Читать книгу "Игры третьего рода - Борис Долинго"

– Маленько уточню, – вставил Фёдор. – Если захватить оружие, то можно попытаться вообще перебить всю охрану. Как тебе такой вариант?

– Не годится – не добыть быстро достаточно орудия, – покачал головой майор. – И потом, видел, как охранники располагаются? Пока нас конвоируют, они идут по двое с каждой стороны колонны. Потом трое или четверо всегда патрулируют Яму по верху и назад к пакгаузу ведут точно так же. В какой момент ты собрался обезоружить и кого? На дороге просто покосят в упор, а если кинуться на того, кто будет рядом с тобой в котловане, то верхние шлёпнут – на дне негде укрыться, да и из вагончиков подмога подоспеет, как пальбу услышат.

– Получается, выхода нет? – скривился Пётр. – Может, восстание поднять? Толпой наброситься?

– Восстание вообще гиблое дело – думаю, мало кто подпишется на такое. Это меня Лобстер собрался сгноить пожизненно, а большинство здесь на конкретный срок – кто же будет жизнью рисковать? Вы, кстати, тоже, как сами сказали, попали сюда не навсегда.

– Ну я-то, положим, рискну, – ответил Домашников. – Под бандитами жить не хочется, а терять мне нечего.

– Тебе – да, а ему? – Александр кивнул на Исмагилова. – У него в деревне жена и дети.

– Ну я, положим, тоже рискнул бы, если продуманно всё сделать, – ухмыльнулся Федя. – Местные охранники всё равно не знают, откуда я – арестовывали меня совсем другие, документов при мне не было. Не найдут! А вот если ты потом собираешься с помощью военных из Тюбука очистить местность от этих сволочей…

– Собираюсь! – передразнил Гончаров. – Пока я туда не добрался.

– А я всё равно готов!

– Смотри, – с сомнением покачал головой майор. – Но только, даже если среди здешнего народа нет лобстеровских стукачей и даже если большинство согласится к нам примкнуть, всё равно те, кто просто не захочет получать пулю в лоб, могут нас банально заложить. Нет, восстание – самый крайний вариант.

– Ну так и что делать? – скривил губу Пётр.

– Выход бывает всегда или почти всегда, самое главное – терпение. Чуть присмотреться пока надо. Понимаю, – предупредил Гончаров, видя, что Домашников хочет что-то возразить, – если мы сильно вымотаемся, нам и бежать-то будет тяжело. Но спешка – глупое дело. Подождём ещё немного, а вы не слишком надрывайтесь, делайте вид, что усердно работаете, а сами используйте любую минуту для отдыха. Например, хотя бы идите назад с носилками чуть помедленнее. А теперь давайте спать – утро, как говорится, вечера мудренее.

Глава 3

Два дня ничего не менялось. По заведённому распорядку следовал ранний подъём, скудный завтрак и работа под жарким солнцем, которое, казалось, нарочно вздумало палить столь нещадно.

Майор уже изучил, казалось, каждый метр поверхности по пути, которым их водили к Яме, с закрытыми глазами помнил расположение вагончиков с охраной относительно пакгауза, где держали пленников, мог оценить расстояние до укрытий на местности в каждую сторону, но никакого удобного случая осуществить задуманный побег не подворачивалось.

Фёдор и особенно Пётр заметно приуныли. Гончаров, как мог, старался поддерживать дух товарищей, но сам прекрасно понимал, что ещё неделька работ в подобных условиях – и даже при возникновении подходящей ситуации бежать не будет сил – ни физических, ни моральных.

На четвёртый день их каторги на Яму доставили новую партию заключённых, причём сразу достаточно большую – пятнадцать человек. Прежних невольников как раз вели на работы, и новеньких, не кормя завтраком, сразу втолкнули в общую колонну. Александр, оказавшись рядом с пожилым человеком, слегка напоминавшим ему Альберта Эйнштейна на виденных когда-то фото, спросил, как тот попал в невольники.

– Боже мой, молодой человек. – Вместо ответа мужчина вскинул глаза к небу. – Меня удивляет, что здесь вообще все пока не оказались.

Гончаров усмехнулся.

– А я вас знаю – вы же Гончаров, вы из предыдущего правительства, – продолжал мужчина и, склонив голову, представился: – Альтшуллер, Семён Ефимович, в прошлом режиссёр-документалист местной киностудии.

Майор доброжелательно кивнул:

– Очень приятно, Семён Ефимович. Можете звать меня просто Саша.

– Вы знаете, в чём ваша ошибка? – продолжал Альтшуллер так, словно они прервали некий спор минуты три тому назад. – Ошибка вашего правительства, разумеется! Слишком рано успокоились. Наркоторговцев приструнили – и успокоились. Вы демократии захотели? Сейчас и здесь? Но основы-то для демократии уже нет!

– То есть? – удивился Гончаров.

– Да ведь все экономические отношения после случившегося оказались отброшены в феодальные времена, хотите вы того или нет! Исчезли современные нам производительные силы, а значит, и отношения! Таковых в России и ранее не было, а после того как полный бардак начался – и подавно!

– Да уж, – покачал головой Гончаров, глядя под ноги, – мы не ждали, что они смогут так резко всё провернуть – ведь вроде и силы у нас имелись… Да хоть бандиты-то были бы серьёзными, а то так, шелупень, ни одного авторитета, которого я знал раньше, но даже военных сумели на свою сторону склонить. Нейтралитетом полковника Матвеева там многие были недовольны, а когда полковника грохнули, их и уговорили окончательно. Нет человека – нет проблемы!

– А вы чего хотите? – округлил глаза Семён Ефимович. – У нас всегда было полубандитское государство, а за последние двадцать лет так называемой перестройки оно окончательно оформилось. Хотя вначале тоже демократы вроде бы на трибуны вылезали. И что потом? Разве не помните? Что ни губернатор – так или бывший номенклатурщик, либо вообще – пахан! Что ни депутат – так криминал! Это я к тому говорю, что вот и тут просто продолжение того же хода событий. И смотрите, как символично слово прижилось: Зона! Как специально придумали!

– Не могу не согласиться, – снова кивнул майор, – но мы ещё посмотрим.

– Ах, бросьте, молодой человек, – замахал руками Альтшуллер, – вы что, не понимаете, что цивилизация кончилась окончательно? И прежнее понятие «демократия» тут не поможет. Вы думаете, с такими, так сказать, людьми можно бороться демократическими методами? Не выйдет! Тем более здесь и сейчас. Я не знаю, что реально случилось и почему вдруг мы оказались отрезанными от всего мира, но нас ждёт длительный процесс регресса, и чтобы выжить тут, надо сотрудничать с любым, у кого есть власть в канве складывающихся базисных экономических структур.

– Так чего же вы попали сюда? – криво усмехнулся Александр. – Не стали сотрудничать?

– Тут, опять же, старый как мир еврейский вопрос, – философски, вздыхая, развёл руками Альтшуллер. – К сожалению, эта новая власть не только бандитская, но ещё немножечко и нацистская. Вот вам ответ, если угодно, как я оказался здесь.

– Хм, Лобстер ещё и антисемит? – удивился Гончаров. – Надо же!

– Да, вот так, – заверил Семён Ефимович. – Вчера эта личность устраивала митинг, где выступала с речью о построении нового порядка и создании новой расы.