящики, коляски, мешки. Я спряталась в большом сундуке на пятом этаже. В нем лежали три картошки да гнилая луковица. Сундук стоял в самом дальнем углу темного коридора, лампочки в котором были разбиты. Впрочем, в малосемейке редкий коридор был освещен нормально. Левка не должен был меня найти, пугливый заяц боялся темноты, хотя и был давно уже не пятилетний малыш. Эту его тайну я вычислила давно. Но он подобрался-таки к сундуку, закрыл его на замок и с гоготом умчался. Я была заперта и не знала, что делать. «Смерть в сундуке» – видела я заголовки газет и отчего-то счастливо улыбалась.

Левка выпустил меня только через полчаса. Я кинулась на него с кулаками. Мы, наверное, даже стали драться, но в какой-то момент что-то произошло. Левка отстранился от меня. Его глаза почернели. Казалось, он прятал внутри себя тревожную мысль, морщился, словно она причиняла ему боль, беспокойство. Я расстроилась. «Влюбился», – догадалась. Не хотелось этого. Мне нужен был друг. С любовью в этом мире происходила какая-то несуразица, мама доказывала это каждый день моей жизни.

Дом Влада по-прежнему встретил холодной отчужденностью. Уют, тщательно наведенный мамиными руками, разваливался на глазах. Шторы блекли, тающими сосульками висели нитки, словно кто-то нарочно пытался разорвать тонкий шов по краю ткани. Плед был испачкан чаем и прилипшими крошками от печенья. Зачах цветок. Дом жил своей жизнью, в которой вещи выполняли строго отведенные им функции. Но не было в них общей души, не чувствовалась аура хозяина.

Мама натыкалась на вещи, растерянно ощущая этот вакуум, который выталкивал ее прочь. Влад возился в гараже, мама готовила ужин. Я смотрела телевизор. Прозаичный вечер чужих друг другу людей. Надо было остаться дома, чтобы не видеть грустных маминых глаз. Ира, обычно колкая на замечания, в этот раз заперлась в своей комнате и не вышла даже поздороваться. Хотя себя она считала крайне воспитанной личностью.

После ужина я вышла на улицу и не слышала, как Влад сказал маме, что им пора расстаться. Не видела, как тяжело выдохнула она и уронила чашку. Как застыла посреди кухни с полотенцем в руках, глядя на Влада, не в силах даже выразить свои чувства. Не видела, как торопливо мама запихивала вещи в сумку. Как в отчаянии сорвала шторы с окон, отчего дом стал еще более голым, словно беззубый рот – некрасивым и отталкивающим. Влад сидел в прихожей на старом пуфике и молча ждал, когда мама наконец уедет.

Мама выскочила из дома, схватила меня за руку, и мы побежали на станцию. Сумка волочилась сзади, на длинном ремне, но мама не замечала, как она пылится, как падает в грязь. Я, оборачиваясь, смотрела на сумку, которая, словно щенок, бежала за нами в бурых от луж пятнах. Осознала, что так выглядит мамина боль.

Электричка везла нас домой. Вагон был пуст, лишь мужчина в сером тулупе спал на лавке, от него разило водкой и сигаретами. Мы спрятались в углу у выхода. Мама плакала, я дрожала рядом. Ее тревога и страх передавались мне. Отчего ребенок не может обособиться от матери, не вникать в ее печали, не перенимать на себя эту волну тяжелых дум? Почему не может оторваться пожелтевшим листом от чернеющей ветви и упасть на землю, чтобы родиться заново и обрести новую жизнь?

Уже стемнело, за окном мелькали черные стволы деревьев, еще без листвы. Убегали вдаль сырые поля. Тревожный пейзаж без надежды на весну, которая наступила по календарю. А в желтом окне электрички – одинокая женщина с ребенком, они застряли в этом поезде, что много лет возил их из города в поселок и обратно, но так и не открыл двери.

Я старалась молчать, мамина отчужденность была невыносима, но нарушить ее право на страдание я не могла. Только мне тогда казалось, что я ей совсем не нужна.

В понедельник маме позвонила нотариус и сказала, что теперь я владелец папиной квартиры. Вечером за ужином мама растерянно смотрела на меня, а я – на нее. Эта новость вывернула наизнанку нашу упорядоченную жизнь. В дверь позвонили. В прихожую вошла бабушка. Она улыбалась, а я в который раз отметила, что в ее присутствии становится нечем дышать. Словно она своим телом заполняет все пространство, каждый уголок, вытесняя тебя и воздух. Мама прижалась к стенке.

Бабушка, сверкнув глазами в мою сторону, лишь гордо произнесла:

– Теперь будешь мне всю жизнь благодарна! – развернулась и ушла.

Мама съездила посмотреть папину квартиру. Вернувшись, она сказала мне, что мы туда переедем жить. Продадим нашу квартиру, на вырученные деньги сделаем там ремонт и купим новую мебель.

– Новая жизнь, Лика, понимаешь?

Я не понимала. Мне было страшно что-то менять. Коридоры моего детства с сундуками и дремучими углами исчезнут навсегда. А как же Левка?

17

Врач пытливо смотрела на меня.

– Может, аборт? Одна-то ребенка не потянешь.

– Вы что, Светлана Витальевна, такое говорите! Аборт! – возмутилась медсестра. – Бог дал, значит, так нужно. Потянет, никуда не денется. А аборт сделает, и потом еще родить не сможет.

Я вышла от врача. Решила твердо: я стану мамой. Думать о трудностях не хотелось.

Сдала зимнюю сессию, впереди ждала защита дипломной работы и практика. Я записалась в детскую библиотеку, которая была недалеко от моего дома. Приходила туда раз в неделю. Тетя Таня, библиотекарь, знала моего отца, поэтому помогала мне. Я думала лишь о том, что мне надо успеть получить диплом до того, как я рожу. В университете я договорилась сдать все заранее. Конечно, мне пошли навстречу.

Я снова осталась запертой в квартире, лишь изредка наведывалась к врачу. Пробираясь как-то через сугробы в поликлинику, я с тоской смотрела на мамочек, идущих впереди под ручку с мужьями. Уже с большими животами, они медленно ползли по дорогам, словно дирижабли, рядом с ними аккуратно ступали мужчины, заботливо удерживали за локоть. Поскользнувшись, я упала.

Мама, если бы ты была жива, поддержала бы меня? Я повторяю твою историю, только ты любила папу, а я Игоря – нет. Но разве все в жизни по любви? Ведь я хотела быть нормальной, как все. Чтобы в доме был кто-то кроме меня. Кошка не считается.

Я поднялась и, тихо ступая, побрела в поликлинику.

– Как себя чувствуете?

– Нормально.

Врач беспокойно смотрела на меня.

– Все в норме. Скоро морозы, так что можете пока не приходить. Если почувствуете неладное, тогда бегите. А так жду вас через месяц.

А я бы рада прийти. «Как себя чувствуете?» – мне нравилось отвечать на этот вопрос. Пусть меня никто и не проведет под руку по тяжелым сугробам.

Игорь так и не объявился. Я долго и мучительно думала, стоит ли ему знать о ребенке. Мне казалось, что если расскажу ему эту новость, то буду напрашиваться в его жизнь, а ведь это не так. Его лицемерие навсегда отрезало нас друг от друга. Иногда я скучала по нему, с ним эти стены оживали, кошка носилась по квартире, царапая паркет. Запахи, звуки, впервые жилище пульсировало барабанным ритмом. Я не могла сама создать эту пульсацию. Очень хотела, но не знала как.

1 ... 13 14 15 ... 22
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Страшно жить, мама - Анна Златковская», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Страшно жить, мама - Анна Златковская"