Читать книгу "Made in France - Жан-Марсель Эрр"

уточнила Луиза.

— Одиннадцать — барабанные палочки! — неистовствовал директор.

— Я выиграл, сыны погибели! — возопил аббат и запустил в воздух свою карточку.

— Скажи-ка, Луиза, а твой зверь, случайно, был не в белом халате? — ледяным тоном поинтересовалась у подруги Сюзанна, с негодованием глядя, как аббат получает приз — порцию особо мягкой колбасы для беззубых.

— Точно! Это очень плохо?

— Нет, не очень. Потому что ты видела новую медсестру.

Среда 21 апреля, 11.15 — Рюнжи

Когда Феликс открыл глаза, его ослепил яркий свет. По телу разливалось тепло. Неужели он наконец изведает покой? Неужели это свет в конце туннеля? Но нет, это были лампы дневного освещения в кабинете Будини плюс первые последствия пастиса. Он понял это, едва сумел различить склоненные над ним три кривые физиономии и унюхать исходящий от них крепкий спиртовой дух.

— Похоже, у него температура, — сказал инспектор Галашю.

— Выпейте стаканчик, вам полегчает, — предложил Будини.

— А оливок у вас, случайно, нет? — поинтересовался Виржиль.

— Что со мной было? — спросил Феликс, с трудом поднимаясь.

— Короткая отключка, — сообщил инспектор. — Я склонен трактовать ее двояко. Либо вы грохнулись в обморок, потому что вы слишком нервный преступник; либо вы симулировали обморок, потому что вы холодный и расчетливый преступник.

— А вероятность того, что я ни в чем не виноват, вы не рассматриваете?

— Пока нет.

Феликс с силой выдохнул и хватил третью рюмку пастиса.

— Это совпадение! — попытался оправдаться он. — Я мог видеть имена актеров в титрах фильмов и не подумав использовал их.

— Если б над вами висело только это… Самого главного-то вы еще не знаете. Дело в том, что за последние месяцы в "Приюте Святого Луки" бесследно исчезли три пациента. Точь-в-точь как в вашем сценарии.

— А вот и нет! В моем сценарии пропало четыре человека!

— Угу. Как раз вчера вечером пропала четвертая. Некая Маринетта Шамину. Слышали раньше это имя?

— Ну да… Ну, она, это… В сценарии это последняя жертва…

— И вот ведь что самое потешное? — вклинился в разговор Исидор Будини. — Вы принесли мне свой сценарий за несколько часов до исчезновения этой женщины.

— И по этой причине нам бы очень хотелось получить от вас объяснение, — потребовал Эрнест Галашю.

— Да, мы бы не прочь, — поддакнул Виржиль, не понявший и половины сказанного.

— Мне… Я… Видите ли… Мне нечего вам сказать.

— Месье Зак, — нарочито дружелюбно произнес Галашю. — Ну поставьте себя на наше место. Ясно же, что ваша сказочка про "совпадение" не катит.

— Я вообще не понимаю, о чем вы толкуете, — лопотал Феликс. Пастис делал свое дело — язык у него еле ворочался.

— Пап, он мне надоел, — подал голос Виржиль. — Можно я его стукну?

— Вам не стоить нервировать малыша. Он легко раздражается.

— Пусть хряпнет пастиса, — посоветовал Феликс, продираясь мыслью сквозь густой туман в голове. — А вы что, как в кино работаете? Ну, два копа? Злой коп и хороший коп?

— Примерно так, — согласился Эрнест Галашю. — С одной небольшой разницей — мы оба злые копы.

— Ага! Хороший в БСРД![9] — добавил Виржиль.

— Так что давай, колись! — напирал Эрнест.

— Ага! Хороший-то в БСРД! — повторил Виржиль, сам не свой от счастья, что в кои-то веки сформулировал более или менее связную мысль.

— А что такое БСРД? — осмелился спросить Феликс, всегда мудро державшийся подальше от тонкостей трудового законодательства. — Марка машины?

Среда 21 апреля, 11.20— Рюнжи

"Спасите! — кричал Феликс. — Верните мне одежду! И выпустите меня из холодильника!"

Среда 21 апреля, 11.30— Рюнжи

"Вернитесь! Я перебрал пастиса и больше не могу висеть вниз головой в одних трусах среди говяжьих туш!"

Среда 21 апреля, 11.40 — Рюнжи

"Эй! Есть тут кто-нибудь?"

Среда 21 апреля, 11.59 — Рюнжи

"Я все скажу! Выпустите меня! Пожалуйста! Э-э-э-й!"

Среда 21 апреля, 13.00— "Приют Святого Луки" Стоял хороший теплый день, и пациентов после обеда выпустили погулять в парк. Каждый развлекался как мог: один предпринял одиночный переход через лужайку, второй штурмовал северный склон скамейки, третий пытался подбить камешком утку. Сюзанна Борниоль сидела в тени под зонтом в обществе Луизы Куртпуэнт и Одетты Флонфлон. Первая спала, запрокинув голову и широко раскрыв рот. Вторая хныкала, не переставая вязать. Сюзанна читала газету.

— С ума сойти! Ты только послушай! Что удумали! Устраивают конкурс "Супербабушка"! Интересно, претендентки будут выступать в купальниках? Представляешь? Варикозные ноги и сиськи до колен! Как тебе это нравится?

— Не знаю, — всхлипнула Одетта.

— Что ты все ноешь? Что еще случилось? У тебя что, первый день?

— Эти исчезновения… Они у меня из головы не идут. И я скучаю без Маринетты Шамину.

— Слушай, хватит, а? Ты же ее терпеть не могла! К тому же через три дня ты и думать про нее забудешь, спасибо Альцгеймеру. Так что потерпи немножко.

— Но все-таки…

— Знаешь, в твоем возрасте пора расстаться с амплуа плаксивой инженю. Если тебе за восемьдесят, ты можешь претендовать только на две роли: египетской мумии или ведьмы в бородавках. Вот, бери пример с Памперс. — Она кивнула на мирно похрапывающую соседку. — Она сделала свой выбор в пользу мумии.

— Какая ты злюка!

— Памперс! — торжественно проговорила Сюзанна. — От имени и по поручению всех обитателей "Приюта" присуждаю тебе почетное звание "Супермумии"!

— Прекрати! — фыркнула Одетта. — Слушай, а почему ее зовут Памперс? Что-то я забыла…

— Потому что в последний раз она появилась на экране в рекламном ролике про недержание мочи. Помоги-ка мне. Сейчас мы соорудим ей чудный приз из папье-маше.

Сюзанна слепила из газетной страницы комок и уронила его в открытый рот Луизы. Обе они, и Сюзанна, и Одетта, напряженно ждали, что произойдет, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться раньше времени. Но Луиза даже не пошевелилась.

— Она что, померла? — обеспокоенно спросила Одетта.

— Да нет, дрыхнет. Я подсмотрела: она втихаря тяпнула сливовой настоечки. Что ж, делать нечего. Придется испробовать последнее средство.

— Вытащить комок?

— Нет. Заткнуть ей нос.

Среда 21 апреля, 18.00 — улица Муфтар

Вдоволь натешившись над беззащитным Феликсом, отец и тюлень Галашю бросили бедолагу размораживаться возле подъезда его дома. Они поблагодарили его за сотрудничество, напомнили, что завтра ждут в "Приюте Святого Луки" для дальнейших следственных действий и извинились за причиненное обморожение, добавив, чтобы он не забыл натереться хорошей мазью. "Дикаких проблеб", — чихнул Феликс и, достав из кармана тридцать восьмой бумажный платок, пообещал, что "дебребеддо бриедет вовребя". Из носа у него текло, ему грозила ампутация обеих ступней, он на собственной шкуре испытал, что чувствует говядина до того, как превращается в фарш, но все это были пустяки по