Читать книгу "На четырех ветрах - Барбара Макколи"

- Простите, если позволяю себе лишнее, но я спрашиваю не из праздного любопытства. Я просто хотела бы знать, есть ли у моей лучшей официантки какие-то планы на ближайшее время. И кроме того, вы мне нравитесь. Звучит глупо, может, это гормоны, но я чувствую, будто между нами есть какая-то связь. Понимаю, мы только встретились, но мне будет жаль потерять вас… И как хозяйке отеля, и как подруге.

- Я - Кира постаралась проглотить комок в горле, - очень тронута. Даже не знаю, что и сказать.

- Скажите, что этот цыпленок вскоре будет готов, - улыбнулась Клэр. - Я вдруг жутко проголодалась.

Кира и Клэр посмотрели друг на друга и одновременно произнесли:

- Еще один признак.

Они рассмеялись. Клэр облокотилась на стол и сказала:

- И мне хотелось бы послушать еще про ваше ранчо и про Куки. Вы так здорово рассказываете.

Это и было здорово, пока две недели назад я не обнаружила, что вся моя жизнь - сплошная ложь.

- Моя любимая история, произошедшая с Куки… - начала Кира, переворачивая цыпленка, -произошла из-за одного работника ранчо, который утверждал, что его мама делает самые вкусные ребрышки в Техасе…

Глава шестая

Создавалось такое впечатление, что, куда бы ни повернул Сэм, он все время натыкался на беременных женщин - в коридорах, в лифтах, в бассейне. А час назад он видел сразу двух, направляющихся в спа-салон отеля. Беременной оказалась Кристина, менеджер «Адажио», три горничных и две секретарши. Это было похоже на чью то дурацкую шутку. Или просто раньше он не замечал их положения?

Сэм никак не мог выкинуть Киру из головы - ее и вопрос, беременна ли она. Ему пришлось напрячь сегодня всю свою волю, чтобы не разыскать ее и не потребовать ответа. Если Кира беременна, это объясняет, почему она настолько замкнута, почему прячется здесь - наверное, скрывается от отца ребенка. Она сказала, что не замужем, - значит, ребенок от любовника. Сэм вспомнил синяк Киры и невольно сжал кулаки.

Он чертыхнулся, потом встал, подошел к окну и стал смотреть на бассейн во внутреннем дворе отеля.

Был полдень - время, когда гости любили поплавать и поваляться в шезлонгах на краю бассейна. Сейчас там находилось не меньше тридцати человек. Дети плескались, старики с бледными ногами, в шортах и носках, сидели под зонтиками. Женщины в бикини подставляли свои безупречные тела солнцу.

А о ком я сейчас думаю?

О беременной официантке. Черт возьми!

Сэм кружил по кабинету, словно раненый зверь.

Киру тянуло к нему так же, как и его к ней, никаких сомнений. В мотеле она была столь же страстной и безумной, как и он. Господи, он все еще чувствовал ее гибкое тело в своих объятьях.

Мужчина запустил обе руки в волосы. Что, черт возьми, она скрывает от него? Или, точнее, кого? Почему она ничего о себе не рассказывает? Почему не позволяет ему помочь ей?

Эта женщина сводила Сэма с ума.

Мне не нужны все эти сложности. Я хочу, чтобы моя жизнь оставалась такой же, как прежде.

Так почему же он не мог перестать думать о ней? Почему не мог перестать волноваться, в порядке ли она, не нуждается ли в чем-нибудь?

Если результат теста окажется положительным…

Сэм продолжал мерить шагами свой кабинет.

Несмотря на то что он не очень хорошо разбирался в «женских делах», интуиция подсказывала ему, что Кира не беременна. С тех пор как ее взяли на работу в «Адажио», она ни разу не отпросилась ни на полчаса, работала с такой же, если не с большей, отдачей, что и все остальные официанты…

А разве беременной женщине не положено казаться бледной, или быстро уставать, или все время бегать в уборную?

Да Клэр и то больше похожа на беременную, чем Кира, подумал Сэм. Только вчера она едва не задремала во время встречи с пиар-менеджером ассоциации конезаводчиков…

Внезапно Сэм застыл как вкопанный.

Клэр?

А ведь она очень странно вела себя последние два дня. Но Сэм думал, это потому, что Клэр подозревает: между ним и Кирой что-то есть.

Ну а если я ошибся и причина ее рассеянности кроется совсем в другом?

Мужчина заскрежетал зубами.

Все, хватит! Пора получить ответы на вопросы .

И он собирался получить их немедленно.

- Ты придурок! - вопли шеф-повара сопровождались громом кастрюль и сковородок. - Блюдо несъедобно, я не скормил бы это свиньям, не говоря уже о людях!

Филипп закатывал свой обязательный ежедневный скандал, и его помощник Роберт был самой подходящей жертвой.

- Вот что я думаю о твоем так называемом блюде! - Филипп взял кастрюлю и вывалил ее содержимое прямо на пол. Затем для пущего эффекта он запустил кастрюлей в стену и подытожил:

- Ты - позор нашей профессии.

Красный как рак, Роберт беспомощно обвел глазами разгром, учиненный шеф-поваром.

- Но я делал все в точности как вы…

- Заткнись! - взревел Филипп. - Ты - безмозглый придурок! Кто учил тебя готовить? Твой сантехник?

Кира вздрогнула. С одной стороны, она была рада, что сегодняшняя жертва Филиппа - не она, но с другой, ей было жаль молодого повара. Он только что окончил кулинарную школу и, судя по всему, был талантливым, но крайне неуверенным в себе.

Не вмешивайся, сказала себе Кира, просто тихо повернись и уйди.

- Я что, должен все делать сам? - Филипп угрожающе надвигался на Роберта, дрожавшего, словно осиновый лист. - Ты абсолютно профнепригоден!

Кира стиснула зубы и отвернулась.

Тебе что, мало собственных проблем? Просто тихо повернись и уйди.

- Ты никогда не будешь поваром! - орал Филипп. - Тебе нельзя даже доверить сервировать еду, которую я готовлю.

Кира украдкой глянула на Роберта и увидела, что несчастный вот-вот заплачет.

Черт возьми!

Молодая женщина глубоко вздохнула, дождалась, пока ее пульс придет в норму, потом положила на стол пластину лосося, которую держала в руках… На самом деле она ее с размаху швырнула. Филе шмякнулось на стол с громким чавкающим звуком.

Филипп в ярости обернулся.

- Простите, - сказала Кира с невинным видом. - Оно случайно выскользнуло.

Шеф- повар кинулся на нее, потрясая кулаками и от злости перейдя на родной язык.

Кира в достаточной степени знала французский, чтобы понять, насколько мерзкие и оскорбительные вещи он орет ей в лицо. Она уже успела понять, что Филипп - мстительный человек и сейчас ей лучше всего извиниться, но от злости потеряла голову.

А выражение лица бедного Роберта - смесь ужаса и мольбы о помощи - окончательно заглушило голос ее рассудка.