Читать книгу "Мыши профессора Цаплина - Дмитрий Стрешнев"

— Действительно, — сокрушенно кивнул Комов. — Так как его зовут?

— Кажется, Смагин.

— А можно как-нибудь узнать хотя бы его телефон?

Лиза вздохнула.

— Все мужики сволочи.

— А женщины? — не сдержавшись, полюбопытствовал Комов.

— А все бабы — стервы. Подожди здесь.

Лиза отошла к телефону-автомату, набрала номер и довольно долго говорила — один раз Комов даже услышал ее переливчатый смех. Вернулась она почти пунцовая, с листком в руке.

— Держи, сыщик.

Почти дрожащими пальцами Алексей засунул драгоценную бумажку в нагрудный карман.

— Ну что, поедем к тебе? — спросила она.

У Комова перехватило дыхание. Каждая симпатичная девушка всегда казалась ему соблазнительной и недоступной, словно закатанная в асфальт монетка. А может, он просто был романтиком, и ему хотелось, чтобы так казалось. Не знаю. Он промямлил что-то насчет служебных обязанностей. Хотя, между нами говоря, он конечно всё давно разглядел: и аккуратный задик, и ляжки, крепкие как у зебры, и груди острые, как английская буква дубль ве. В конце концов, только в античной скульптуре почему-то принято считать, что у женщины между ногами ничего нет.

— Я тебе обязательно позвоню на-днях, как только будет время.

Она постаралась не обидеться.

— Ну тогда пойдем за Михаилом.

— А как же… — поразился Комов и почти подавился той мыслью, которая лезла на язык. — Как же он… если бы мы…

— Он может кататься на своей доске хоть весь день, — спокойно сказала Лиза.

— Но он даже не ел ничего!

— Когда он катается, он ничего не ест, не пьет и главное — не думает.

— Почему это — главное?

— Потому что, когда он думает, его мысли могут быть опасными.

— Для кого?

— Для него и для окружающих.

Издалека было видно, как Мишка бесстрашно летит на доске с гранитного цоколя памятника вождю мирового пролетариата и приземляется на неровные плиты площади.

— Клевое место! — сообщил он. — Тут как раз чуфаны собираются.

— Кто это — чуфаны? — не понял Комов.

— Это значит: дети, — поспешно объяснила Лиза.

— Понятно. Дети, которые тоже на досках с колесами.

— Да они тут еле пелёхают, — сообщил Мишка. — Я им показал класс — они коробки раскрыли и прокисли!

Втроем они дошли до метро и там расстались.

— Забегай, — пригласил Комова Мишка.

— Непременно, — сказал Комов. — Я уже твоей маме обещал.

Лиза снова вздохнула. Стало ясно, что любовь носится в воздухе, на кого-то свалится и придавит.

Через час в своем кабинете Комов уже набирал номер, добытый с такими финансовыми и морально-психологическими затратами. Телефон оказался прямым. Эх, Комов, если бы ты был женщиной, насколько легче тебе бы порой было работать!

— Игорь Матвеевич Смагин?

— Да, я.

— С вами говорит следователь Комов Алексей Петрович. Нам нужно срочно встретиться по одному неотложному вопросу.

— Обратитесь к моему адвокату.

— Значит, вы предпочитаете, чтобы я вызвал вас к себе?

— Ого! Вы и Березовского будете повесткой вызывать?

— Надо будет, и его вызову.

На том конце помолчали. Потом Смагинский голос сказал:

— Ладно. Заходите утром во вторник.

Комов положил на стол чистый лист бумаги и заметными буквами написал на нем: "Следить за информацией о Смагине и его компаньонах". Подумал — и написал еще: "Обратить внимание на происшествия необычного характера".

Завтра он потребует, чтобы ему предоставляли подробные сводки о первом и втором. О Смагине и о случаях необычных. Самых невероятных. Вплоть до таких, которых, в сущности, быть не может.

7

Лицо секретарши — почти совершенный мрамор, на котором высечена непоколебимая уверенность в том, что она занимает одно из самых важных мест в этой стране. Интересно, во сколько раз зарплата у нее больше следовательской?

— Могу я вам чем-то помочь?

Так и тянет ответить пошлой фразой: "Если можете — помогите деньгами".

— Я к Игорю Матвеевичу Смагину.

— Как вас представить?

Щекочущий жестковатый голос — бархат с железом — внезапно ответил вместо Комова:

— Это Черный Пес с известием от старого Пью.

Игорь Матвеевич Смагин уже стоял в охраняемых мраморной секретаршей дверях, почему-то в плаще.

— Я — Комов, я вам звонил, — запоздало сообщил о себе Комов.

— Я догадался. И голос похож, и вы сами похожи на свой голос.

Снисходительная шутка как бы еще раз подчеркнула разницу в положении обоих. Впрочем, Комов уже привык существовать между унаследованной от комсомольско-партийного прошлого фамильярщиной собственного начальства и новорусской издевкой.

— Это хорошо или плохо, что я похож? — поинтересовался он, мрачнея.

— Да не сердитесь так, прошу вас!

Комов смотрел на Смагина, нервно помаргивая. Такие вот среднего роста крепенькие фигуры в длинных темных плащах с аккуратно стриженными головами словно включали внутри следователя волшебное кино. Загорелые мужские бюсты с золотыми ошейниками, вспышки молний из черных стволов, старательно дымящие трубы и кланяющиеся нефтяные насосы, люминесцентные отблески в мраморе банковских залов и зловещая тишина леса над характерными пятнами свежей рыхлой земли — вся банальная уголовщина, о которой нам рассказывает ежедневная хроника, словно бы сгустилась для Алексея в этом человеке.

— Вы извините, — сказал Смагин, включив улыбку и подходя к следователю.

— Ничего, — буркнул тот.

— Да я уже о другом. Дело в том, что у меня возникли срочные обстоятельства, и поэтому ужасно плохо со временем. Вы не против, если мы побеседуем не в кабинете, а по дороге к машине?

— Это смотря как разговор пойдет, — не удержавшись, сварливо сказал Комов.

— Разумеется, — согласился Игорь Матвеевич, полоснув тонкой улыбочкой.

Комов почувствовал себя совсем дураком и покорно пошел следом за размашисто шагавшим Смагиным.

— Я вас слушаю, — сказал тот, давая понять, что отсчет времени начался. — Какие-то претензии ко мне?

— Я расследую дело о пожаре с двумя трупами. Не исключено, что убийство. И некоторые следы косвенно касаются вас.

— Надо же! — искренне удивился Игорь Матвеевич Смагин, и в данном случае Комов знал, что это действительно искренняя искренность. — Что же, хорошо, что всего лишь косвенно касаются.