Читать книгу "Башня из красной глины - Михаил Ежов"

— У вас еще вопросы, которые вы не успели задать? — неожиданно кокетливо отозвалась женщина. Она явно решила, что следователь хочет назначить ей свидание.

Полицейский подумал, что, находясь вне общества Викуловой, блондинка чувствует себя куда свободнее. Может, стоит снова расспросить ее про Марухина? Вдруг она постеснялась сказать при рыжей то, что думает о руководителе лаборатории на самом деле?

— Всего один, — пояснил Смирнов.

— Задавайте.

— Вам говорит что-нибудь слово «Фаэтон»?

— Фаэтон?

— Да.

— Это сын бога солнца, если не ошибаюсь. Еще вроде так раньше называли открытые экипажи.

— Больше ничего в голову не приходит?

— Вроде нет.

— Спасибо.

— Это все, что вы хотели? — Голос прозвучал удивленно и разочарованно.

— Вы действительно так уважали Марухина, как сказали?

— Конечно. Почему вы спрашиваете?

— Просто так. Он вам нравился?

— В каком смысле? — Снова игривый тон.

— В обоих.

Золина хохотнула:

— Пожалуй. Если не считать того, что он был поглощен своей работой. Не знаю, как он жениться-то умудрился. Наверное, его просто женили на себе.

— Это бывает, — согласился Смирнов.

— Ну и, конечно, он был для меня староват, — добавила женщина.

— Понимаю. Что ж, спасибо. На этом все.

— Если захотите, позвоните.

— Обязательно. Всего доброго, — твердо сказал Смирнов и повесил трубку.

Следующим в списке шел Кожин. Он тоже не вспомнил ничего, кроме того, что слышал о Фаэтоне еще в школе. Бирюков посоветовал поискать информацию в Интернете. У Самсоновой слово «Фаэтон» вообще никаких ассоциаций не вызвало. Перед тем как позвонить Кушековой, Смирнов набрал номер Викуловой. На этот раз она ответила. Но ничего нового не сказала. Ее познания ограничивались тем, что Фаэтон — это что-то из Древней Греции.

Смирнов отключился и набрал номер лаборантки — последней в списке.

— Да?

— Старший лейтенант Смирнов.

— А, это вы. Слушаю.

— Хотел спросить: говорит ли вам что-нибудь слово «Фаэтон»?

— Говорит.

— Что именно?

— Во-первых, это сын Гелиоса.

— Так.

— Во-вторых, так называется теплоход, на котором мы завтра отправляемся в Сургут.

— Что? — Смирнов едва не подскочил.

— Наша лаборатория участвует в симпозиуме, посвященном новейшим подходам в лечении наследственных заболеваний, — объяснила Кушекова. — Мы отплываем завтра в семнадцать двадцать.

— Кто конкретно?

— Вся лаборатория, естественно. Александр Викторович тоже должен был плыть, но, сами понимаете, теперь придется отправляться без него.

— Почему вы единственная мне об этом сказали? Я обзвонил всех, но ни один не вспомнил название теплохода.

Лаборантка усмехнулась:

— Ничего удивительного. Билеты заказывала я, и остальные получили их только в пятницу вечером, так что вряд ли успели их внимательно изучить. Обычно их начинают разглядывать перед самым отъездом.

— Понятно. И когда вы заказали билеты?

— Бронь сделала пять дней назад, то есть в четверг, а забрала в пятницу.

— И тогда же всем раздали?

— Точно.

— Простите мое занудство, но я должен уточнить: билеты получили абсолютно все сотрудники вашей лаборатории? Именно в пятницу?

— Да, все были на месте, и я выдала билеты.

— Спасибо.

— Кстати, раз уж вас так интересуют билеты, с нами поплывут еще семьи детей, которых мы лечили и на которых разработанные нами препараты оказали благоприятное воздействие. Они тоже будут участвовать в симпозиуме. В качестве наглядного результата, так сказать.

— И сколько семей плывут с вами? — проговорил Смирнов, чувствуя, как расширяется и в то же время сужается круг подозреваемых.

— Пять. Они любезно согласились сопровождать нас.

— Вы и на них взяли билеты?

— Да.

— А когда вы их отдали?

— Тоже в пятницу.

— Всем?

— Конечно. Родители заехали за ними к нам в НИИ.

— У вас есть список семей?

— Да, он вам нужен?

— Очень хотелось бы получить копию.

— Хорошо, заезжайте завтра утром в лабораторию.

— Спасибо.

Повесив трубку, Смирнов откинулся на спинку стула и уставился в одну точку. В голове бешено вращались мысли. Минимум семнадцать человек знали о том, что лаборатория отправится в плавание на «Фаэтоне», уже в пятницу вечером. За один день убийца подготовился к преступлению и расправился с Марухиным — притом что ему пришлось достать хлороформ, проволоку, нож или пилу и обрезок трубы, сгонять в карьер и набрать глины. Затем он прикончил Липина, отвез его в карьер, уничтожил следы при помощи воды (опять же достав где-то две канистры) и ринулся в монастырь убивать Базарова, по дороге прихватив иллюстрацию из детской книжки с изображением Фаэтона. Словом, преступник трудился без передышки с вечера пятницы до сегодняшнего утра. И теперь он спокойно ждет продолжения своего кровавого банкета на теплоходе. Первую жертву он пытал, очевидно чтобы выяснить подробности, — значит, на Марухина он потратил больше времени, чем на других. Об этом говорит и то, что проволока была намотана на его ногах и руках в три ряда, а на двух других трупах — только в один: убийца торопился, он связывал жертвы только для страховки, на случай, если те придут в себя, несмотря на хлороформ. Возможно, именно ученый выдал ему остальных — Липина и Базарова. Тогда убийца действовал экспромтом, без предварительной подготовки. Просто отправлялся по названным адресам, находил жертву и убивал. Глиной он, очевидно, запасся в карьере, когда отвез туда Липина. Он использовал ее во время убийства монаха и наверняка собирается затолкать ее в горло того, кто намечен им в жертву на «Фаэтоне». Значит, преступник прихватит глину с собой. По идее, обыск мог бы дать многое — даже если бы убийца спрятал улику не в своей каюте, а где-нибудь на теплоходе. Наверняка остались бы следы или свидетели — не так-то просто скрыть что-то на корабле, где полно пассажиров и матросов. И ведь мало скрыть — надо еще достать глину из тайника, чтобы использовать, так сказать, по назначению. Опять же убийце нужно прихватить с собой проволоку и хлороформ. Все это указало бы на него, но нельзя обыскивать всех подряд. На это ордер никто не даст. Смирнов досадливо поморщился. Очень жаль, это упростило бы дело.

Следователь снял трубку и позвонил в справочную, чтобы узнать, по какому номеру можно связаться с кем-нибудь, имеющим отношение к теплоходу «Фаэтон». Через пять минут он уже звонил капитану Капотову. Представившись репортером, следователь поинтересовался, не случалось ли на борту происшествий, несчастных случаев и так далее. Капитан ответил, что, слава богу, нет, и по его голосу Смирнов понял, что тот не врет.