Читать книгу "Суперзвезда - Виктория Готти"

* * *

Она проснулась, или это все еще сон? Голова будто приросла к подушке. Снова в коридоре чьи-то шаги, звук усилился, они все ближе. Кэсс поднялась на одном локте, ожидая стука в дверь. Шаги остановились и начали удаляться.

Потом она услышала, как сильно хлопнула дверь внизу, а через секунду послышалась музыка. Такая знакомая, такая жуткая. Она мысленно пропела слова: «Давным-давно, в стране далекой…»

* * *

Он высадил ее под утро напротив «Беверли Уилшайр», где она остановилась. «Это временно», — напомнила себе Челси. Скоро ей придется отсюда съехать, потому что менеджер попросит уплатить за проживание. Но сейчас ей надо сделать несколько звонков.

Как только Челси увидела заголовок в газете, она так разволновалась, что решила отменить встречу с режиссером, которую запланировал ее агент, и вместо этого сделать один важный звонок. Мысли ее путались, психофармаколог предупреждал, что она не должна пугаться. Ей придется, наряду с депакотом, принимать транквилизаторы в течение нескольких дней. Этот новый антидепрессант меньше действовал на внутренние органы, но хуже справлялся с перепадами настроения, чем те лекарства, которые она принимала раньше.

В состоянии возбуждения в ней просыпались сверхчеловеческие способности. Она могла рисовать картины, сочинять песни, создавать романы и работать в студии без устали сутки напролет. Она забывала поесть. Сон был совершенно не нужен. Чем сильнее одолевала ее болезнь, тем лучше работало тело и мозг, требуя новой дозы лекарства. Во время обострения она могла накупить драгоценностей, одежды, туфель и всякой ерунды. Когда болезнь отступала, ей приходилось возвращать все обратно в магазин, чтобы получить потраченные деньги. Удивительно, почему продавцы до сих пор ничего не заметили, наверное, даже в самом тяжелом состоянии Челси удавалось манипулировать людьми. Во время приступов она могла делать все так, как было нужно ей. В основном она подчиняла своей воле мужчин. В такие периоды она не могла насытиться сексом, и тогда она встречалась сразу с двумя или с тремя мужчинами в день. Иногда ей слышался голос матери, пронзительно вопившей, что она дитя дьявола, что она проклята, в нее вселился злой дух. Но Челси не обращала на него внимание и даже вела список мужчин, с которыми встречалась. Мужчины всегда были моложе ее, и в каждом из них было что-то особенное. Ее не интересовало, откуда они взялись, это был просто секс, потому что мужчин надо использовать.

Были дни, когда эти ощущения обострялись, превышая то, что она считала своим обычным состоянием. Она начинала грезить, ее галлюцинации складывались в целые сценарии, в которых участвовали воображаемые люди. Иногда эти сцены содержали пытки и убийства, и она съеживалась под одеялом, парализованная своим собственным воображением. Время от времени она приходила в бешенство — могла поранить себя или пугала прохожих, если это случалось на улице. Когда Челси впадала в такой психоз, она уже не могла без помощи врача и лекарств вернуться в реальность.

Случалось, что она попадала в травмпункт, не добравшись до своего врача в «Кедас синей». Когда такое случалось, на помощь ей приходил психиатр. Он всегда начинал с традиционных слов: «Вы должны начать принимать литонат или халдол. Эти психотропные препараты нового поколения были менее токсичны. Но Челси не хотела принимать лекарств. Состояние возбуждения обычно сменялось апатией: ей ничего не хотелось делать, жизнь становилась серой, она больше не ощущала себя необыкновенной женщиной, ее сексуальность угасала, наступала тоска.

Сегодня она была возбуждена как никогда. Известие о болезни Турмейна сильно подействовало на нее — теперь она могла вернуться к разговору, который состоялся несколько месяцев тому назад в его офисе в «Десмонд». Она только ждала сигнала, чтобы осуществить свой план, а это был самый подходящий случай: он собирался умереть. Время снимать сливки. Больше никаких малобюджетных фильмов. Особенно теперь, когда Эдвард не оставил ей ничего, кроме долгов.

Голливуд, страна грез и надежд, стал для нее адом. Челси припомнила все унижения, которые ей пришлось пережить с тех пор, как она покинула восточный Лос-Анджелес. Какие грандиозные планы строила та маленькая девочка, как высоко парили ее мечты. Она так хотела быть замеченной, добиться чего-нибудь в этом фантастическом городе, это желание разъедало ее изнутри, словно ржавчина. Но случилось, что она стала шлюхой — нет, поправляла она себя, куртизанкой. Она хорошо знала разницу. Шлюхам редко удавалось пробиться. Они тратили деньги на наркотики и жадных сутенеров. Куртизанки спали только с богатыми, преуспевающими, влиятельными мужчинами, использовали их деньги разумно и жили, играя по своим правилам. Куртизанок не унижали и не оскорбляли, и со временем некоторые из них даже вошли в историю.

Челси не сомневалась, что ее судьба изменилась в тот день, когда она родилась и кто-то подменил ее, дочь голливудских аристократов, на незаконнорожденного ребенка Марии Хаттон. Тогда у нее не было выбора. Она была обречена на годы унижений, но теперь этому пришел конец.

Челси знала о своей врожденной психической болезни, которая управляла ею, но она сопротивлялась — не признавая, скрывая ее, живя от приступа к приступу, ожидая того, кто бы подтвердил ее уверенность, что психическое нарушение лишь питает ее талант. Ей надо было добиться успеха. Она верила, что хаос, готовый спуститься на династию Роджера Турмейна, был отличным шансом. Она не знала, что именно произойдет, но в «Десмонд Филмз», королевстве Турмейна, появилась трещина, и она была готова проскользнуть туда во что бы то ни стало.

Челси, пройдя в спальню и заперев за собой дверь, достала газету и разложила ее на постели. Она хорошо помнила день, когда все выяснилось, всего несколько месяцев тому назад, сразу после того, как ее мать наконец-то умерла. До чего же долго она умирала, это тянулось месяцами, годами, не то что бедный Эдвард. Нет, Мария предпочла мучить Челси до последнего мгновения ее несчастной, жалкой жизни, прокашляв почти всю жизнь и умерев медленной смертью от эмфиземы.

Отец Том отслужил мессу по Марии и присутствовал на погребении, которое никто не посетил. Челси сперва хотела просто сжечь все, что осталось после матери, но передумала, надеясь, что Мария припрятала среди бумаг в спальне свою страховку.

Страховки Челси не нашла, но отыскала кое-что получше.

18 февраля 1987 г.

Лоренсу Хиббелю, эсквайру.

Касательно Марии Хаттон, Ливанский госпиталь.

Тщательное изучение записей рождаемости за апрель 1966 года показало, что существует лишь одно лицо, которое может быть биологическим родственником Челси Хаттон. Ее биологическая мать — миссис Лана Турмейн, к настоящему времени скончавшаяся.

Ее адвокат хотел бы уладить вопрос, не обращаясь в суд.

Пожалуйста, свяжитесь со мной как можно скорее.

Искренне ваш,

Чарльз Каплан,

поверенный Ливанского госпиталя.

Челси просмотрела всю переписку и документы, что лежали в той же коробке. Она нашла другое письмо из больницы с предложением уладить вопрос за 750 тысяч долларов. Еще Челси нашла около двадцати необналиченных чеков, сопровождаемых письмами от адвоката Турмейна, и в каждом письме говорилось, что деньги «предназначены для ребенка».