Читать книгу "Дебютантка - Кэтлин Тессаро"

– Дерек всегда был человеком… как бы это сказать… предприимчивым. – Джек отхлебнул еще вина. – А что ваши собственные работы?

– Это и есть мои работы.

– Ну да, конечно. Просто я имел в виду ваши оригинальные работы.

Кейт снова стало не по себе.

– Я неплохо зарабатываю. И, честно говоря, у меня нет ни малейшего желания умирать от голода в какой-нибудь мансарде.

Джек промолчал. Однако видно было, что разговор его забавляет.

– А так хоть ощущаешь твердую почву под ногами, – добавила Кейт.

– В общем-то, да, согласен. Работа должна давать твердую почву под ногами.

– Так вы всегда были оценщиком? – снова спросила она, на этот раз более уверенно.

Он поднял голову и улыбнулся:

– Нет. Мой отец держал антикварный магазин в Айлингтоне. А я выкинул фортель: после университета целый год учился на аукциониста в «Сотбис», а потом мне пришла в голову блестящая идея стать архитектором. Но вскоре, к несчастью, у отца начались серьезные проблемы со здоровьем. Болезнь Паркинсона. И пришлось мне вести семейный бизнес. – Джек помолчал. – Надо было продать его, конечно, и учиться дальше… проявить твердость, причем сделать это сразу, в тот же год. А я… я увяз…

– Как это?

– Ну, убедил себя, что надо, мол, продолжать дело отца.

– Вы не любите свою работу?

Джек пожал плечами:

– Работа есть работа, сами знаете. Да и к тому же я ощущал твердую почву под ногами, – он сверкнул ослепительной улыбкой, – по крайней мере, в первое время. Через два года бизнес все равно пришлось продать.

– А как чувствует себя ваш отец сейчас?

– По правде говоря, и сам не пойму. То ему совсем плохо, то он вдруг опять почти здоров, как прежде. Мать подумывает о том, чтобы отдать его в дом престарелых. Родители живут в Лестершире, и я вижу их не так часто, как хотелось бы.

– Вы так и не доучились?

Он положил себе еще немного салата.

– Нет. Видите ли, к тому времени я уже успел жениться. На девушке, которая зашла к нам в магазин, чтобы купить зеркало.

– Понятно. Ну и что вы ей продали?

– Ничего, у нас все зеркала были очень дорогие, у бедняжки не хватило денег. Но я угостил ее чаем, и она потом частенько стала заглядывать под тем предлогом, что вдруг, мол, появится что-нибудь подходящее. Я по всему городу разыскивал для нее что-нибудь стоящее. В конце концов даже предложил купить за бесценок довольно красивое надкаминное зеркало в резной раме: начало двадцатого века, эпоха правления Эдуарда Седьмого. С одной стороны, хотел сделать ей приятное, а с другой – так боялся, что на этом все закончится и я ее больше не увижу. – Джек улыбнулся при этом воспоминании.

– Но в конце концов у вас все срослось, да?

– Да, эта девушка стала моей женой.

– А почему вы продали антикварный магазин?

– Потому что понял: чтобы вести свой бизнес, нужно вертеться. А после смерти жены я все забросил.

Глаза их встретились.

– Два года назад она погибла в автомобильной катастрофе. – Джек произнес это быстро и ровным голосом.

«Интересно, – подумала Кейт, – он что, специально упражнялся, чтобы говорить об этом так равнодушно?»

– Очень вам сочувствую.

Между ними пробежал холодок.

– Спасибо.

Ужин продолжался в молчании.

– Как, однако, все это странно, – вдруг сказал Джек и положил вилку. – Все говорят: «Я вам сочувствую». А я отвечаю: «Спасибо». Как будто молоко в магазине покупаю. Это как-то… неправильно, ну разве можно, чтобы к этому все сводилось?! Боюсь, в конце концов от страшной трагедии остается одна только фраза: «А, это было в том году, когда погибла моя жена».

Кейт понимающе кивнула:

– Да уж, полная задница.

Он бросил на нее удивленный взгляд:

– Ну… да… гм… можно и так сказать.

– Извините, я не хотела вас обидеть. Понимаете, когда умер мой отец, я боялась говорить об этом со знакомыми, как раз из-за этих вечных дурацких штампов: ну сколько можно повторять одно и то же, словно исполняя какой-то бессмысленный ритуал. Помню, я тогда очень злилась. На всех этих людей, которые выражали мне соболезнования. Глупо, конечно, они ведь ни в чем не виноваты.

– Вы, наверное, очень любили отца?

– Да, хотя, прямо скажем, он был далек от совершенства. Заботливым папашкой его назвать трудно. Но какая теперь разница? Я мечтала, что в один прекрасный день он переменится, станет другим… И мне этого очень не хватает. Отец умер, и наши с ним отношения перешли в вечность. Поздно что-нибудь изменить, нравится тебе это или нет. Но я хотела сказать о другом. Я осталась одна со своим горем, и люди, которым по большому счету было все равно, выражали мне соболезнования, потому что так принято, а мне приходилось постоянно повторять: «Спасибо, спасибо…»

– Да, – кивнул Джек и глотнул еще вина. – Полная задница, это уж точно.

Какое-то время оба молча наблюдали, как снуют туда-сюда ласточки, свившие гнезда с южной стороны дома.

– Ну а вы? – спросил он, откинувшись на спинку стула. – Замужем? Разведены? Или, может быть, вдова?

Кейт медленно повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Мое любопытство кажется вам бестактным? – спохватился он.

Кейт довольно долго смотрела на него и молчала.

– Ну… – наконец произнесла она. – У меня был… один человек.

– Вы любили его?

– Трудно сказать.

Он вскинул брови:

– Звучит весьма неопределенно, мисс Альбион.

– А я и хотела, чтобы мой ответ прозвучал именно так, мистер Коутс.

– Вы подсознательно уклоняетесь от однозначного ответа или просто не хотите раскрыть мне свое сердце?

– А кто сказал, что это дела сердечные?

Джек засмеялся:

– А разве нет?

– Сама не знаю. – Она осторожно провела пальцем по краю бокала. – В сердце много всяких потаенных уголков, гораздо больше, чем мы себе представляем.

– Например?

– Например, иной раз мы принимаем за любовь собственнические чувства или желание обладать властью над другим человеком. – Кейт говорила негромко, медленно, глядя прямо ему в глаза. – И порой это сбивает с толку, вы не согласны?

– Что именно?

– Ну, когда вдруг называешь вещи своими именами. Открываются такие интимности, не столь тонкие, конечно, как любовные переживания, но все равно не менее интересные. Оказывается, например, что не всякий человек страстно тоскует по ласке.