Читать книгу "Ожившие фантазии - Энн Вулф"

— Как загнул, — снова хмыкнула Энн, — «неизъяснимым». Это тебе тоже грибы подсказали?

— Отстань от него, а то он, чего доброго, нажалуется на нас своим грибам или плесени, — вяло улыбнулась я. — Пожалуй, мне как материалистке и рационалистке лучше всего сейчас думать, что все случившееся — чья-то дурацкая шутка. Надеюсь только, что мой шутник успокоится, поняв, что мне уже не до смеха.

Ди весь день косилась на меня с каким-то подозрением. Наверное, это было из-за шишки, которая красовалась на моем лбу. Я, конечно, сказала ей, что заработала шишку из-за собственной неуклюжести, но она не поверила и поджала губы, дав мне понять, как ей не нравится моя чрезмерная скрытность.

Честное слово, родители — загадочные люди. Когда им говоришь правду, они не готовы ее принять. Когда лжешь и скрытничаешь, обижаются так, словно ты обязан делиться с ними самым сокровенным. Иногда мне хотелось, чтобы моя мать была психологом, как мать Энн. Тогда по крайней мере она не считала бы, что «интроверт» — название недавно открытой болезни.

Я уже почти мечтала о возвращении на Птичий, но уехать и оставить свою мать в гордом одиночестве означало поссориться с ней до конца своей или ее жизни. Поэтому мне пришлось терпеть косые взгляды и завтракать пончиками с джемом, приправленными упреками в недоверии.

Сидя под вентилятором, я мужественно пыталась работать над новой книгой, но жара превращала мысли в расплавленное олово, а ощущение тревоги мешало сосредоточиться.

Яки Вудсток сказал, что мысль материальна, и в чем-то он действительно прав. Если человек пишет книгу, значит он несет за нее ответственность. Несу ли я? Откровенно говоря, этот вопрос встал передо мной лишь тогда, когда на горизонте замаячило ощущение надвигающейся беды.

Мне вспомнились слова Лонберга о том, что дети не могут уснуть, прочитав мои книги. Мне вспомнился тот мальчишка, которому я подписала листок из своего блокнота. Несу ли я ответственность? Не знаю. К счастью, на презентации мне ни разу не задавали подобных вопросов ни дети, ни их родители, которым так понравились мои «Городские легенды».

Ди постучала ко мне и вырвала меня из раздумий.

— Да, — нехотя отозвалась я.

На лице матери, заглянувшей в комнату, было написано откровенное беспокойство.

— К тебе гости, — потусторонним голосом сообщила она, и в ее тоне прозвучало что-то вроде «допрыгалась».

— Кто именно? — поинтересовалась я.

— Полиция.

Я, конечно, была удивлена не меньше, чем Ди, однако моя совесть была чиста, а потому эта неприятная новость ничуть меня не испугала.

— Ты, кажется, не очень-то удивлена? — по-своему истолковала мое спокойствие Ди.

— Не удивлена, — кивнула я и захлопнула крышку ноутбука. — Но тебе волноваться не о чем. Я никого не убила и ничего не украла.

— Ох уж мне твои шуточки, — с некоторым облегчением отреагировала мать. — Может, спустишься в гостиную?

— С чего бы? — полюбопытствовала я. — Пусть гости поднимаются сами. В конце концов, они сидят в своих кабинетах, когда принимают нас, простых смертных.

Ди укоризненно покачала головой, но все-таки спустилась вниз. Голос моего «гостя», донесшийся с лестницы, показался мне знакомым.

Не могу сказать, что я была очень удивлена, увидев своего знакомца детектива Лонберга. Конечно, я не знала, чего ради он не поленился прийти ко мне домой. Едва ли для того, чтобы извиниться за свой теплый прием в нашу последнюю встречу. Все же я попыталась сделать вид, что очень удивлена.

— Детектив Лонберг? Надо же, какая приятная неожиданность!

Ему явно пришлось не по нутру ехидство, прозвучавшее в моей фразе, однако он сдержался и не ответил мне колкостью.

— Добрый вечер, мисс Олдридж. Прошу прощения за неожиданный визит, но, поверьте, я не просто так заглянул к вам в гости.

— Ни капли не сомневаюсь, — улыбнулась я детективу. — Вы уже познакомились с моей мамой?

— Да, — кивнул Лонберг. — Миссис Олдридж любезно предложила мне лимонад и тосты, но я отказался.

— А зря. Мама делает прекрасный лимонад и очень вкусные тосты.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — сквозь зубы процедила мать, которой мой новый знакомый, судя по выражению на ее лице, понравился еще меньше, чем мне. И, как я подозревала, вовсе не потому, что отказался от ее лимонада и тостов.

— Спасибо, мам. Проходите, — небрежно кивнула я Лонбергу.

Мне было приятно сознавать, что я сижу в собственном кресле и в собственной комнате, а не на протертом стуле в полицейском участке. Проще говоря, на этот раз Лонберг был у меня в гостях и это позволяло мне чувствовать себя куда свободнее.

— Присаживайтесь, — я взглядом указала ему на небольшой диванчик, стоящий рядом с книжным шкафом.

— Хорошая у вас библиотека, — сообщил Лонберг, окинув взглядом шкаф. — Сразу видно, что вы писатель.

— Пожалуй, это первая похвала, которую я от вас слышу, — улыбнулась я. — До этого в мой огород сыпались только здоровенные булыжники.

— Это не похвала, а утверждение, — пробурчал Лонберг.

— Ох, простите. Я забыла, что вы суровый мужчина и не делаете женщинам комплиментов.

— Когда я шел к вам, — Лонберг посмотрел мне прямо в глаза и, надо сказать, его твердый взгляд произвел на меня впечатление, — то знал, что вы обольете меня ледяным презрением. Учитывая жару, это было бы здорово, но вы решили быть колючей и насмешливой. Что ж, ваше право. И я, каюсь, это заслужил. Но речь пойдет не о наших с вами трениях, а о чем-то гораздо более важном — о чужой жизни.

Его слова вернули меня на грешную землю. Ощущение близкой беды, не оставлявшее меня несколько дней, повисло надо мной густым тяжелым облаком. Я тяжело сглотнула.

— Жизни?

— Да, мисс Олдридж, жизни, — мрачно кивнул Лонберг. — В Брэмвилле произошло два убийства. Даты этих убийств отличаются от дат на тех конвертах, что вы забыли в участке. Однако отличие совсем незначительное. Мало того, кое-кто из старожилов утверждает, что эти убийства очень сильно смахивают на истории, о которых вы, насколько я понял, написали целую книгу.

— Городские легенды?

— Именно. Я пробежал глазами те отрывки, что вам прислали, и нашел некоторые совпадения. Надеюсь, вы будете благоразумны, забудете свой праведный гнев и поможете мне кое в чем разобраться. Конечно, я мог бы не впутывать вас в это дело, прочесть вашу книгу или расспросить брэмвилльских старичков и старушек, но, вы сами понимаете, на это уйдет время, которого у полиции нет. Впрочем, плевать на полицию, — добавил он, все так же пристально глядя на меня. — Вы и сами говорили, что беспокоитесь за свою жизнь.

— Я предпочла убедить себя в том, что это глупый розыгрыш, — выцедила я улыбку. — Правда перед этим все же предприняла попытку узнать, кто меня разыграл. Мы с Энн Уордейк — это моя подруга — заглянули в одно агентство. — Лонберг покосился на меня с любопытством. — Однако угроза, как выяснилось, шла не от него.