Читать книгу "Профессия: шерп - Александр Прозоров"

— Но ведь есть и настоящая, реальная вражда! Когда кричат: «Бей черных!» или «Жидовская рожа!».

— Я знаю, — кивнул старик. — Есть и такое. А еще есть «разъездились тут!», «москали!», «замкадовцы!», «двоешники» и «ботаники». Однако никому ведь не приходит в голову создавать законы против вражды троечников и хорошистов, или пешеходов и джипперов? И ничего, как-то обходятся. В стране, где все государство считает всех граждан одинаковыми, оно и должно относиться к ним одинаково. То есть, за «жидовскую рожу» и «тупую обезьяну» хам обязан получать одинаковый срок: за оскорбление честного гражданина. А за «бей черных» и «поджигай джипы» — одинаковые сроки за призывы к беспорядкам. Выбор тут прост: или государство признает общее равенство — или не признает, разделяя подданных на расы. Любое упоминание в законе о национальных вопросах равносильно мыслям о рыжей обезьяне.

— Какой еще рыжей обезьяне? — не понял Денис.

— Неужто не слышал? — удивился старик. — Это одна из историй про великого Ходжу Насреддина. Помнится, он при большом стечении народа обещал превратить канарейку в осла при условии, что никто вокруг не будет думать о рыжей обезьяне. Лопоухой, большеглазой, с длинным закрученным на спину хвостом и густой гладкой шерстью… Здесь то же самое. Борьба с межнациональной рознью и ее насаждение — это одно и то же. Это попытка сложить побольше хвороста для будущего пожара.

— Так вот почему вы поддерживаете диаспоры в западной Европе?

— Нет, с диаспорами вопрос другой, — покачал головой Сергей Иммануилович. — Диаспоры — это альтернативная власть. Когда гражданина защищает от невзгод не полиция, суд и закон, а диаспора, то он вполне естественно начинает выполнять требования и обычаи диаспоры, а не закона или полиции. Живет по чужим, не местным правилам. Получается государство в государстве, которое захватывает все новые и новые земли и районы. Бороться с этим явлением мешают подразделения правозащитников, а потому в конце концов местное население начинает из этих новоявленных государств убегать. Кто победнее — в соседние земли, еще не затронутые чумой. Кто побогаче — к нам. И ты, друг мой, получаешь полновесные «евро» для реализации своего проекта. Ой, прости! Ничего, что я тебя на «ты» назвал?

— Называйте на «ты» и дальше, Сергей Иммануилович, — кивнул Тумарин. — Я ведь у вас тут оказался вроде ученика на лекции. В США вы тоже хотите этот фокус провернуть?

— Эк ты сравнил, — рассмеялся старик, — США и Европу! В США, если бы арабы попытались собраться перед участком и потребовать освобождения своего приятеля, полиция поставила бы на крышу крупнокалиберный пулемет и смолола бы всех в фарш в три секунды, а потом прислала бы семьям счет за израсходованные патроны. Вон, в две тысячи пятом, когда затопило Новый Орлеан и там начались волнения, в город просто послали спецназ, который прямо из броневиков расстреливал попавшихся на глаза негров. Попробуй в США хотя бы чирикнуть что-то антиправительственное — и тебя по закону о терроризме посадят до конца жизни просто по подозрению, даже и доказательств никаких не требуется! Подбрасывание наркотиков — это уже вчерашний день отсталых демократий. В США следователи могут даже пытать тебя на законном основании!

— Почему меня? — не понравился Денису такой намек.

— На основании любого подозрения, — напомнил Сергей Иммануилович. — Разрез твоих глаз полицейскому не понравится — и все, ку-ку. Средневековая инквизиция земным раем покажется. К тому же густонаселенные районы тамошних городов четко поделены на национальные гетто. Белому крайне нежелательно появляться в районах негритянских или латиноамериканских, а негров или латиносов, сунувшихся в зону для элиты — полиция три раза пристрелит, а уже потом станет документы проверять. Так что работать за океаном столь же вольготно, как в Европе, не получится. Наносить удар нужно быстро и сильно, причем по болевой точке.

— А где у них болевая точка?

— Так тебе сразу и скажи, — улыбнулся старик. — Во многознанье многие печали.

— А все-таки? Хотя бы намекните, любопытно же!

— Помни о рыжей обезьяне. Болевая точка в том месте, о котором умные законотворцы предпочитают молчать, — потер ладони старик. — Но давай пока закроем эту тему. Лучше я тебе объясню, как мой отдел полагает избавиться от цеэрушной заразы и нацелить твоего друга в нужном направлении. Большого ума тут не надо, технологии отработаны давно. Просто чуть-чуть артистизма и внимания.

— Вы меня из-за этого к себе пригласили, Сергей Иммануилович?

— Нет, конечно. — Старик наклонился чуть вперед, выглянул в окно: — Вроде, наконец, поехали? Ох, уж эта Москва. Сёма прав: хочешь тут передвигаться — проще купить вертолет. Тем более, сейчас они стали уже куда дешевле автомобилей.

— Все зависит от машины, — мысленно прикинул стоимость «Майбаха» Денис.

— В этот мире все зависит от желания, молодой человек, — покачал головой Сергей Иммануилович. — От желания и готовности добиваться своей цели. Ладно, побережем время и вернемся к главному. Мои африканские друзья связались с отцом твоей девушки и сообщили ему, что она оказалась особо умной, ценной, великой ученой, а потому ее пришлось срочно засекретить. Но очень скоро, уже в следующем году, они смогут часто видеть ее в новостях по телевизору. В общем, тот факт, что некоторое время с Аривжой будет невозможно связаться, они понимают.

— И как они на это отреагировали? — тут же вскинулся Тумарин. — На то, что она не вернется?

— Слабость к лести, друг мой, свойственна всем народам планеты, — засмеялся старик. — Одно дело дочь, которая опозорила семью, выйдя замуж за неверного, и совсем другое, когда дочь — космонавт, ученая, герой, прославившая весь род. Тут о некоторых деталях можно и забыть. Это первое. Второе: о том, что Аривжа была арестована, не знает практически никто. В розыск ее не объявляли, мы с Сёмой будем, естественно, помалкивать, в полиции с ней общались всего человек десять, и все уверены, что она скончалась. То есть особой конспирации от вас не требуется, поскольку никто ее не ищет. Но привлекать внимания тоже не рекомендую. Мало ли чего? Осторожность лишней никогда не бывает.

— Понял, — кивнул Тумарин.

— И последнее: ей нужен отдых и покой. И время. Пусть успокоится, придет в себя.

— Понял. — Денис почувствовал, что от волнения густо покраснел. Он откинулся на спинку дивана и повернулся к окну. Теперь не до разговоров стало уже ему.

Между тем «Майбах» бесшумно катился по узкой загородной трассе меж близко стоящих сосен. Видимо, дорога была «закрытой», поскольку ни встречных, ни попутных машин им не попадалось. Минут через десять автомобиль наконец свернул к утонувшим под пышными рябинами воротам.

— У меня на участке есть несколько гостевых домиков, — сказал Сергей Иммануилович. — Я пока поселю вас в одном из них. Чтобы и глаз чужих поменьше, и вопросы возможные быстрее решались. А как девушка в себя придет, отвезешь ее на нашу базу в Никарагуа. Там и вовсе скрываться будет не от кого. Ну, и за работу она там сможет взяться. Работа всегда помогает. Ух ты, чуть не опоздали!