Читать книгу "Эпоха пепла 3. И пришел Король - Илья В. Попов"

к увечьям и ранам. Казалось, Саблезубые плевать хотели на собственные жизни и волновало их только одно: пред кончиной забрать с собой хотя бы одного Волка. Но вот верзила со шрамом действовал куда более осторожно, держась за спинами своих людей и явно не стремясь встретиться с праотцами.

Кенджи сразу же ринулся прямо на него, справедливо полагая, что с кончиной вожака пыл прочих дикарей заметно поутихнет. Вот только вылетевшая из пещеры ярко-зеленая стрела, пролетевшая буквально в ногте от его головы, смешала все планы. Кенджи спасла только отточенная реакция. Он кувырком ушел в сторону, попавшее же в сухое дерево заклинание начало с шипением разъедать кору. Проклятье! Похоже, дикари не видели в Разложении ничего дурного и с удовольствием практиковали запретную на юге школу.

Следующее заклятье попало в одного из Волков. Колдовская плеть сумела лишь пробить дыру в панцире и слегка задеть кожу — похоже, заклинатель в пещере прятался не слишком умелый — но зато следующее заклинание сбило Волка с ног и его тут же добил один из варваров, вонзив копье в горло. Вот только насладиться победой он так и не успел. Меч Кенджи срубил дикаря как молодое деревце. Не успел он рухнуть на землю, как Кенджи, отбив буйные, но довольно бестолковые удары двух других Саблезубых, кончиком клинка вскрыл одному из них шею, из которой хлынул алый поток, а другому вонзил меч в самое сердце.

Вытащив клинок и пинком отшвырнув варвара от себя, Кенджи хотел было нырнуть в пещеру, дабы покончить с колдуном — или колдунами?.. — когда его опередил Кума. Бросившись вперед, он упал на одно колено прямо перед входом в грот и с молниеносной скоростью принялся посылать вовнутрь стрелу за стрелой. Судя по воплям, прятаться дикарям было негде, и через пару мгновений крики стихли.

Краем глаза заметив дикаря, который уже замахнулся метательным топориком, чтобы поразить незащищенную спину Окамото, занятого схваткой с другим варваром, Кенджи воссоздал за спиной врага теневого двойника. Фантом подсечкой уронил Саблезубого на землю и довершил дело ударом ноги прямо в лицо. После Кенджи материализовал еще несколько теней послабее, которые хоть и не могли причинить противнику вред, но зато вносили сумятицу в его ряды. Дикари заметно растерялись. Воины же Окамото, завидев нежданное подкрепление, принялись сражаться с удвоенным рвением.

Главарь варваров, завидев, что от отряда его в живых осталась едва ли половина, решил спастись бегством. Швырнув в ближайшего воина кинжал — который, впрочем, лишь чиркнул по нагруднику, не нанеся вреда — и принялся улепетывать. Кума вновь натянул тетиву — но ублюдок словно был заговорен и стрелы вонзились лишь в стволы деревьев. Кенджи отправил вслед беглецу Око Тьмы — но заклятье, почти настигнувшее цель, рассыпалось в воздухе на мелкие черные брызги, растаявшие на глазах. Огнестрельное оружие, защитный амулет — кто-то успел хорошенько подготовить дикарей перед их набегом.

— Не дайте ему уйти! — рявкнул прихрамывающий Окамото; пред ним на снегу валялось несколько покойников и один из них все же успел вонзить врагу в ногу костяной кинжал. — Две… Нет, три мошны серебра за шкуру ублюдка!

Вместе с Кенджи вслед за беглецом рванули Кума и еще несколько воинов, которые, впрочем, в отличие от следопыта быстро отстали. Немудрено — главарь варваров несся со скоростью молодого оленя, ловко петляя меж деревьями. Вот только в бою его все же зацепили, так как за собой он оставлял кровавый след. С каждым десятков шагов алых пятен на снегу становилось все больше — вряд ли погоня будет долгой. Кенджи не ошибся. Выскочив из леса обратно к разоренной деревне, он увидал главаря, который, согнувшись вдвое, со свистящим хрипом переводил дыхание, держась одной рукой за рассеченное плечо.

— Ты поплатишься за все свои злодеяния и сейчас, мерзавец, — процедил сквозь зубы Кума; лук свой он оставил на поляне, так что ныне в руке его плясал короткий меч.

— Глупец, — сплюнул главарь; на весском говорил он весьма сносно, пускай и проглатывая некоторые слоги. — Ты даже не представляешь, какие силы стоят за нами. Совсем скоро ваши земли станут пустошью, ваши дома превратятся в руины, а ваши головы украсят наши пики.

Кума стиснул зубы от злости. Однако не успел он сделать и шаг, как вдруг откуда не возьмись поднялся страшный ветер, подняв в воздух целую тучу снега. Кенджи невольно прикрыл лицо ладонью, спасаясь от колючих снежинок, что жалили подобно сюрикенам. Через несколько мгновений, когда налетевшая словно по волшебству вьюга стихла, Кума испустил громкий вздох, да и Кенджи, признаться, поначалу не поверил своим глазам. Ведь прямо за спиной дикаря возвышалась долговязая фигура.

Черный Всадник.

Незнакомец полностью оправдывал свое прозвище. С головы до ног он был закован в броню из плотно прилегающих друг к другу пластин цвета вороньего крыла. Спину ему прикрывал длинный плащ, волочащийся по земле, голову защищал кабуто[1], лицо скрывала мэнгу[2] в виде хмурой рожи, в прорези же для глаз сияли два голубых огонька, холодных и безжизненных.

— Хозяин!.. — взвизгнул дикарь, упал на колени, склонил голову и на четвереньках пополз к Всаднику. — Господин Кукольник! Я знал, что вы придете, чтобы…

— Заткнись, червь, — совершенно пустым голосом, лишенным каких-либо эмоций ответил тот; варвар сжался в комок и даже Кенджи стало слегка не по себе. От чужака просто веяло могильной зябью, буквально пробирающей до костей. — У тебя был приказ, который ты нарушил. Я разберусь с тобой позже.

Каждое слово давалось Всаднику с трудом, словно бы он только-только выучился говорить. При том за все это время он не пошевелил и пальцем, и храни он молчание — его вполне можно было бы принять за статую.

— Ты работаешь вместе со Жнецом? — спросил Кенджи, перехватывая рукоять меча двумя руками.

— Я не знаю, кто это такой, — спустя несколько мгновений ответил Всадник; Кенджи вдруг почувствовал, как головы его коснулось что-то холодное, после огоньки глаз Всадник вспыхнули чуть ярче, сам же он слегка наклонил голову и голос его зазвучал даже чуть заинтересованно: — Я чувствую в тебе силу Творцов. Кто ты такой?

— Тот, кто очень не любит, когда убивают ни в чем