Читать книгу "Тайная ночь - Чарлин Сэндс"

Голова кружилась. Над ней наклонились стоявшие на коленях два Дилана.

– Я? Сознание?

– Да, на несколько секунд. Сейчас отнесу тебя в дом и наберу 911.

– Нет-нет!

От таких слов она тут же пришла в себя и присмотрелась к Дилану.

– Мне не нужна скорая.

– Нужна, дорогая. Ты уже много дней болеешь. Нужно к доктору.

Решимость в его голосе напугала ее. Ситуация явно выходила из-под контроля.

– Нет-нет, я не больна.

– Но с тобой что-то неладно, Эмма. Я должен вызвать скорую.

– Дилан, нет!

Она смотрела в его встревоженное лицо.

– Я знаю, что со мной. Я не больна.

– Не больна?

Она покачала головой:

– Нет. Я беременна.

Глава 4

Беременна? Он верно расслышал?

Он и не знал, что она с кем-то встречается.

Дилан смягчил голос, пытаясь скрыть удивление:

– Ты беременна, Эм?

Она кивнула, прикусив губу и опустив глаза.

Где этот тип? Сбежал от нее? И почему словно молнией пронзила эмоция, которую он отказывался называть?

– Уверена?

– Да, – прошептала она, по-прежнему глядя в пол.

Похоже, она сама этого еще не осознала.

Он мягко отвел упавшие на лоб волосы. Пряди скользили сквозь пальцы, как шелк, что заставило ее поднять красивые зеленые глаза.

– Черт возьми!

Она сглотнула.

– Ничего, если я тебя подниму?

Он приподнял ее с пола. Еще несколько дюймов, и она бы всей тяжестью свалилась на камень.

– Думаю, ничего. Голова больше не кружится.

Он знал кое-что насчет головокружений. К счастью, они давно уже его не донимают!

– Осторожно и медленно, – скомандовал он и приблизил к ее лицу свое, вдыхая сладкий аромат, напоминавший лаванду. Боже, как она ему нравится! Есть в Эмме Блум что-то милое и настоящее. В детстве и юности она много времени проводила в доме Макеев, и он всегда относился к ней как ко второй сестренке.

Он обнял Эмму и поднял, прижимая к себе. Ее груди расплющились о его грудь, и он старался не думать, какие они мягкие и упругие.

Они встали, но он продолжал удерживать ее.

– Как по-твоему, ты можешь стоять?

– Думаю, да.

Я не отпущу тебя. Буду обнимать за талию, хорошо?

Она кивнула. Краски снова вернулись на ее лицо. Розовым его не назовешь, но и белым, как простыня, тоже. Так что все неплохо.

Она необычайно спокойна, хотя глаза устремлены в пространство.

В патио долетел сильный порыв ветра. Становилось холоднее.

– Пойдем в дом.

Сейчас он стоял рядом с ней, обняв за тонкую талию.

– Я отведу тебя.

Плечом к плечу они потихоньку пошли вперед. Миновали кухню и оказались в гостиной. Дилан остановился рядом с кожаным диваном, самым удобным в доме, и помог ей сесть. Ее молчание нервировало его. Может, она стыдится, напугана, сожалеет? Черт, он не знал, что сказать, когда она в таком состоянии.

– Спасибо, – промямлила она.

– Уверена, что ты в порядке?

– Мне уже лучше, Дилан.

– Тебе действительно нужно к доктору.

Она глянула на руки, сложенные на коленях. Так не похоже на нее!

– Я собираюсь.

– Брук знает?

– Я недавно ей рассказала.

– Не хочу вмешиваться в твою жизнь, но что насчет отца ребенка? Он знает?

– Пока нет.

Он не хотел совать нос в ее дела, но Эмма живет не в хрустальном замке, и ребенок не заслуживает того, чтобы жить без отца. Дилан не слишком разбирается в подобных вещах, но Эмма здесь и лишилась сознания в его присутствии.

– Доктор Дилан, – усмехнулась она.

Ну наконец-то прежняя Эмма Рей Блум!

– Твой друг Дилан.

Она отвела глаза.

– Сейчас принесу воды. Подожди.

Он вышел из комнаты, а когда вернулся со стаканом, глаза Эммы были закрыты, хотя лицо не выглядело спокойным. Он осторожно сел рядом и вложил стакан в ее руку.

Она повернулась к нему и прошептала:

– Дилан, мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно! Я слушаю.

Она глубоко втянула воздух, словно готовясь к марафону, и наконец решилась.

– Ты знаешь, как меня растили. Приемные родители были не слишком внимательны, зато дали мне дом. Кормили меня и одевали.

Они были легкомысленными и эгоистичными подонками. Пьяницами.

Но вслух Дилан этого не сказал.

Эмма отпила воды, возможно, нуждаясь в подкреплении, и продолжила:

– Мне было около десяти лет, когда Дорис и Берт как-то вечером отправились в местный английский паб. Ты должен помнить, в тот, что на Берч-стрит.

– Да, дартс и крепкий эль. Помню.

Она коротко усмехнулась. У них одни и те же корни. Только на ее пути попадались сплошные сорняки, а не красивые маки, которых заслуживают маленькие девочки.

– В тот вечер меня уложили пораньше и велели спать. Я знала, что вернутся они домой очень поздно. Только не знала, что в ту ночь отключат электричество. Они не заплатили по счету, а когда разразилась гроза, я тряслась от каждого раската грома. И меня страшно пугала молния. Свет в моей комнате не зажигался. Я помню, как было темно. И шум, безумный, пугающий шум. Ставни хлопали о стены, казалось, это шепот самого дьявола. Я сбежала вниз, щелкая всеми выключателями, которые попадались на пути. Но ничего не работало. И тут я вспомнила, что Берт держит фонарик в маленьком чуланчике под лестницей. Каким-то образом, когда я туда забралась, порыв ветра захлопнул за мной дверь. Я всю ночь провела в темном замкнутом пространстве.

– О господи, Эмма, – прошептал Дилан, сжимая ее руку. Ее лицо было холодным, как камень, словно воспоминания заморозили его изнутри. Он мог только представлять ужас, испытанный ею в ту ночь. И хотя понятия не имел, какое отношение это имеет к ее беременности, все же внимательно слушал. Может, ей нужно облегчить душу. Он готов служить жилеткой.

– Это была самая долгая ночь в моей жизни. Я плакала и плакала, но очень тихо, опасаясь, что эти дьявольские звуки могут материализоваться во что-то жуткое. Мои родители наконец вернулись и почти на рассвете нашли меня скорчившейся в этом чулане. Сказали, что все хорошо и я буду в полном порядке. Только я не была в полном порядке. С той ночи не могу оставаться в темноте.