Читать книгу "Алкоголик - Андрей Воронин"

— Тебе смешно, — напевно, очень по-московски произнесла Лика, кладя ногу на ногу и оправляя съехавший с колена подол просторной юбки. — А на самом деле это доставляет массу волнений. Все знают, что никакой бомбы нет, и все равно бегут, толкаются… Я видела, как мужчины выталкивали из лифта женщин, чтобы поскорее выбраться из здания. Ты знаешь, это страшно. Я пошла по лестнице. Шла и думала: взорвется или не взорвется? Успею я что-нибудь почувствовать или нет? Хуже всего, если завалит кирпичами, и придется умирать медленно…

Она щелкнула замком сумочки и нервным движением вынула из плоской пачки длинную сигарету с золотым ободком. Шкабров молча дал ей прикурить, бросил зажигалку на приборную панель и легонько дотронулся тыльной стороной ладони до щеки Лики. Она на мгновение сильно прижалась щекой к его руке, потерлась о нее, как кошка, и сейчас же отстранилась.

— Не понимаю, зачем это нужно, — непримиримо сказала она.

— Что — «это»? — спросил Шкабров.

— Убивать друг друга, — ответила Лика. — Неужели без этого нельзя обойтись?

— Можно, наверное, — неохотно ответил он. — Только никто пока не знает, как это сделать. Ты не хочешь поговорить о чем-нибудь другом?

— Разговор на эту тему портит нервную систему, — грустно констатировала Лика.

— И поэтому не стоит огорчаться, — подхватил Абзац. — Зато эти мрачные личности подарили нам целых полдня. Неплохо для понедельника, как ты полагаешь?

— Было бы еще лучше, если бы эти мрачные личности сделали за меня мою работу, — сказала Лика. — А то потом придется всю неделю наверстывать упущенное. Ненавижу нагонять то, что упущено не по моей вине.

— Да, — согласился Абзац, перед внутренним взором которого, словно наяву, промелькнул сверкающий черный «мерседес» в подвижной колышущейся рамке из сосновых ветвей. — Нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

Он развернул машину, чтобы не проезжать мимо оцепления, и повел ее вдоль проспекта, лавируя в густом транспортном потоке с неосознаваемой врожденной ловкостью коренного горожанина. На перекрестке он свернул направо.

— Там, впереди, пробка, — ответил он на вопросительный взгляд Лики. Я видел ее, когда ехал за тобой. Кроме того, мне нужно заскочить в одно местечко. Не волнуйся, это буквально на две минуты.

— А я и не волнуюсь, — безмятежно сказала Лика, и по ее голосу Шкабров понял, что она действительно успела успокоиться. — Только, если можно, я подожду тебя в машине. Терпеть не могу присутствовать при деловых разговорах мужчин. Не люблю чувствовать себя лишней.

— Не возражаю, — сказал Шкабров, которого такое положение вещей устраивало. — Только откуда ты знаешь, что это будет деловой разговор между двумя мужчинами?

А вдруг меня дожидается женщина?

— Тогда мне и подавно нечего там делать, — ответила Лика. — Я принципиально против драк между женщинами, но боюсь, что не смогу сдержаться.

— Извини, — сказал Шкабров, так и не понявший, была ее последняя реплика шуткой или предостережением. — Никаких женщин. Это действительно сугубо мужской и очень деловой разговор. И очень скучный вдобавок. Я постараюсь закончить его как можно быстрее.

Лика в ответ лишь пожала плечом, давая понять, что это само собой разумеется, и отвернулась к боковому окну, разглядывая проносившийся мимо тротуар, запруженный пестрой толпой пешеходов.

Шкабров увидел впереди стоявший двумя колесами на тротуаре милицейский «уазик» и предусмотрительно снизил скорость, не желая без нужды дразнить гусей. Его предосторожность оказалась тщетной: из-за сине-белой коробки «лунохода» на проезжую часть неторопливо шагнула неуклюжая фигура в бронежилете, с головы до ног разрисованная камуфляжными разводами, и повелительно взмахнула полосатым жезлом, приказывая остановиться. Под мышкой у милиционера был зажат короткоствольный автомат, а глаза смотрели из-под стальной каски с плохо скрытой неприязнью.

Шкабров дисциплинированно включил указатель поворота, миновал «уазик» и остановился, притерев машину колесами к бордюрному камню. Четыре вооруженных омоновца взяли автомобиль в кольцо, недвусмысленно держа наготове автоматы. Старший наклонился к опущенному стеклу, придерживая на боку автомат.

— Операция «Антитеррор», — сказал он. — Предъявите документы.

Шкабров протянул ему документы.

— Выйдите из машины, — потребовал омоновец. Повернувшись к Лике, Шкабров развел руками и выбрался из-за руля.

— Вам тоже придется выйти, — немного смягчив тон, обратился омоновец к Лике.

Та независимо пожала плечами и молча вышла из машины.

Обыскав автомобиль и самого Шкаброва, омоновцы вернули ему документы и пожелали счастливого пути. Лику обыскивать не стали, ограничившись тем, что заглянули в ее сумочку. Заводя двигатель, Абзац был спокоен, но Лика досадливо морщилась, ерзая на сиденье и поправляя сбившуюся юбку.

— Опять настроение испортили, — пожаловалась она, когда милицейская машина осталась позади. — Ну что это такое? Живем, как в осажденном городе: патрули с автоматами, обыски, проверки… Когда это кончится?

— Когда на свете не останется ни одного чеченца, — ответил Шкабров. Ну, может быть, немного раньше.

— Это не самая удачная из твоих шуток, — сказала Лика.

— Ну извини.

Только это не шутка, а горькая правда.

Через десять минут он остановил машину в переулке и заглушил мотор.

— Включить тебе музыку? — спросил он, взявшись за ручку дверцы.

— У тебя же все равно ничего нет, кроме твоих «Битлз», — ответила Лика. — Я ничего против них не имею, но все хорошо в меру. Я лучше послушаю радио или просто так посижу. Не волнуйся. Если я буду скучать, то не очень сильно. И потом, ты обещал вернуться через две минуты.

— Максимум через десять, — уточнил Шкабров. — Клятвенно обещаю.

Он перешел улицу и свернул во двор. Миновав длинную сводчатую арку, в которой было прохладно и сыро, он ускорил шаг, пересек двор, нырнул еще в одну арку и углубился в лабиринт старых, довоенной постройки многоэтажных домов с дворами-колодцами, где лениво колыхалось на сквозняке развешенное для просушки белье. Эхо его шагов гулко отдавалось в узких мрачных проходах, захламленных штабелями гнилых тарных ящиков и какими-то покосившимися дощатыми пристройками с односкатными крышами, покрытыми лохматым от старости рубероидом. Ему никто не встретился, кроме облезлого хромого пса неизвестной породы, который предусмотрительно обогнул Абзаца по широкой дуге и заковылял дальше. Людей не было видно, и мрачный каменный лабиринт казался необитаемым, хотя во дворах стояли выглядевшие покинутыми автомобили, а из открытых форточек доносились обрывки музыкальных фраз и голоса.

Всего один раз сверившись с лежавшим в кармане адресом, Абзац уверенно толкнул обшарпанную скрипучую дверь подъезда и по заплеванной, густо посыпанной мусором и кусками обвалившейся штукатурки лестнице поднялся на четвертый этаж. На площадке между первым и вторым этажом он сделал короткую остановку, чтобы извлечь засунутый за радиатор парового отопления бумажный сверток. На ходу разворачивая бумагу, он закончил подъем и позвонил в обитую потрескавшимся от старости черным дерматином дверь. В квартире послышались осторожные, крадущиеся шаги, дверной глазок потемнел, заслоненный изнутри, но за дверью было тихо.