Читать книгу "Тарантул - Боб Дилан"

Времена поменялись. Телесного ущерба из-за своеобразно понятых строчек больше никто никому не причиняет. Слова в наш век всеобщей грамотности вообще перестали иметь значение. Да и значения, собственно, они тоже перестали иметь. «Все поломалось». Но странная штука: закрылся гештальт – Боб Дилан приехал в Россию, – и вот опять… утром, лежа на диване, говорим о Циммермане.

Да еще как говорим. Стенающие страдальцы: «…сет-лист выглядел так, будто маэстро вообще не в курсе, где он выступает и перед кем. Или ему искренне и глубоко наплевать…», – видимо, уже никогда не поймут собственной нелепости. Страна, до сих пор рождающая столь «быстрых разумом Невтонов», можно сказать, безнадежна: даже программа «Ворд» предлагает мне заменить фамилию «Дилан» на предсказуемый «диван» или какого-то неочевидного «Билана» (я еще понимаю – мебель, но откуда куску железа знать про «Евровидение»?). Знал бы Дилан, что приехал к тем, кто считает себя вправе чего-то от него требовать, мы бы ждали его приезда до подъема мацы… Но, к счастью для нас, – и в этом парадокс – Дилан знает, что все мы ничем не лучше критика российской премьер-газеты. Дилан все это видел не раз. А мы его таки дождались. Думали – не доживем. Многие и не дожили.

Чего там действительно разговаривать? Питерское радио не так уж далеко от истины. У нас просто не хватит жизненного опыта говорить о Бобе Дилане. Потому что говорить о нем – это рассказывать о себе. В отличие от других культовых фигур, таких разговоров, в общем, не очень заслуживающих – сколько фигур этих было и еще будет? – Дилана можно лишь пропускать через себя, через свою биографию. Говорить только о себе на фоне Дилана. Интересно может получиться. Родился, например, когда он записал уже вторую пластинку – «The Freewheelin' Bob Dylan». В школу пошел – это «Self Portrait». Поступил в университет и расстался с комсомолом в год Московской олимпиады, а у него вышел «Saved». Начал более-менее самостоятельную жизнь – это уже «Empire Burlesque». Офигеть, да? Мы тут жили, а он там – был. Был и есть всегда – так уж нам повезло, если вдуматься. Жить параллельно Дилану. От этого осознания временами становилось как-то легче. Все менялось, а он оставался. Был, есть и никуда не денется. Каково при этом постоянстве было ему самому – см. «Хроники, том I». Нам же только сейчас приходит в голову оглянуться – бли-ин, а ведь не так много времени прошло. Ну плюс-минус полвека, подумаешь… Кто разбирается в таких знаках, тот поймет.

Что он вообще сделал, этот ваш Шабтай Цизель Бен Аврахам, потомок литовско-одесско-турецких евреев с берегов озера Верхнее? Поменял метафору рока, парадигму поэзии и творчества вообще, заставил иначе воспринимать звучащее слово? Вообще любое слово? Раскрасил мир иными красками? Создал Вселенную? Всего-то?