Читать книгу "Топить их всех! - Сергей Зверев"

– Сам Костяна звонил! – прошептал щербатый на ухо коллеге. – Бить запрещается, пытать тоже запрещается. И вообще – никаких следов не должно быть.

– Это еще почему?

– У этих белых кожа слишком светлая и нежная. Шрамы останутся. Потом этих террористов Москве отдадут, а русские вой на весь мир поднимут: мол, жертвы диктатуры…

– Ничего, есть и другие способы сделать его более сговорчивым! – осклабился мосластый и, подумав, взвесил в огромной розовой ладони пачку поваренной соли.

Пытка жаждой, несмотря на кажущуюся простоту, эффективна не менее «испанского сапога», бича из гиппопотамовой кожи, истязаний электротоком или раскаленными щипцами. Особенно – на испепеляющем экваториальном солнце.

Сперва мосластый насильно раскрыл Флерову рот, а щербатый, приготовив насыщенный рассол, заставил пленника выпить все до последней капли. Стоматологическое кресло с пленником выкатили в тюремный дворик. Над головой капитана на всякий случай раскрыли зонтик – страшные солнечные ожоги можно было получить за какие-то полчаса. Трехлитровая пластиковая бутыль с водой была прикреплена над головой допрашиваемого так, чтобы капли равномерно стекали по затылку, не попадая на лицо. Обезвоживание организма наступило бы через пять-шесть часов – больше этого времени пытка длиться не могла.

– У нас в деревне так пленных из враждебного племени раньше пытали, – деловито пояснил «злой следователь». – Через два часа сдавались даже самые стойкие. Главное – следить, чтобы его не сморило. Как только глаза закроет – бей по щекам!

Однако, к удивлению африканцев, Флеров и не думал сдаваться. Не думал он и засыпать. Уставившись в некую точку в пространстве, русский капитан лишь изредка облизывал пересохшие губы и, казалось, что-то шептал.

– Наверное, соляной раствор слишком слабый, – растерянно предположил мосластый, глядя, как лицо русского наливается восковой бледностью, как сквозь кожу медленно и неотвратимо проступают острые скулы.

– Раствор самый насыщенный! Куда уж больше! – сбегав в кабинет, щербатый вернулся с дюжиной пивных банок, заиндевевших в холодильнике.

Демонстративное питье ледяного пива перед изнемогающим от жажды пленником входило в программу ведения следствия.

– Даже у меня во рту пересохло, глядя на этого… – сдернув зубами кольцо с банки, щербатый сделал несколько жадных глотков.

– Слушай, а что Костяна еще говорил? – опасливым шепотом поинтересовался мосластый.

– Трое суток нам дал на все про все. Надо, чтобы этот белый не только подписал чистосердечное признание в терроризме, но и наговорил на видеокамеру все, что ему в администрации президента подготовили. Иначе… Сам понимаешь.

Уточнять не хотелось: по слухам, всемогущий Бамбуча Костяна мог превратить следователей в обезьян, гиен или змей, и это еще было бы не самым худшим исходом…

Прошли уже пять часов, а Флеров и не думал сознаваться. Хотя по всему было видно: силы медленно оставляют капитана «Новочеркасска». Солнце, описав дугу над раскаленным тюремным двориком, скрылось за огромным горным хребтом. Со стороны набережной потянуло ветерком, донесшим сладковатую вонь портовых кварталов. Допив пиво, чернокожие следователи заметно сникли.

– Наверное, духи, которым поклоняются русские, намного сильнее наших, – растерянно предположил щербатый.

– Может, этот белый знает какие-то особые заклинания?.. – огромная ладонь нервно смяла пивную банку. – Неплохо бы расспросить…

…Спустя полчаса совершенно обессиленного Флерова выволокли из тюремного дворика и бросили в общую камеру, где содержались пленники с «Новочеркасска». Тюремщик вылил ему на голову ведро воды, и арестант очнулся, захлебываясь…

– Знаешь, самыми страшными были первые полтора часа, – рассказывал он судовому врачу, придя в себя. – Я себе так загадал: досчитаю до тысячи – а там посмотрим…. Может, и подпишу, что террорист. А может, и нет. Сосчитал и стал считать дальше. Капли считал, которые макушку долбили. Зато за время допроса я понял одну вещь: ни убивать, ни калечить они нас наверняка не станут.

– Почему ты так думаешь? – спросил доктор, осторожно снимая со лба Флерова влажный компресс.

– У них в комнате для допросов видеокамера стояла. Ясно, для чего.

– Чтобы мы признались в скотоложестве, наркомании, педофилии и пьянстве во время выхода из порта? Ведь шприцы, диски с порнухой и пустые бутылки в твоей каюте нашли… – вздохнул врач.

– Завтра они где-нибудь в канаве голову своего президента найдут – так нам что, всем после этого вешаться? – возмутился старший механик. – Так для чего у них видеокамера?

– Все очень просто. – Флеров с трудом приподнялся на локте. – Мы должны признаться в покушении на Лулу. После чего нас немедленно отпустят домой. Естественно, без «Новочеркасска». Следов пыток и насилия нет – значит, наше признание было добровольным. И уж тогда диктатор и его камарилья наверняка потребуют от России наказать нас по всей строгости закона. А видеокадры, которые потом прокрутят везде, где только возможно… дорогого стоят. Наши, может, и не захотят нас наказывать – а придется, чтобы погасить дипломатический скандал…

Лучи заходящего солнца скупо проникали в камеру через запыленное решетчатое окно. В соседнем корпусе слабо хлопнули несколько одиночных выстрелов, и из тюремного коридора донесся жизнерадостный хохот тюремщиков. Под нарами зашуршали крысы, на которых тут никто уже не обращал внимания.

– Полная невыкрутка, – вздохнул стармех, оценив перспективы. – Что называется – в лоб или по лбу. Что же нам делать?

– Бежать отсюда. – Голос Флерова был ровен и тих, как полет совы.

– Тут убежишь… – Судовой врач обвел взглядом массивные стены и сводчатый потолок. – Эту тюрьму и авиабомбой не разрушить.

– Бежать можно и нужно. – Голос капитана неожиданно окреп. – Я пока в тюремном дворике сидел и в очередной раз капли до тысячи считал, кое-какие выводы сделал. Наблюдал, прикидывал… Это только кажется, что удрать отсюда невозможно. А на самом-то деле… Не замок Иф.

– Ну, хорошо, допустим, мы убежим отсюда, – предположил стармех недоверчиво. – А дальше-то что? С боем прорываться в торговый порт, чтобы попытаться силой захватить наш «Новочеркасск» и выйти в открытое море?

– Прорываться надо не в порт, а в деловой центр, – пояснил капитан. – Я ведь тут уже в третий раз и город неплохо знаю. Дело в том, что…

* * *

Приводнение «Макарова» прошло успешно. В отсеках ощутили сильный удар о поверхность, после чего субмарину несколько раз сильно качнуло; по законам физики вытесненная вода тут же сомкнулась над сигарообразным корпусом лодки. Однако запускать двигатели, а тем более погружаться было рано: огромные грозди гигантских грузовых парашютов могли зацепиться за гребные винты или антенну.

Припав глазами к визиру перископа, Илья Георгиевич Макаров оценил ситуацию и заметно повеселел. Все складывалось как нельзя лучше. Океанская поверхность была чистой. В зыбкой ясности рассвета медленно угасали огромные звезды. Гидроакустик докладывал: никаких посторонних судов в радиусе двадцати кабельтовых не наблюдается. Радист, связавшись с пилотами транспортного «Ила», поблагодарил за удачное десантирование.