Читать книгу "Матросские досуги - Владимир Иванович Даль"

кораблями — частью пришедшими из Архангельска, а частью купленными еще у англичан, — возвратиться, стараясь отыскать на обратном пути неприятеля.

Оба флота вышли 20 мая; 31-го галеры вошли в шхеры, а корабли пошли в Ревель. Гребной флот выгрузил в Гельсингфорсе провиант, отослал транспорты обратно, принял еще 12 разной величины судов и пошел далее. В Поэ-Кирке также сдали часть провианта, приняли пришедшие из Або войска, и 28 июня гребной флот пришел в Твереминне, на полуостров Гангут, и здесь только узнали, что неприятельский парусный флот, из 16 линейных кораблей и 2 фрегатов, у мыса Гангут загородил нам дорогу. По одну сторону Гангута лежит Гельсингфорс, откуда шла флотилия наша, а по другую Або, куда надо ей было попасть, а шведы стали поперек дороги.

Этот полуостров Гангут, выдаваясь глубоко в море, разделяет шхеры Финляндии, или островитый берег ее, на две половины; по приглубости его он очень удобен для парусных судов, и им, стоя тут, легко перерезать путь судам, которые должны обходить этот мыс.

Генерал-адмирал Апраксин остановился у перешейка полуострова в шхерах и дал знать о своем положении государю в Ревель, предлагая отвлечь неприятеля корабельным флотом; «а без того, — писал он, — не знаем, можем ли пройти к Абову: неприятель стоит в открытом море, где нам миновать нельзя».

Государь пришел 11 июня с корабельным флотом в Ревель, нашел там новые 7 кораблей еще не в порядке. Люди на флоте стали сильно болеть, а между тем вдруг 17-го вечером увидели шведскую эскадру. В больших попыхах стали готовиться к выходу в море; и тут опять все еще боялись друг друга; шведы, высмотрев эскадру нашу, удалились; 27-го было получено донесение графа Апраксина, который просил царя отвлечь неприятеля, говоря, что шведы у Гангута довольно слабы.

Числом судов, а в особенности числом орудий, шведы были сильнее нас; но, кроме того, государь находил, что у нас только два надежных корабля, а прочие, в особенности покупные, плохие ходоки. И потому, если подойти к неприятелю близко, говорил государь, то в случае неудачи нельзя будет отступить; а если показаться издали, то был бы только «смех неприятелю». Притом для незнакомых нам мест в море не было лоцманов. Положено было не выходить в открытое море, а искать кораблям прохода к галерам шхерами; а царь отправился этим же путем к галерному флоту, куда и прибыл 20 июля.

Три недели наш галерный и неприятельский корабельный флоты стояли в одном положении у мыса Гангута. Царь осмотрел лично положение и думал поставить на берегу несколько батарей и под их прикрытием провести под берегом свои галеры, но вскоре нашел и это неудобным. Капитан-командор Змаевич отыскал узкое место гангутского перешейка, версты в две; царь осмотрел его и тотчас решил перейти галерами волоком. В тот же день, 24 июля, стали готовиться, настилать подмосты, делать катки; и кабы нам еще несколько дней покоя, то не успели б оглянуться шведы, как сотни галер наших очутились бы в тылу у них, по ту сторону перешейка. Но чухонские рыбаки дали знать неприятелю, что у нас делается, и шведский адмирал Ватранг распорядился так: 1 фрегат, 6 галер и 3 шхербота послал он навстречу галер наших, к самому переволоку. Сам с 6 кораблями и двумя фрегатами остался на прежнем месте, на мысу, а всю остальную часть эскадры отправил к Твереминне, чтобы отрезать выход из шхер нашим галерам со стороны Гельсингфорса.

В самое это время царь, с 35 галерами, стоял за Гангутским мысом, высматривая неприятеля и полагая, что отделившаяся часть эскадры пошла в Ревель, дал туда об этом знать. Между тем, видя, что пост у самого мыса весьма ослаблен, придумал другое: посоветовавшись с генерал-адмиралом, приказал он 20 галерам обойти неприятеля, взяв мористее его, и войти опять в шхеры по ту сторону полуострова, к волоку.

26 июня 20 галер, под началом командора Змаевича и бригадира Волкова, пошли на веслах и благополучно обошли неприятеля; затем прошли также и остальные 15. Шведский адмирал безуспешно хотел перерезать им путь — они проскочили. Испугавшись, он воротил к себе корабли, посланные в Твереминне, и не знал, что начать. Он упустил гребной флот наш, разбросал свой и видел, что быть беде.

Однако ж что теперь было делать и нашим 65 галерам, отрезанным по ту сторону полуострова? Волок был открыт и занят неприятелем; обойти усиленную эскадру его, у мыса, при засвежевшем ветре, для гребного флота было слишком трудно; надо было огребать далеко в море, и легко неприятель мог бы перехватить галеры; осталось разве одно, необыкновенно смелое средство — пробиться у берега. На это и решились, сделавшись от бывшей оплошности неприятеля посмелее.

Галеры подошли ночью к самому мысу и с зарею пустились в путь, держась вплоть под берегом: авангард вел генерал Вейде, кордебаталию — генерал-адмирал Апраксин, арьергард — князь Голицын. Неприятель, ушедши в прошлую погоню от берега, теперь, поняв, в чем дело, стал под всеми парусами опять подходить, но, на наше счастье, стояло маловетрие; только три корабля подоспели на выстрел и если бы одна галера наша не стала на мель, то все дело кончилось бы у нас одним раненым; но галера эта и с нею 232 человека команды были взяты. Прочие галеры наши все благополучно соединились по эту сторону мыса.

Таким образом, смелое и едва сбыточное намерение — перетащить сотню галер волоком — исплошило неприятеля, заставило его разделить силы свои и дало нам средства, несмотря на первую неудачу, провести весь гребной флот в абовскую половину шхер.

Теперь перейдем к описанию того, что сбылось после прорыва нашего гребного флота.

Первые прошедшие за мыс 35 галер заперли шведские суда, отделившиеся для наблюдения за волоком, и потребовали сдачи их. Тут был 1 фрегат, 6 галер, 3 шхербота, под адмиралом Эреншильдом. Он отказал и, поставив фрегат посреди шести галер, шхерботы — позади себя и выбрав притом место для этого между тремя камнями, ожидал нападения. На