Читать книгу "HOMO FABER - Михаил Владимирович Баковец"

даже в далёком приближении. А ведь ещё стрелять нужно как-то будет!

Нарисовал автомат с секторным магазином, подержал его в руках, поприноравливался и остался недовольным и им. Неудобно! Мне бы что-то с нормальным цевьём и пистолетной рукояткой, например, например… мысли забегали в голове, вороша память и выискивая что-то подходящее для окружающей современности. Вот бы мне «штурмгевер», немецкий «калаш», которым до сих пор «знатоки» тычут в глаза Калашникову. Вполне себе удобный (на вид) автомат с мощным промежуточным патроном. Жаль только, что патрон под него есть, а сам автомат ещё не производится. Реализовать у меня просто не выйдет.

— Томми-ган!

Выкрикнул я неожиданно для самого себя.

Ну да, как я мог забыть про этот «аннигилятор» звёздно-полосатого производства. Надёжный пистолет-пулемёт с мощным патроном и ёмкими дисковыми магазинами. При этом, как во всех или почти всех американских вещах, в нём хватает комфорта при обращении.

Сказано-сделано.

Уже через полтора часа я держал смертоносную швейную машинку и три диска, один из которых был на сто патронов. Когда подсоединил к оружию этот массивный «бубен» и взял в руки автомат, то невольно присвистнул: внушает. Вес этого чуда был в районе восьми-девяти килограмм, примерно столько же у меня в армии весил ПК.

Любой другой от такого подарка отказался бы, но не я. После уколов и микстуры я, кажется, могу от бедра поливать из «максима», как незабвенный Арни из своей шестистволки в бою против Хищника. Мышцы бугрились и угрожали разорвать гимнастёрку. А ведь у меня ещё остались уколы на увеличение силы, и если их вколоть, то… страшно представить даже, в какого монстра я потом превращусь.

Груза набралось с избытком: три автомата, пистолет в кобуре, вещмешок с продуктами (поесть я полюбил. Скорее всего, появившийся жор связан с изменившимся телом. Ещё бы, попробуй, обеспечь энергией такую гору мускулов!) и легонькая на общем фоне планшетка с пачкой бумаги, трофейной картой и карандашами.

— Боец, не стреляй! — крикнул я за сто пятьдесят метров до секрета, обнаруженного вчера. — Свои!

Не получив ответа, я осторожно продолжил движение. И только метров за тридцать до поста был остановлен нервным окриком:

— Стой! Кто идёт?

— Свои, говорю!

Ответил мне другой голос, постарше и без истеричных ноток, что немного успокоило: его обладатель не должен нажать на спуск от нервов.

— Свои в овраге лошадь доедают. Кто именно?

— Лейтенант государственной безопасности Макаров. Пароль — Яуза!

В кустах впереди возникла короткая суматоха, потом всё затихло, и всё тот же второй голос ответил:

— Неправильный пароль, лейтенант. А ну-кось скидывай автомат и поднимай руки вверх, а то стрельну сейчас.

— Пароль правильный, именно на сегодняшнее число назначен. Позовите Стыдковца, он должен командовать этим лагерем. Или Иванова Сергея Пантелеевича, его заместителя.

И опять тишина, но продолжилась она недолго, минуту-две, потом опять зашуршали кусты и из них выбрался немолодой мужчина в гражданском пиджаке, брюках, заправленных в сапоги, и кепке. В правой руке он держал потёртый наган, направляя мне тот в живот.

— Помощник секретаря горкома Шпиталин Максим Савелович. Стыдковца и Иванова нет, и вряд ли они появятся, по слухам, арестовали их немцы. Паролей я не знаю, лейтенант. Может, Яуза на сегодня, а может, и нет. И ты можешь быть шпионом гитлеровским.

— Вы здесь старший, товарищ Шпиталин? — поинтересовался я.

— Да.

— Тогда посмотрите мои документы. С наганом осторожнее, не пальните, пока я буду их доставать. Они у меня в кармашке гимнастёрки.

Не пальнул, хотя у меня от его взгляда и револьвера, смотрящего в живот в пятнадцати метрах впереди, волосы дыбом стояли, и тёк холодный пот по спине.

Удостоверение решил показать московское, зайдя сразу с козырей. И это дало плоды: партизаны сразу подтянулись, в глазах забегал страх и одновременно с ним надежда. Вот такая странная смесь эмоций.

— Товарищ лейтенант государственной безопасности, мо… разрешите вопрос?

— Разрешаю, товарищ Шпиталин, — кивнул я.

— А когда наши погонят немцев назад? Уж сколько они топчут землю нашу, советскую, самолёты ихние всё летают на восток, а наших и нет совсем.

Я посмотрел на окружающих людей, на их жадные взгляды, ожидающие ответа.

— Вот что, товарищ Шпиталин. Этот вопрос не требует срочного ответа, тем более есть много других, гораздо важнее. Давайте поговорим в штабе. Где он у вас?

— Там, товарищ государственной безопасности.

— Ведите.

Через три минуты я сидел на некрашеной лавке в просторном блиндаже с низким потолком. Свет давали две керосиновые лампы — над столом и над входом. Обстановка не просто спартанская — монахи-аскеты обзавидуются.

— Значит так, товарищ Шпиталин, — у меня скоро от «товарища» оскомина во рту появится, но без этого слова никуда, в это время так принято обращаться к собеседнику, — в планы командования я не посвящён достаточно глубоко, но по своей линии знаю, что главным штабом принято решение заманить врага вглубь нашей территории, показать всю свою слабость и только после того, как гитлеровцы введут все свои резервы, мы ударим по ним всеми силами.

— Но как же так⁈ Люди гибнут, города разрушаются. А воинские части?.. У меня есть несколько человек, которые своими глазами видели колонны пленных красноармейцев — их там тысячи!

— Все они враги народа, — жёстко произнёс я. — Каждый сдавшийся в плен, бросивший оружие, кто пошёл работать к врагу, кто стал пособником по зову души, так сказать, все они будут наказаны со всей суровостью. Эти замаскировавшиеся враги среди трудового народа ещё долго бы пили кровь советских людей, но сейчас они показали всю свою волчью натуру. Каждый из них будет наказан в соответствии со статьёй пятьдесят восьмой Уголовного кодекса и сто девяносто третьей! — я старательно добавил жара в свою речь, чтобы этот человек напротив не увидел моей игры. Навряд ли, конечно, в своём веке даже вот такие взрослые люди не сравняться вилянием и кривлянием с современными мне обывателями.

— Всё равно, людей жалко, — вздохнул тяжело собеседник. — Это ж сколько невинных судеб будет загублено…

— Это решение партии, товарищ Шпиталин, — припечатал я. — Вы против?

— Нет, что вы, что вы, — мгновенно побледнел тот. — Это правильное решение, очень… лес рубят — щепки летят. Да и не так много хороших людей пострадало.

— А после того, как погоним врагов с нашей земли прочь, всем пострадавшим настоящим верным советским людям будет всё компенсировано.

—