Читать книгу "Дворцовые тайны - Кэролли Эриксон"

Мои юные племянники были тайно перевезены в Кройдон[29], где их поселили в доме Томаса Тирингэма, давнего друга и верного слуги нашего короля. Я устроила так, чтобы дети оставались там инкогнито. Слугам Тирингэма сказали, что мальчики стали сиротами после болезни и смерти их матери-судомойки с королевской кухни и о них, якобы, пожелал позаботиться сам король.

Я наняла няньку и двух служанок, которые ухаживали за братьями, а сама старалась навещать их так часто, как только позволяли мне мои обязанности при дворе королевы. Генри едва исполнилось три года, а Джону — два, и они, конечно, мало что понимали, но отчаянно скучали по матери. Как сказала мне их нянька, каждую ночь они плакали и звали маму. Я не могла заменить ее детям, но они всегда встречали меня улыбкой и радовались моим подаркам. Проводя время с мальчиками, я старалась обнять их покрепче, рассказывала им, как сильно я их люблю, — словом, пыталась подарить им немного ласки.

Каждый день я спрашивала себя: какая участь их ждет? Что будет, когда им скажут правду о том, кто они на самом деле? Когда это случится? Как они это воспримут? Ответов на эти вопросы у меня не было. Их судьба была чем-то сходной с моей. Сейчас они просто плыли по течению и не знали, что ждет их за поворотом реки, именуемой «жизнь». Отец от них отрекся, от матери их забрали, никто из семьи не пришел к ним на помощь, и у них не было никого, кроме меня. Я поклялась, что не оставлю мальчиков своим попечением, чего бы мне это ни стоило, и не открою до времени враждебному миру, кто они и где находятся.

— Где моя госпожа, где повелительница моего сердца? — могучий голос короля скорее весело, чем повелительно, зазвучал в покоях королевы. — Где моя леди Анна, радость моя, свет моей жизни?

Я вздрогнула от неожиданности.

Король буквально ворвался в зал, где Екатерина сидела за вышивкой в окружении нас, своих фрейлин. Ее любимая чтица Джейн Попинкорт читала нам вслух жизнеописания святых, пока мы были заняты рукоделием.

При звуках королевского голоса чтение прервалось. Мы встали и склонились в глубоком поклоне. Генрих протянул руку Анне, которая при этом украдкой бросила взгляд на королеву. Екатерина не поднялась с кресла и не поклонилась супругу, она продолжала вышивать, казалось бы, не обращая внимания ни на него, ни на Анну, и лишь ее внезапно запылавшие впалые щеки выдали ее волнение. Анна отважно поднялась навстречу королю и приняла протянутую ей руку Генриха, унизанную перстнями. Король сделал знак, чтобы те, кто оставался за дверью, вошли следом за ним. Оказалось, что он явился в сопровождении музыкантов с барабанами, свирелями и виолами. Они заиграли танцевальную мелодию, и Генрих повел Анну в быстром танце, выделывая затейливые коленца так лихо, словно сбросил с плеч половину своих лет. Наш повелитель выглядел очень довольным собой, то привлекая к себе, то отпуская свою партнершу, как того требовал танец, и ни разу не сбившись.

— Какая прекрасная музыка, — услышала я слова королевы, обращенные ею к мужу, когда она на минуту оторвалась от вышивания. — Вы сами ее написали, друг мой?

Король не обратил внимания на реплику жены.

— А она очаровательно танцует, моя малютка! — воскликнул Генрих, словно желая разделить свой восторг со всеми присутствующими.

— Как трактирная шлюха, — пробормотала Мария де Салинас.

Эти слова услышала не только я. Король выпустил руку Анны и в мгновение ока оказался перед Марией.

— Что вы сказали? — резким тоном спросил он.

Надо отдать ей должное, Мария де Салинас была не из трусливых. Она посмотрела прямо в глаза королю, и ее взгляд источал неприкрытую злобу.

— Ничего, — ответила она тоном, в котором кипело негодование. Казалось, что ее испанский акцент стал еще более заметным. — Я всего лишь чихнула.

— Так вы чихаете на мою госпожу, леди Анну? — голос Генриха зазвенел страшным гневом. Не убоявшись, испанка втянула носом воздух и громко и нарочито чихнула в сторону Анны.

— Вон отсюда! — вскричал король, указывая на дверь.

— Но, мой господин… — начала Екатерина.

— Замолчите, мадам!

Мария де Салинас медленным шагом направилась в сторону королевы, но Екатерина едва заметно покачала головой. Мария замерла, пробормотала какое-то испанское проклятье и вышла из зала.

— Проследите, чтобы ее духу не было при моем дворе, — рявкнул король, обращаясь к Гриффиту Ричардсу, церемониймейстеру королевы, который поклоном подтвердил, что приказ будет исполнен.

В это время Анна, осознавая, что взоры всех в зале обращены на нее, подошла к креслу, где сидела королева. Екатерина невозмутимо продолжала работать иглой.

— Еще один алтарный покров? — спросила Анна сладким голосом, рассеянно теребя свободный конец полотна, лежавшего на коленях Екатерины. — Или новая подушечка для аналоя?

Анна улыбалась, но улыбка ее, на мой взгляд, больше напоминала гримасу.

— Господь любит красивые вышивки, — добавила она, бесцеремонно комкая ткань.

— Господь любит добродетель и скромность, — заметила королева, не поднимая глаз от вышивания.

— И плодовитость, — быстро нашлась Анна. — Плодовитость — самая большая добродетель женщины.

Королева бросила нарочитый взгляд на живот Анны и усмехнулась. Этот взгляд не остался без внимания ни Анны, ни всех нас.

— Женщина в двадцать пять лет, — заявила Инес де Венегас, как будто бы разговаривая сама с собой, — должна уже быть замужем, чтобы доказать свою способность к деторождению. Если у нее, конечно, нет какого-нибудь недостатка… — она подняла руку, — например, лишнего пальца. Немного найдется мужчин, которые захотят взять в жены такую женщину.

С этими словами Инес громко чихнула, и все мы тут же тоже принялись чихать.

— Довольно! — воскликнул король и подал знак музыкантам.

Те вновь заиграли ту же мелодию. Генрих привлек к себе Анну еще теснее, чем в прошлый раз, и они пошли по кругу, сознательно заменяя одни па другими, делавшими их танец еще более откровенным. Король так крепко обнял Анну, что теперь их груди плотно соприкасались, а затем неожиданно отпустил, и она едва не упала, но не растерялась, а лишь отвечала ему дерзкой улыбкой и смехом. Король приблизил свое лицо вплотную к лицу Анны, коснулся губами ее щеки, что-то зашептал на ухо, а затем схватил за запястья и завел ее руки за спину, чтобы она не могла вырваться из его объятий.

Я отвернулась, не в силах долее наблюдать эту постыдную сцену. И не потому, что она была исполнена сладострастья, а потому что король и Анна сознательно унижали королеву Екатерину, выставляя напоказ свою связь, в которой теперь уже мало кто сомневался. Более того, они словно бы вызывали королеву на грубости и упреки, как сделали это Мария Салинас и другие испанки.