Читать книгу "Говори - Лори Холс Андерсон"

Папа: Прямо как в старое доброе время. Правда, Мелли? Парень отправляется в лес и приносит домой обед. Это не так уж трудно. Стряпня требует только организованности и умения читать. А теперь подай мне хлеб. Я собираюсь приготовить настоящую начинку, как когда-то делала моя мама. Твоя помощь не требуется. Почему бы тебе пока не заняться домашним заданием? Может, сделаешь какую-нибудь дополнительную работу, чтобы немного подтянуть успеваемость. Я тебе крикну, когда обед будет готов.

Я обдумываю его предложение, но сегодня выходной, поэтому я устраиваюсь на диване в гостиной и смотрю старое кино. Я дважды унюхиваю запах дыма, вздрагиваю при звуке бьющегося стекла и слушаю, как папа общается с дамой по индюшачьей горячей линии. Дама говорит, что в любом случае суп из индейки — лучшее блюдо на День благодарения. Час спустя с деланым энтузиазмом отца, впустую потратившего уйму времени, папа зовет меня на кухню. На разделочной доске гора костей. На плите кипит кастрюля с клейстером. Серые, зеленые и желтые кусочки булькают в рыгающей белой массе.

Папа: По идее, это должен был быть суп.

Я:

Папа: Он показался мне слегка водянистым, поэтому я добавил загустителя. А еще немного кукурузы и гороха.

Я:

Папа (достает из заднего кармана бумажник): Закажи по телефону пиццу. А я пока избавлюсь от этого.

Я заказываю пиццу с двойным сыром, двойными грибами. Папа закапывает суп на заднем дворе рядом с нашим умершим биглем Ариэлем.

Дужка

Я хочу воздвигнуть памятник нашей индейке. Еще ни одну птицу не подвергали таким мучениям, чтобы приготовить из нее такой поганый обед. Я откапываю из помойки кости и приношу их в художественный класс. Мистер Фримен явно впечатлен. Он говорит, чтобы я работала над птицей, но не забывала о дереве.

Мистер Фримен: Мелинда, ты в огне, я вижу это по твоим глазам. Ты уловила самую суть, а именно субъективное воздействие коммерциализации праздника. Это чудесно, чудесно! Будь птицей. Ты птица. Принеси себя в жертву утраченным семейным ценностям и консервированному батату.

Что?

Для начала я решаю склеить всю кучу костей наподобие дров для костра (улавливаете мою мысль? Дерево — дрова), но мистер Фримен вздыхает. Я могу гораздо лучше, считает он. Я раскладываю кости на листе черной бумаги и пытаюсь нарисовать вокруг них индейку. Но даже без мистера Фримена понимаю, что это полный отстой. Тем временем мистер Фримен уже всецело отдался написанию собственной картины и напрочь забыл о нашем существовании.

Он работает над громадным полотном. Поначалу оно казалось невыразительным — стоящее у серой дороги ветхое здание в дождливый день. Мистер Фримен убил неделю на то, чтобы изобразить грязные монеты на тротуаре, при этом ему пришлось изрядно попотеть. Он нарисовал лица членов школьного совета, выглядывающих из окон здания, затем надел на окна решетки и превратил здание в тюрьму. Его полотно даже лучше, чем телик, так как ты не знаешь, что будет дальше.

Я комкаю бумагу и раскладываю кости на столе. Мелинда Сордино — Антрополог. Выкопала останки после отвратительного жертвоприношения. Звенит звонок, и я смотрю на мистера Фримена преданными щенячьими глазами. Он говорит, что позвонит моей учительнице испанского и что-нибудь придумает в мое оправдание. Я могу остаться еще на один урок. Услышав это, Айви тоже просит разрешения остаться. Она пытается побороть свой страх перед клоунами. Она создает какую-то странную скульптуру — маску позади лица клоуна. Мистер Фримен оставляет и Айви тоже. Она выразительно поднимает в мою сторону брови и ухмыляется. Но когда до меня доходит, что сейчас самый удобный момент сказать ей что-нибудь приятное, она уже с головой погружается в работу.

Я приклеиваю кости к куску дерева, выкладывая скелет, как выставочный экспонат. Отыскиваю в закромах со всяким хламом ножи и вилки и приклеиваю их так, словно они атакуют кости.

Делаю шаг назад. Нет, чего-то не хватает. Снова роюсь в закромах и нахожу наполовину оплавленную пальму из набора «Лего». Годится. Мистер Фримен держится за все, что любой нормальный человек давным-давно выкинул бы на помойку: игрушки из «Макдоналдса», потерянные игральные карты, чеки из продовольственного магазина, ключи, куклы, солонку, игрушечные поезда… Откуда он знает, что этот хлам может быть искусством?

Я отрываю голову у куклы Барби и присобачиваю ее внутрь индейки. Похоже, все правильно. Айви проходит мимо и смотрит. Она выгибает левую бровь и кивает. Я машу рукой, и мистер Фримен подходит ко мне, чтобы проверить. Он буквально в обмороке от восторга.

Мистер Фримен: Отлично, отлично! И что это тебе говорит?

Черт. Не знала, что будет допрос. Я прочищаю горло. Но оно такое сухое, что слова не выходят наружу. Я делаю вторую попытку, слегка прокашлявшись.

Мистер Фримен: Горло болит? Не волнуйся, сейчас это повальное бедствие. Хочешь, я скажу тебе, что вижу? (Я облегченно киваю.) Я вижу девочку, оказавшуюся среди объедков после неудачного праздника, ее плоть обдирают день за днем, и тело постепенно иссыхает. Нож и вилка определенно говорят об уязвимости среднего класса. Пальма — хороший штрих. Возможно, разбитые мечты? Фальшивый медовый месяц, необитаемый остров? О, если ты положишь это на кусок тыквенного пирога, получится десертный остров.

Я не могу удержаться от смеха. Я потихоньку начинаю врубаться. Под пристальными взглядами Айви и мистера Фримена я вытаскиваю голову Барби и венчаю ею выложенный из костей остов. Теперь для пальмы нет места, и я убираю ее. Передвигаю нож и вилку так, чтобы они были похожи на ноги. Заклеиваю рот Барби липкой лентой.

Я: А у вас есть прутики? Маленькие веточки? Я могу использовать их вместо рук.

Айви открывает рот, явно собираясь что-то сказать, и снова закрывает его. Мистер Фримен изучает мою незатейливую композицию. Он молчит. А вдруг он недоволен, что я убрала пальму? Айви делает вторую попытку. «Выглядит устрашающе, — говорит она. — И как-то очень странно. Но тут не такой страх, что от клоунов, хм, как бы поточнее выразиться? Типа, не хочется слишком долго на это смотреть. Хорошая работа, Мел».

Нет, вовсе не такой реакции я ожидала, но она, похоже, все-таки положительная. Айви могла просто-напросто задрать нос или полностью игнорировать меня, но не стала этого делать. Мистер Фримен постукивает пальцем по подбородку. И выглядит он вроде как слишком серьезно для учителя рисования. Он меня нервирует.

Мистер Фримен: Здесь есть скрытый смысл. Боль.

Звенит звонок. Я выхожу из класса прежде, чем он успевает сказать что-то еще.

Очистить и удалить сердцевину

На биологии мы изучаем фрукты. У мисс Кин ушла целая неделя на то, чтобы ознакомить нас с тончайшими аспектами тычинок и пестиков, стручков и цветов. Земля замерзла, по ночам идет слабый снежок, но мисс Кин решительно настроена сохранить в своем классе Весну.

Задний Ряд спит до тех пор, пока мисс Кин не говорит, что яблони для размножения нуждаются в пчелах. «Размножение» — триггерное слово для Заднего Ряда. Они сразу смекают, что оно имеет отношение к сексу. Лекция о пестиках и тычинках превращается в большое Ха-ха. Мисс Кин начала преподавать в школе чуть ли не в Средние века. И даже целый ряд перегретых гипоталамусов (или гипоталамий?) не способен отвлечь ее от темы урока. Она спокойно переходит к прикладной части лабораторной работы.