Читать книгу "Никого нельзя обижать! Семестр І - Yelis"

Что значит приступить к приведению гимназии в образцовый порядок? Тем более в пятницу!

Ещё трёх недель не прошло, как я честно и добросовестно, отишачил свои дежурные наряды, выписанные распоряжением этой вредной ефрейторши. И отсутствие наглядных графиков дежурств на стенах нашего класса, как было в моей, оставшейся в далёком прошлом, школе, не является поводом для сотворения произвола наглым женским лицом, наделённым по какой-то причине властными полномочиями.

Да что эта шишечка, нет, скорее прыщик на ровном месте себе позволяет? Чем я этому тирану в юбке так насолил, что от неё рикошетом достаётся даже моей подруге?

Может мировую революцию устроить в нашем классе? Хотя, немного поразмыслив, я понял, что несознательный пролетариат моего седьмого «Б» её точно не поддержит. А после воспоминаний о введении аристократских «погонял», до меня дополнительно дошло, что и пролетариата, как такового, кроме меня самого в нашем классе нет. Да и Лада, как мне кажется, будет не в восторге от такой затеи.

«Кроме того, вдруг на место свергнутой диктаторши назначат или выберут меня любимого? Оно мне надо?» – новая подуманная мысль ещё больше остудила мой внезапный революционный порыв.

Терпеть не могу ответственности! Тут бы с собой разобраться, а не отвечать ещё за кого-то. А этот неблагодарный кто-то, как сейчас планировал я, будет втыкать палки в колёса моего паровоза. Нет! Как говорится: «Свят-свят-свят!» Я трижды мысленно перекрестился. Пусть уж лучше мой локомотив остаётся на запасном пути.

«Безвыходная какая-то ситуация получается! Но что-то же, всё-таки, делать надо?» – совсем уже спокойно разглядывал я пришедшее на ком сообщение. И, наверное, моё восстановившееся спокойствие помогло заметить в строке: «Кому:» кроме записи: «Елизаров В.А.» дополнение: «и ещё 9 адресатов».

Ткнув пальцем на заинтересовавшую меня интерактивную строку, я увидел, что аналогичное сообщение получили все мои одноклассницы. То есть, раз предстоящее мероприятие касается всех моих «сослуживиц», то это не моё личное дежурство? Ну, это совершенно другое дело! Непонятно только, в честь чего в последний на этой неделе учебный день объявлена всеобщая мобилизация?

Об этом я узнал от завтракающей вместе со мной Лады. С удивлением воззрившись на меня и едва не подавившись компотом, девушка, откашлявшись, поведала, что четырнадцатого октября вся страна будет отмечать очередную годовщину объединения Руси. В связи с чем планируются официальные визиты государыни в опекаемые этой великой женщиной государственные учреждения.

– То есть к нам она приедет тоже, если вдруг кто-то сейчас не понял, – почему-то ещё добавила девушка.

Как я пропустил такую новость – не понимаю! Хорошо, что Лада об этом не спросила, а то не представляю, что пришлось бы ей отвечать. Зато прекрасно стал понятен смысл всего предстоящего шухера.

Ничем в этом плане потомки от своих предков не отличаются. Как была в моё прошлое время показуха, так она благополучно дожила до сегодняшних дней. «Надеюсь, хоть пожелтевшую траву в зелёный цвет красить не заставят!» – вспомнил я рассказы некоторых вернувшихся из армии дембелей, пугающих молодых призывников армейской романтикой и дедовщиной.

А вот бордюры белить мне всё-таки пришлось. Хорошо, что их немного оказалось – только вдоль коротенькой автомобильной дороги, змеящейся от ворот гимназии к комплексу учебных, жилых и хозяйственных зданий на её территории. Пешеходные и спортивные дорожки этими украшениями оснащены не были. И меня это очень радовало!

А вообще весело и прикольно было наблюдать за их благородиями, светлостями и прочими сиятельствами, собственноручно (после иссякания невеликих магических резервов) таскающими упавшие с деревьев ветки, сгребающими опавшую листву, убирающими мусор и многочисленные отходы жизнедеятельности парковых птичек и зверушек. «Может тут ещё и высочества какие-то трудятся?» – пришла мне в голову смешная мысль.

Веселился я недолго, так как после окончания отбеливания дорожного поребрика мне незамедлительно поручили украсить тем же колером стволы растущих в парке деревьев. А было их … мама не горюй! Эх, какие только пословицы и поговорки я не вспоминал, ругая себя за преждевременное веселье!

Кстати, сегодняшнюю пятницу объявили санитарным днём и освободили всех нас от школьных уроков. Так что трудились мы все в поте лица от завтрака и до самого ужина с перерывом на положенный по расписанию обед.

А вот приветствующих высокую гостью кумачовых транспарантов вывешено не было. Даже непривычно как-то – словно и не ждём никого. Ведь гордое реяние на центральном флагштоке знамени Руси и развевание на боковых мачтах стяга гимназии и личного штандарта государыни – это привычная, ежедневная картина, которая у меня не вызывает уже особого интереса. Может просто рано ещё?

К вечеру умаялись все: и трудящиеся школьники и школьницы, и опекающий нас педагогический и административный коллектив гимназии, который, к их чести, занимался не только контролем и надзором за учениками, но и прикладывал свои физические, а зачастую и магические силы нам в помощь. Даже не предполагал, что в аккуратном с виду парке можно найти столько всякого беспорядка.

Единственными, кто не принимал участия в уборочной кампании, были патрульные двойки, количество которых после моей шалости с дверью сторожки заметно увеличилось. Значит и численность личного состава охраняющего нас подразделения ГСО выросла. И их свободные от патрулирования коллеги пахали в своих зонах ответственности не меньше охраняемых, если не больше.

Вот с одной такой парочкой новых дозорных, которых я раньше на территории гимназии не встречал, я и «подружился». Первое наше знакомство состоялось в момент моего коленопреклонённого положения с ведёрком погашенной водой извести в одной руке и роскошной пушистой кисточкой в другой.

На привычно вышагивающие фигуры в чёрной униформе, вооружённые такими же рациями и пистолетами и зорко оглядывающие окружающие их окрестности, давно не обращали никакого внимания ни я, ни остальные привыкшие уже к ним школяры. Вот и на эту, спокойно приближающуюся ко мне двойку, я привычно не смотрел, увлечённый равномерностью неторопливо наносимого мною белого бордюрного покрытия. Услышал только произнесённое тихо и с большого расстояния вопросительное:

– Этот?

И другое негромкое, но уже утвердительное:

– Других таких здесь нет.

Мало ли как могут скрашивать скуку две женщины, вынужденные, чтобы заработать себе на хлеб с красной икрой, ежедневно наматывать на свои ноги монотонные километры по одним и тем же маршрутам? Тихая беседа – не самый плохой способ развеять окружающее их однообразие. Главное, по моему мнению, чтобы происходило это не в ущерб выполняемым профессиональным обязанностям.

Тема чужого, подслушанного невзначай, разговора, как я искренне считал, меня касаться не должна была, так что и внимания на него я не обращал. А зря! О чём, вернее о ком, могут