Читать книгу "С носом - Микко Римминен"

Бумажник, слава Богу, нашелся, и я села на переднее сиденье, перевела дух. Дорога прошла в полудреме, позвонил сын, но я прошептала в трубку, что еду в автобусе и давай созвонимся позже. Пейзаж казался уже знакомым. В Кумпуле ветер сорвал с клена ворох желтых листьев, они были похожи на кувыркающихся в воздухе беспомощных канареек. На дороге, где были ямы и наезженные колеи, снимали асфальт, в глазах все рябило и расплывалось.

В Кераве погода была намного благожелательней, вечно ворчащее море отсюда далеко. Вышла из автобуса и постояла на привокзальной площади, глядя на колыхание листьев, голубей, людей. Закурила бы, если бы умела. Вот так вот села бы на скамейку и закурила. Но не села, не закурила. Просто стояла у бетонного цветочного корыта, словно гном. Цветы там осень уже изрядно повыщипала.

Долго так нельзя было оставаться. Пошла в направлении торговых центров, протискиваясь в щели между семьями, одиночками, подростками и прочими человечьими множествами.

Кружила по улицам. Торговые колоссы возникали то здесь, то там, и в конце концов меня засосало через одну из дверей внутрь. Навстречу хлынул поток запахов: моющих средств, пластмассы, гамбургеров, увлажняющего крема и принесенного на плащах уличного воздуха. Я влилась в поток людей, пробивающихся к центральным отделам. Большая часть направлялась в сторону продуктового маркета, а я оказалась на ступеньках эскалатора, ведущего на второй этаж, где были магазинчики поменьше. Долго ходить не пришлось, я быстро нашла что искала, это был такой особый отдел. Казалось, единственное, что объединяло все выставленные там товары, это то, что их существование нельзя было объяснить никакими разумными причинами, по крайней мере по таким ценам. Декоративные подушки, плафоны на лампы, разнообразные украшения, свечи, фонари, конфеты, мыло, гнущийся тростник и другие бездедушки; словом, все то, чем можно украсить или подсластить этот ужасный мир. И какое-то у магазина было самоироничное название, не то «Часы с кукушкой», не то «Музыка ветра» или что-то из разряда «Всякая всячина», точно не помню, но смысл был в любом случае такой: да, мы, женщины, порой смешные, но вообще все это весьма мило.

Сын сказал бы о такого рода магазинах, что мужчины туда заходят только в случае крайней необходимости или со спутницей.

Пофланировала минут пять между полок и вокруг всевозможных завалов, крутя головой во все стороны, хотя no-другому и не получается, когда много товаров и все разные. То, за чем я пришла, нашлось довольно быстро, вернее, я быстро поняла, что именно искала. Стала продвигаться к кассе, зажав вещь под мышкой, вокруг было как-то чересчур тихо. Стеклянная стена отталкивала гул торгового центра обратно в коридор, а в самом магазине бродила лишь горстка одиноких женщин да две подруги, но и те, обнаружив что-то безумно хорошенькое, восхищались лишь шепотом. Маленькие колонки под потолком перешептывали какой-то диск или радио, но так тихо, что было невозможно разобрать, была это какая-то говорильная программа или просто классическая музыка.

Я поспешила к кассе, где меня обслужила дама с чертами бывшей красавицы и улыбкой убийцы.

— Карта постоянного клиента есссть? — спросила она сквозь губы, которые двигались явно против ее желания, хотя она знала наверняка, что карты у меня нет. Я покачала головой, прошуршала маленьким полиэтиленовым пакетиком в ответ, сунула его в сумку и ушла. Мне стало так обидно, что я даже не заметила, как остановилась в нескольких метрах от кассы и начала мять маленькую декоративную подушечку в руках — их была целая полка на пути. Подушки меня совершенно не интересовали, они были розового поросячьего цвета и совершенно дурацкие, но меня вдруг охватило такое рассеянное отчаяние, и я так истово теребила пальцами эту подушку, что на ее поверхности образовалась заметная вмятина, похожая на… ну, как бы это сказать — кхе-кхе, — на кошачью задницу.

Стало вдруг смешно и одновременно стыдно, просто детский сад какой-то, надо было выходить из этой ситуации, попробовать посмотреть куда-нибудь в другую сторону, отвернуться от этих подушек, ставших вдруг такими неприличными. А подняв глаза, я чуть не лишилась чувств от испуга.

Мари, Мари Ялканен, Ялканен Мари из Керавы стояла буквально в трех метрах от меня.

Это перестало мне казаться такой уж большой неожиданностью, когда я вспомнила, что нахожусь в Кераве, но почему-то я все равно испугалась. Пригнулась чуть не к самому полу завязать невидимые шнурки на ботинках и стала слать куда-то наверх молитвы, чтобы только она не посмотрела вниз, Мари Ялканен. Она смотрела в другую сторону, хотелось в это верить, критически рассматривала длинную, сужающуюся кверху и, похоже, неустойчивую вазу.

На полке стопкой были сложены полотенца разно-зеленого цвета. Я принялась, все еще согнувшись, теребить их края, стараясь всем видом показать, что меня сильно заинтересовали именно полотенца. Такое иногда случается. Но поскольку дольше стоять скрючившись было уже невмоготу, просто физически тяжело, я в этой самой позе собирателя ягод, скрипя подошвами, переместилась к краю полки и выглянула оттуда. В поле зрения не было никого, кроме женщины за кассой; когда она увидела, как моя голова высунулась из-за полки на высоте полуметра от пола, ее длинные накладные ресницы дважды медленно хлопнули, а скучающий и безрадостный рот клацнул и распахнулся.

Дальше наблюдать ее кудахтанье не было возможности, надо было определить местонахождение Мари Ялканен. Мне не сразу удалось заметить ее, она была в дальнем углу магазина, на безопасном расстоянии, рылась в корзине с уцененными товарами. Я распрямилась, бросила бодрый, как мне хотелось думать, взгляд на продавщицу, поправила на плече сумку и вышла из магазина так торжественно, насколько это было возможно в ситуации, когда хотелось пуститься наутек.

Сойдя с эскалатора, я, не оглядываясь, выбежала на улицу прямо в накрапывающий дождь.

Всю дорогу мерзли ноги, а в намокшей от дождя голове роились разгоряченные мысли. Но ни одну из них выхватить из потока не удавалось, хотелось сесть где-нибудь, выпить кофе, выпустить лишний пар. Кафе поблизости не было, впрочем, я надеялась, что мне удастся выпить кофе уже на месте, но где-то на полпути возник продуктовый магазин, он уже закрывался, совсем, то есть ликвидировался, потому там была распродажа, скидки и зияющие пустотой полки. Мне удалось найти йогурт в бутылке, пришлось взять хотя бы его, ведь с завтрака прошло довольно много времени, ноги то и дело грозили подогнуться, а перед глазами время от времени вставала тонкая мутная пелена.

Дойдя до края нужного двора, я на секунду прислонилась к знакомой сосне, чтобы перевести дух и вытереть со лба пот. Через некоторое время направилась в сторону дома. Дворник на стоянке сдувал опавшие листья громким пылесосом-наоборот, гнал их перед собой, трудно сказать куда. Из второго подъезда вышел пожилой мужчина с кепкой на макушке и маленькой собачкой на поводке. У собачки была веселая красная повязка на обрубке хвоста. Казалось, она гордится своей травмой, эта собачка. Качнув кепкой и обрубком хвоста, они быстро скрылись за машинами.

На заднем дворе я совершила маленькую осторожную вылазку на край лужайки и взглянула на окна четвертого этажа. В окне кухни у Йокипалтио мелькнула тень.