Читать книгу "Русалья неделя - Елена Воздвиженская"

class="p1">– Да уж попробую.

Достала бабка из кармана траву сухую, подожгла, вокруг Насти три круга обошла, после деревяшку какую-то кругленькую достала, навроде медальончика, на грудь ей положила, да как ударит вдруг по тому месту. И открыла Настька глазищи свои голубые, вздохнула, на людей оглянулась. А те от радости плачут, благодарят спасительницу свою. Долго ещё не расходились. Говорили да обнимались.

И вот что интересно, с той поры Глазливая-то обычной девкой сделалась. Ни стишков своих не читала, ни босая в дождь и снег не бегала, косу стала заплетать, речи умные говорить. А когда про старуху ту её спрашивали, отмалчивалась, а то отвечала, мол, не было такого, не помню ничего. То ли и вправду не помнила, то ли нарочно так сказывала.

А немного времени спустя Иван к ней посватался. Свадьбу на Покров сыграли. Зажили как все. И не было, говорят, в той семье никогда разладу.

Проклятие цыганской усадьбы

Этот странный и вычурный дом с лепниной, стрельчатыми окнами и миниатюрными балкончиками, на которых едва ли смог бы поместиться кот, стоял в самом центре оживлённой улицы. Дом обнесён был высоким забором и, кроме того, закрыт был со всех сторон разросшимся старым садом, сквозь густо переплетённые ветви деревьев едва проглядывали пара балкончиков и колонны крыльца.

Дому было много лет. Поговаривали, что выстроил его для своей семьи какой-то цыганский барон, но прожили они в своём дворце недолго, один за другим умерли все дети, затем мать семейства, а после сгинул невесть куда и сам барон. То ли уехал подальше от невыносимого горя, то ли ещё что с ним случилось. В то время это особо не выясняли.

Спустя положенное время дом отошёл наследнику – младшему брату барона. Тот был парнем молодым и горячим. Переехав в такой дворец, закутил он по полной, ежедневные гулянки, попойки с друзьями и прекрасными девицами… Денежную часть наследства лихой цыган промотал уже в первые несколько месяцев. А затем принялся распродавать имущество. Друзья как-то быстро испарились, нарядные девицы не отплясывали больше по ночам в большой зале, уныние и тишина поселились под высокими сводами.

То ли внезапно постигшая нищета была тому причиной, то ли что ещё, только вскоре нашли наследника лежащим на полу посреди той самой залы. Он застыл в позе молящегося человека – преклонив голову и сложив руки. Поскольку жены и детей у него не было, похоронили ромалы наследника всем табором, да и уехали прочь с этого места, бросив свои домишки, что стояли кучей на окраине городка. Старейшая цыганка табора сказала, что место это проклято, и через барона проклятие падет и на головы всего табора. Потому уходить нужно было с этих краёв.

После того долгое время дом стоял в одиночестве, несмотря на то, что кругом кипела жизнь, по улице сновали повозки и люди, кричали торговцы, зазывая покупателей, ребятишки катали обручи и гонялись за голубями, весело хохоча. Шли годы, сменялись эпохи, но над домом время было будто бы не властно. Он стоял совершенно нетронутый ветрами и дождями, здесь не бывали расхитители имущества и просто мелкие озорники, здесь не ходили даже кошки.

Кругом перестраивались здания и мостились дороги, менялись наряды прохожих и автомобили, но цыганская усадьба, как прозвали её в народе, стояла цела и невредима. Это казалось невероятным, но даже стёкла за ажурными решётками высоких стрельчатых окон оставались целыми.

Конечно же были попытки властей занять данное здание и устроить в нём что-то полезное для города, однако всё было безуспешно. Срывались сделки, ломалась техника, рабочие отказывались вдруг работать по непонятным причинам, и вновь дом стоял в безмолвном одиночестве своём, лишь иногда мелькал в тёмных окнах блуждающий голубоватый огонёк.

Так было до того дня, пока на ступенях старого дома не оказалась девочка. На вид ей было лет двенадцать, худенькая, с коротко остриженными чёрными волосами и бездонными голубыми глазами на бледном личике. Девочка одета была в потёртые джинсы и безразмерный свитер непонятного цвета, по всей видимости бывший когда-то зелёным.

Поморщившись, она потёрла с досадой локоть, на котором красовалась свежая ссадина от острого сучка. Она ободрала руку, пока пробиралась сквозь эти дебри к крыльцу. Девочку звали Юлька. Три недели назад она в очередной раз сбежала из ненавистного детдома. Это была далеко не первая попытка её побега, но ещё ни разу Юльке не удавалось уйти так далеко.

На этот раз она добралась до города, в который давно мечтала попасть, потому что где-то здесь должна была жить её мама. Детдом, в котором Юлька жила практически с рождения, попав сюда из дома малютки, располагался в райцентре. Конечно Юльке всегда говорили, что она круглая сирота, но она-то знала, что это не так. У неё была мама.

И однажды, когда она доняла вконец дородную няню Каролину Петровну своими расспросами, та бросила в сердцах:

– Да жива, жива твоя мама!

– Вот, я же знала! – обрадовалась Юлька, – А адрес её вы знаете?

– Восточная, 35, – ответила Каролина Петровна первое, что пришло ей в голову.

Но Юлька-то была не дура. Няня думала, что девчонка тут же забудет и название улицы и номер дома, как и сама Каролина Петровна. Но не тут-то было. Юлька прибежала в комнату и старательно, высунув язык, с усердием вывела на листе своего блокнота – улица Восточная, дом 35.

После этого она твёрдо решила найти свою маму. Однако для этого было небольшое препятствие – одних их никуда не отпускали. Но Юлька нашла выход. Она принялась сбегать. Правда её каждый раз возвращали, но зато Юлька выяснила, что в их райцентре да и в ближайших городках и деревнях нет такого адреса. Но вот город N, мегаполис в их области, был огромен, и уж там-то наверняка была улица с таким немудрёным названием. Теперь Юлькиной целью стало добраться до этого города. И сегодня цель её была осуществлена.

Правда дом, располагавшийся по адресу Восточная 35 оказался вовсе не таким, каким она его представляла. Это был настоящий дворец, но совершенно нежилой, спрятавшийся за кустарником и деревьями, которые переплелись между собой ветвями. Юлька тихонько толкнула дверь, понимая, что вряд ли та окажется незапертой. Дом был похож на сказочный дворец или музей, но никак не на дом.

На удивление Юльки, дверь легко поддалась и бесшумно отворилась. Знала бы она, сколько поколений людей пытались открыть, сломать, проломить, выкорчевать эту дверь, и никому она не поддалась. И вот сейчас старинная дверь распахнулась, словно невесомая вуаль, от одного лишь лёгкого дыхания девочки.

Юлька, осторожно просунув в образовавшуюся щель свой курносый носик, огляделась и затем вошла. То, что она увидела заставило её замереть от восхищения на месте. Раньше подобное она видела разве что в кино, которое им разрешали смотреть по выходным. Высокие подсвечники, стоящие вдоль стен, хрустальная люстра, свисающая длинными нитями с потолка – Юлька тронула их и они зазвенели, переливаясь.

Бархатные кресла и диванчики с гнутыми короткими ножками разместились тут и там. Тяжёлые портьеры прикрывали окна. Картины на стенах были настоящим произведением искусства. На круглом столике стояла ваза с засохшими цветами. Юлька подошла ближе и прикоснулась пальчиками к увядшим лепесткам, в ту же минуту цветы рассыпались в пыль.

Юлька восхищённо глазела по сторонам, блуждая из одной комнаты в другую. Это было царство спящей царевны, сказка, ставшая былью. Великолепие старины и покрытая пылью роскошь царили кругом.

– Неужели моя мама настолько богата? – подумалось Юльке, – Тогда почему она оставила меня? Быть может ей не позволили строгие родители? Может она родила меня будучи не замужем? Но где же она? Тут никто не живёт уже давным-давно… И всё же странно, здесь не ступала нога человека кажется уже сто тысяч лет, но при этом всё на своих местах. Как же