Читать книгу "Камень. Книга 10 - Станислав Николаевич Минин"

переживать, что твой дед все переиграет и запретит тебе на мне жениться.

— Мой дед долго возмущался, что я сделал тебе предложение, не спросив разрешения, — не удержался от ухмылки я.

— И?..

— Ждите сватов, — сказал я на русском.

— Сватов? — переспросила девушка.

— Ждите моих дедушку, бабушку и отца для согласования условий нашего с тобой брака.

— Замечательно! — Глаза Сони засияли. — Будут какие-то личные пожелания с твоей стороны?

— Постарайся понравиться моей бабушке, — улыбался я. — Хотя ты ей и так понравилась, но все же.

Девушка кивнула.

— Еще что-нибудь?

— Учи русский, а когда вернешься на родину, начинай изучать основы православия, в которое тебе придется перейти.

— Услышала.

— И насчет кольца, Соня… — замялся я. — Прости, но твое кольцо как раз сейчас доставляют из Москвы, а вручу я тебе его в подобающей случаю торжественной обстановке, и только после того, как наши родичи окончательно сговорятся обо всех условиях.

Девушка нахмурилась, горделиво выпрямила спину и заявила сквозь зубы:

— Молодой человек, вы подлый обманщик!

После чего, не выдержав, фыркнула и заулыбалась:

— Уверена, кольцо превзойдет все мои самые смелые ожидания!

— Не сомневайся! — кивнул я, искренне надеясь, что в бабкиных закромах действительно найдется что-то достойное этих самых смелых ожиданий. — А насчет свидания…

— Слушаю очень внимательно!

— Есть у меня одна идейка… Но все будет зависеть от того, насколько рано мы завтра освободимся после оперы.

— Заинтриговал!..

* * *

— Николя, можно тебя позвать на бокал коньяка?

Вильгельм Гогенцоллерн, император Германской империи, показал рукой с бокалом искомого напитка императору Российской империи на стойку бара.

— Конечно, Вилли, — кивнул тот и, в свою очередь, подхватил уже свой бокал с отличным французским коньяком.

Когда оба императора удобно расположились за стойкой бара, к ним с угодливой улыбкой поспешил бармен:

— Ваши величества, чего изволите?

— Любезный, исчезни… — лениво произнес Вильгельм и кинул на стойку купюру, после чего пристально посмотрел в глаза своего дальнего родственника: — Николя, я ходить вокруг да около не буду, так что сразу приступлю к делу. Ты должен быть в курсе, что моему старшему внуку пора жениться, а вот достойных кандидатур ему в жены мы пока подобрать не можем. Нам, конечно, поступают предложения, но…

— А Стефания Бурбон? — хитро улыбнулся русский император.

— Это уж совсем крайний вариант, — поморщился немец, — учитывая давнюю вражду между нашими странами. Вот мы с родичами и обратили внимание на твоих внучек. Что скажешь?

Вильгельм впился глазами в лицо Николая, отслеживая мимику последнего, но, кроме блуждающей хитрой улыбки, ничего так и не увидел.

— Вилли, брат, мы же родственники! — Русский слегка покривил губы. — Как ты себе это представляешь?

— Дальние родственники, Николя! — заявил немец и быстро добавил, заметив, что Николай собирается возразить: — Просто подумай, не торопись, мы с тобой чуть позже этот вопрос еще раз обсудим. Договорились?

— Договорились, — кивнул тот.

— У меня еще один вопрос, касающийся поставок нефти.

— Внимательно слушаю…

Еще через полчаса у государя Российской империи состоялся аналогичный разговор с королем Британии, и, вернувшись к себе за стол, Николай решил в двух словах поделиться информацией с супругой:

— Дорогая, наши акции растут как на дрожжах! Угадай, кто решил поправить свои дела с наследниками с помощью сильной крови рода Романовых?

— Неужели Гогенцоллерны и Виндзоры? — прищурилась Мария Федоровна.

— Уверен, это только первые ласточки! — Николай лучился довольством. — И это они еще про Лизавету не в курсе! — он откашлялся. — Я надеюсь, что не в курсе.

— Дорогой, — нахмурилась Мария Федоровна, — но ты же понимаешь, что нам ни в коем случае нельзя…

— Тс-с! — Император прижал палец к губам. — Оба любимых родственника просто умоляли меня сразу отказом их не огорчать, а хорошенько подумать, что, согласись, дает нам пространство для маневра.

— Завтра же надо это все обсудить с Мишей, Вовой и Сашей.

— Уж как водится, дорогая, как водится…

* * *

В номере мы оказались в четвертом часу утра, но расходиться по спальням не стали — еще в «Джимис» Михеев доложился царственному деду о благополучном прибытии в Ниццу самолета с артистами, поварами и фельдъегерем, и вот сейчас мы дружно разглядывали содержимое черной бархатной шкатулки с подсветкой, привезенной этим самым фельдъегерем. Посмотреть было на что! А уж послушать краткую лекцию бабули и подавно! Свой выбор я сделал, практически не задумываясь, и указал на самое, по моему мнению, элегантное из пяти колец, мысленно прикинув, как оно будет смотреться на пальчике Сони, вроде и не пошло, но и не слишком дешево:

— Это!

Императрица удовлетворенно кивнула:

— Отличный выбор, Алексей! Классическое кольцо из платины, бриллиант чистой воды весом примерно в пятнадцать карат. Учитывая юный возраст твоей избранницы и изящность ее пальчиков, это кольцо будет смотреться на руке Сони куда органичнее, чем, скажем, вот то. Я его специально Марусю попросила положить, чтобы ты понимал разницу.

Бабка указала на совсем уж кич ювелирного искусства — вроде тоже платина, но с вкраплениями повсюду мелких брюликов, а главный камень был раза в полтора крупнее того, который выбрал я.

— А уж какая у этого кольца история! — восторженно подхватив изящное колечко и крутя его на свету, протянула бабка. — Поверь мне, мальчик, красота в украшении — это самое малое. Куда важнее то, что за ним стоит. Ну, я потом тебе расскажу. А пока что поверь, вот это маленькое колечко говорит само за себя громче любого ценника. По нему сразу видно, кто и когда его сделал. И эта твоя Сонечка, если, конечно, не дура, чего по ней не скажешь, все поймет.

Из сказанного я понял чуть больше, чем ничего, но решил не спорить и вопросов не задавать — бабке виднее, она в этом всю жизнь варится, кому угодно может нос утереть и лекцию прочитать. А я как-то к этим урокам премудростей ювелирных готов не был. Потому просто кивнул, да и дед меня поддержал.

— Бабушка дело говорит, — веско произнес царственный дед. — А украшений помассивнее и подороже ты потом своей Соне и так надаришь, если Ольденбургские ей в приданое своих мало положат.

Родитель тоже знаками подтверждал правильность