Читать книгу "Белый тигр в дождливый вторник... - Татьяна Коростышевская"

Колени Костика подогнулись, и он упал.

— В глаза с-с-смотреть! Попробуешь закричать, я тебе нос откушу!

Пистолет запутался в кобуре, пальцы не слушались, наконец оружие было извлечено. Рука дрожала, «беретта» ходила ходуном.

Кот зашипел, мыши, набившиеся в кухню, пищали громко и пронзительно.

— С-с-с предохранителя снять забыл.

Парень перевел взгляд, и этой секунды чудовищу хватило. Молниеносный бросок длинного раздвоенного языка, и вот уже пистолет летит в угол кухни и скрывается под копошащейся мышиной волной.

— Ты асоциальный тип, — грустно сообщил кот. — Подумай о своей жизни, обязательно подумай. Потом, если жив останешься.

Костика колотило, как в падучей, руки не слушались, мышцы, казалось, превратились в кисель, неспособные поддерживать ставшее тяжелым и неуклюжим тело.

— Кто ты? Что тебе от меня надо?

— Это неправильный вопрос. А правильный — кто ты? И что тебе понадобилось от хозяина этого дома? Ну и контрольный: как ты думаешь, если у человека откусить нос, сможет ли он потом носить очки?

Страшная кошачья морда скалилась желтыми зубами.

Парень заплакал…

Рассказ занял минуты три. Больше Костик ничего не знал. И сейчас важным, архиважным стало, чтобы монстр поверил ему, Костику, и отпустил. А Костик никому ничего не расскажет, ни словечка от него о сегодняшнем случае люди не услышат.

Кот задумчиво цыкал зубом, искоса поглядывая на заикающегося парня.

— Давненько я ничьих носов не ел, — протянул задумчиво. — Но он же у тебя наверняка сопливый. Поэтому уходи, Константин Петров, проваливай. И больше не являйся в этот дом без приглашения.

Страшный кот и его мышиная армия растворились в воздухе, а парень все ползал на полу кухоньки, разыскивая свою «беретту», и не в состоянии перестать плакать. Он слышал, как в соседней комнате кто-то завизжал, как туда бросились остальные ребята.

Потом в кухню заглянул Слава.

— Прикинь, Сизый в мышеловку попал! Палец чуть на фиг не снесло. В травмпункт его отвезешь?

Костик кивнул и только потом наконец поднялся на ноги.

А утром, уже доставив зашитого и обколотого обезболивающим Сизого домой, Костик подъехал в головной офис и сообщил хозяину, что хочет уйти. Добрыня пожал пудовыми плечами, внимательно посмотрел на седые виски парня и разрешил.

С тех пор Костю Петрова никто не видел ни в ночных клубах, ни в кабаках. Ребята докладывали шефу, что Костик поступил в институт, что помогает старушке-матери, а по воскресеньям ходит на службу и поет в церковном хоре. Такая вот история.

Вера прислушивалась. Хлопнула входная дверь, кажется, бандиты оставили дом. Что же там у них произошло? Кто кричал?

Адреналин понемногу схлынул. Вера медленно (очень медленно) обернулась через плечо и встретила внимательный взгляд темных глаз, а точнее — одного глаза. Второго просто не было видно — угол обзора был очень узким, к тому же света, проникающего из кабинета, не хватало.

Сердце билось с такой оглушительной громкостью, что, казалось, этот звук заполнил все пространство тайника. Девушка чувствовала дыхание незнакомца на своей шее. Пахло мятой и тем особым ароматом, который дает очень дорогой мужской парфюм. Внешность мужчины — нет, парня — никак не хотела складываться во что-то определенное. Твердая линия скулы, длинная шея, проколотая в нескольких местах аккуратная ушная мочка… Волосы не рассмотреть, но они точно есть — спускаются волной на ткань капюшона. «Китаец или кореец, — решила про себя Вера. — Или вообще японец. Может, он клонированный, японцы, кажется, в последнее время продвинулись в этом направлении. Вон дылда какая — в природе таких азиатов, наверное, не бывает. А я ему еще „заткнуться“ предлагала. Оскорбительная невежливость!»

— Как… вы… сюда попали?

Здраво рассудив, что закатывать истерику уже поздно, а извиняться — тем более, Вера решила сразу взять деловой тон. Правда, находясь так близко от собеседника, это было затруднительно. Слова выталкивались, как колючие шарики. Вера попыталась отодвинуться, но так становилось еще хуже. Казалось, ее спина приклеена к торсу парня горячим клеем и раскаленные ниточки тянутся от нее, не позволяя полностью прервать контакт, притягивая, возвращая на место.

Парень не отвечал, глядя в стену поверх Вериной головы, как будто не слышал вопроса.

Девушка смешалась. Может быть, все-таки нужно было извиниться? Может, он не понимает по-русски? Хотя говорил же он с ней? Говорил. И почти без акцента. И еще неизвестно, кому в этой ситуации извиняться надо. В конце концов, она у себя дома, а он…

— Кто вы? Почему прятались здесь? — четко повторила Вера. — Предупреждаю сразу, я уже вызвала полицию.

Длинный темный глаз теперь смотрел на нее в упор, и девушка опустила голову, почувствовав, как щеки заливаются румянцем.

Вера по жизни была асексуальна. То есть против близости она ничуть не возражала. Чисто теоретически, и если эта близость предлагалась не ей. В конце концов, Зайкины рассказы о весело проведенном времени в компании молодых людей отвращения у нее не вызывали, даже самые интимные. Впрочем, как и особого интереса. К тому же… Давайте начистоту. Для некоторых людей, скажем так, внешней привлекательностью не отличающихся, асексуальность служит чем-то вроде защитного панциря. Ведь не так больно недополучить от жизни того, что не очень-то и хотелось. Верин «панцирь» был безупречен, не зря остроумная Зайка дала подруге прозвище Черепаха. При любой, даже самой гипотетической опасности Вера замыкалась в себе, пережидала, чтоб через некоторое время осторожно выглянуть наружу и продолжать жить как ни в чем не бывало. Панцирь был безупречен до сегодняшнего дня. Может, потому что никто не пытался его сковырнуть?

— Я прошу прощения за свое недостойное поведение, — проговорил незнакомец и зашевелился. Вера испуганно дернулась, потом сообразила, что незнакомец пытался изобразить вежливый поклон — максимально изогнул шею, отчего длинные волосы упали на лицо.

Его теплое дыхание все равно было ледяным по сравнению с ее горящими щеками. И уши у нее наверняка как маков цвет, хорошо хоть здесь темно. И зачем только она пила это проклятое Зайкино пиво?

— Меня зовут Пак Мин Джун, — продолжал парень.

Он убрал голову, тряхнул ею, отбрасывая с лица челку. Вере сразу стало легче дышать.

Никто не пытался сковырнуть, говорите? А не сегодня ли утром она уже была в примерно такой же ситуации? В лифте — с мужчиной и стулом? А в машине? Ведь они с Платоном Андреевичем были там одни, и Вера помнила, что, когда она задремала, предупредительный Королев немного опустил спинку ее сиденья, чтоб ей было удобнее. Почему тогда она не краснела, у нее не перехватывало дыхание, и сердце не пыталось вырваться из грудной клетки?

— Извините? — переспросила девушка, со стыдом понимая, что пропустила все, что только что говорил незнакомец. Как его зовут? Мин Джун. Пак Мин Джун! Точно.