Читать книгу "Камень. Книга 10 - Станислав Николаевич Минин"

Камень Книга десятая

Глава 1

— Молись на моего деда Николая! Это он попросил тебя не кончать.

В голосе русского колдуна, действительно владеющего стихиями и обладающего чудовищным по крепости доспехом, не слышалось и намека на раздражение, а сквозило ничем не прикрытое презрение, смешанное с равнодушием. Именно таким тоном разговаривал сам Филипп с теми, кому был вынесен смертный приговор, но король к этому тону стал прибегать только в зрелом возрасте, много повидав и много пережив, набравшись в достатке здорового цинизма. А вот где подобного опыта успел набраться молодой человек, которому не исполнилось еще и восемнадцати лет, оставалось загадкой…

Алексей схватил Филиппа за шиворот пиджака и куда-то потащил.

— А еще ты мне расскажешь, что за игры разума тут устроил с помощью стихий. Слышишь, Филипп? — Романов тряхнул его.

— Это тайна рода, — простонал король от боли, становившейся все сильнее и сильнее.

— Да мне наплевать! — молодой человек опять тряхнул его, и испанец закусил нижнюю губу. — Должок за тобой, твое величество. А я далеко не такой великодушный, как мой царственный дедушка. И еще, Филипп… О своих ощущениях во время нашей с тобой дуэли ты будешь молчать, даже родичам ничего не скажешь. Понял, что я имею в виду?

«Так это мне не померещилось! — король на некоторое время забыл про боль. — Но это же невозможно!..»

Внезапно Романов остановился и пнул Филиппа по правой ноге:

— Не слышу ответа, курва!

Боль от удара по сломанной конечности сменилась внезапно пришедшим страхом, практически мгновенно переросшим в УЖАС! Этот ужас был сродни первобытному, он быстро наполнил сознание испанца, заставив дрожать всем изломанным телом:

— Буду молчать! — прохрипел он, согласный в этот момент уже на все, даже на легкую смерть, и преданно уставился в глаза своему мучителю.

— Фу-у-у… — поморщился Романов.

Ужас постепенно сошел на нет, и молодой человек выдал на русском длинную непонятную фразу явно ругательного содержания, а потом вернулся на французский:

— Филипп, а ты молодец! Предусмотрительно темные штаны на дуэль надел… как чувствовал… — Рывок, и Романов поволок его дальше. — Как же воняет! Позорище какое! — молодой человек закашлялся. — Филипп, с твоего позволения я продолжу. Развяжешь язык, я сначала твоих родичей по одному начну кончать, заколебешься их хоронить… а потом и тобой займусь. Веришь?

— Верю! — опять прохрипел король, который и не сомневался, что этот бездушный монстр с легкостью выполнит все озвученное.

— А чтобы у тебя вредных иллюзий не возникало, — продолжал Романов, — ты вспомни мой последний разговор с господином Сфорца, свидетелем которого ты был совсем недавно, проанализируй на досуге реакцию святого отца и поблагодари даже не меня, а моего деда Николая за то, что род Савойских вообще до сегодняшнего дня дожил. Не слышу благодарности?!

— Спасибо…

— Вот молодец! Дедушке я твою искреннюю благодарность обязательно передам. И последнее, Филипп. Не вздумай возвращаться к себе в Мадрид, а лечись во Франции… Скажем, где-нибудь недалеко от Монако, а я тебя буду навещать, — Романов ухмыльнулся. — Апельсины принесу с конфетами, соки с трубочкой, котлетки на пару, подгузники… Если все-таки решишь уехать… с Изабеллой что-нибудь обязательно случится. Что надо ответить?

— Останусь…

— Умнеешь на глазах, твое величество! — Романов опять ухмыльнулся. — В который раз убеждаюсь, что вам, аристократам оху@вшим, сразу надо руки с ногами ломать, родичей ваших раком ставить и только потом разговаривать. Да и то… — Молодой человек сплюнул. — Как же мне это все надоело, твое величество, ты бы знал! А что делать? Долг перед родиной и родом — он такой…

Уже в кузове квадроцикла, когда молодой человек двинулся вперед, Филипп, несмотря на вернувшуюся боль, с облегчением выдохнул, позволил себя быстро осмотреть и, не обращая внимания на возившихся со шприцами медиков, вслух проклял тот день, когда Виндзоры дали согласие на брак Изабеллы и Георга…

Первыми меня у шатров, естественно, встречали довольные Романовы. Обнявшись с ними со всеми, даже с бабкой, попал в объятия князя Пожарского, после которого меня перекрестил Святослав. С Прохором, Ванюшей, Владимиром Ивановичем, Алексеем Петровичем и всей нашей молодежью пообщаться не успел — ко мне уже спешили возбужденные царственные особы с наследниками, которые до этого ожидали в стороне.

— Алексей! — Улыбающийся король Франции распахнул объятия. — Дай я тебя поздравлю с такой убедительной победой! Ты сполна рассчитался за нашу общую обиду!

Обнимашки, впрочем, закончились довольно скоро — меня бесцеремонно развернули и продемонстрировали окружающим:

— Герой! — важно вещал Людовик. — Кроме того, герой, проявивший благородство и милосердие к врагу!

— Государь, — «засмущался» я, — не было там никакого благородства и милосердия, я просто выполнял приказ царственного деда… — И, воспользовавшись появившимся недоумением на лицах царственных особ, озвучил очередную дедовскую «заготовку»: — Так-то я бы Филиппа обязательно убил, за Ибицу он это вполне заслужил.

— Все равно герой! — нашелся Людовик и приобнял меня за плечи.

Царственные особы с наследниками продолжили дружно кивать и улыбаться, всем своим видом демонстрируя, что уж они-то в подобной ситуации тоже не стали бы сдерживаться, и я решил их «добить»:

— Государь, а что с обещанными черепами тех пятерых, напавших на нас в Сен-Тропе? Без них моя коллекция будет неполной.

Спрашивал я достаточно громко, и меня услышали все «заинтересованные» лица, в том числе и Романовы, стоявшие за моей спиной.

Под взглядами присутствующих продолжавший улыбаться король Франции ощутимо напрягся, прижал меня к себе еще сильнее и не очень естественно хохотнул:

— Все готово, Алексей, завтра тебе собирался вручать. Уверен, подарочная упаковка… презентов тебя не разочарует!

— Спасибо, государь! — я растянул рот в улыбке.

Среди напрягшихся представителей правящих родов наметилось движение, и вперед из второго ряда вышел дедушка Донни:

— Внучок, — американец был внешне серьезен, но моя чуйка свидетельствовала, что старик опять решил пошутить, — не мое дело лезть в твои личные увлечения… В конце концов, каждый волен сам определять, что ему коллекционировать: марки, там, машины, произведения искусства или женщин… Скажи мне одно: остальные экземпляры из твоей коллекции при жизни на плечах носили достойные враги?

— Более чем, дедушка Дон, — обозначил я поклон.

— Хвала Господу нашему! —