Читать книгу "Как раскрыть убийство. Истории из практики ведущих судмедэкспертов Великобритании - Полин Тремейн"

Спустя полчаса Дерек произнес судьбоносную фразу: «Здесь ты найдешь для себя всё». И еще одну: «Если ты видишь, что вопрос не связан с работой нашего отделения, то о нем вообще не стоит задумываться». За последующие несколько месяцев я поняла, насколько оба высказывания попали в точку.

В современных больницах обязанности одного медицинского секретаря выполняют не менее трех человек. В прошлом мне приходилось справляться просто с огромным объемом работы, а на новом месте еще и слышать и видеть такие вещи, от которых начинало тошнить. Позже стало очевидно, что здесь мне предстоит испытать нечто новое.

Как всегда, приоритетом было сочетание скорости и точности. От меня требовалось четко передавать информацию патологу, когда к нам поступал вызов на место преступления. Врач сообщал время явки, и я передавала эти сведения главному следователю. Уже через несколько минут патолог выезжал к месту обнаружения тела.

Раньше у меня уходила уйма времени на поиски личных дел пациентов в архиве размером с самолетный ангар. Теперь все досье были занесены в таблицу, которая отсылала к нужному ящику в шкафу позади меня, и для получения необходимого документа мне достаточно было повернуться на стуле. Все аспекты моей деятельности теперь умещались в одном помещении, что значительно ускоряло выполнение задач.

Пока я работала исключительно в офисе, я настолько погрузилась в работу отделения, что почти забыла о том, как сильно хотела сопровождать патологов на выездах к месту преступления. Сохраню ли я свой трудовой энтузиазм после первого настоящего выезда и работы в морге вместе с патологоанатомом? Вопрос пока оставался открытым.

Имея дело с судебной медициной, в досье жертв я постоянно натыкалась на такие описания, которые навсегда врезались в память. Я прекращала печатать и просто читала материалы дела. Таким образом я отдавала дань уважения погибшим людям и уделяла внимание их судьбам. Каждое досье давало мне почву для размышлений вне зависимости от причин смерти.

Уже через несколько дней я осознала, насколько безобидной была моя прежняя жизнь. Неважно, сколько у меня было энтузиазма и воодушевления, на них нельзя было полагаться вечно. Теперь мне требовалась известная доля храбрости, способность шагнуть за пределы того, что ты видишь и слышишь, умение задавать вопросы и доходить до сути. Каждый день я неминуемо возвращалась к мысли о том, какое странное я выбрала себе место работы. Здесь все было иное, иногда разговоры велись полушепотом, и вообще вся наша деятельность была связана с убийствами. Кроме того, новые коллеги рассказывали такие мрачные вещи, что голова шла кругом. Порой во мне поднималась настоящая тревога, но в то же время все это поразительно быстро стало нормой.

У Дерека и остальных мое появление тоже вызвало небольшое потрясение. Очевидно, они не привыкли видеть в конце дня ящик для входящей документации абсолютно пустым. Я так быстро справлялась со своими обязанностями, что Дерек дал мне прозвище Супер Спинк (Спинк — моя девичья фамилия).

Профессор Кит Симпсон не обманул моих ожиданий. Он действительно был мастером своего дела и, по мнению многих, культовой фигурой судебно-медицинской патологии. Он прекрасно держал себя, был настоящим джентльменом и обладал очарованием и харизмой. Кроме того, он был очень скромен и при этом вызывал величайшее уважение.

Никогда не забуду день, когда мы познакомились. Он быстрым шагом вошел в офис и, увидев новое лицо, вежливо спросил мое имя и протянул руку для приветствия. Ответив на рукопожатие, я, как всегда, назвала только имя. Однако, судя по всему, этого было недостаточно, так как повисла напряженная пауза, во время которой наши руки продолжали покачиваться в воздухе. Тут до меня дошло, что он ожидал непременно услышать фамилию. С той самой встречи он называл меня только мисс Спинк.

Официально профессор вышел на пенсию из больницы Гая в 1972 году, но все равно каждый день заезжал за своей корреспонденцией. Эти визиты стоили ему некоторых усилий: он жил в Белгравии[10], и при умеренной загруженности дорог до больницы ему приходилось добираться минут сорок. Если бы я его случайно не увидела, то никогда бы не узнала о его приходе: настолько тихо он появлялся и так же скромно уходил через три минуты.

Профессор Симпсон затевал беседу, только если был серьезный повод поговорить, что только укрепляло его авторитет. Когда он приходил, каждый сотрудник вне зависимости от занимаемой должности чувствовал его превосходство над собой.

Наши отношения носили исключительно деловой характер в течение нескольких лет, пока однажды вечером нас обоих не пригласили на корпоратив по случаю отъезда старшего патолога, доктора Кевина Ли в Австралию. Как раз на запланированное мероприятие выдался самый жаркий день в году, и, когда на город опустился знойный вечер, мы все собрались на вершине Примроуз-Хилл. Пока мы пили шампанское и наслаждались чарующим закатом над панорамой Лондона, профессор Симпсон решил со мной поболтать. Позже, когда мы покончили с первым блюдом, для продолжения ужина нас попросили пересесть на шесть кресел левее, из-за чего мое место оказалось прямо рядом с ним. Тогда впервые в жизни между нами завязался искренний, задушевный разговор. Он проявил ко мне неподдельный интерес и, как оказалось, многое обо мне знал. О моей работе в отделении он отзывался с большим уважением, подчеркивая, насколько ценной благодаря мне стала эта должность. Из этого я заключила, что он специально выяснял, что именно я делаю в отделении. Я и не подозревала о его «тайном» расследовании, хотя стоило бы, ведь он обладал навыком точно подмечать детали. Но больше всего меня шокировало, что во время беседы он назвал меня просто по имени и продолжил ко мне так тепло обращаться весь остаток вечера.

На следующий день мы вышли на работу, где нас снова ждала деловая атмосфера, и он немедленно вернулся к обычным формальностям. Между нами восстановилась профессиональная дистанция, как будто вчерашнего «нарушения протокола» и не было.

* * *

Когда я пришла работать в больницу Гая, популярность Дерека распространялась на всю Медицинскую школу. В течение рабочего дня к нему постоянно забегали многочисленные друзья как из научного сообщества, так и с разных кафедр школы. Патологи считали его надежным и простым в общении. В 1985 году его повысили до главного научного сотрудника, и после утренней работы в морге патологи приносили к нему в кабинет отчеты о вскрытии и образцы для последующего исследования.

В условиях постоянного профессионального взаимодействия с патологами Дерек и я очень много времени проводили в их компании. В обеденное время мы часто отбывали прямиком в винный бар Boot & Flogger на Боро-Хай-стрит. Врачи считали нас своей фактической командой ассистентов как в работе, так и в моменты отдыха. Мы сплотились в маленький коллектив внутри большой организации, и их отношение к нам было бесценным. Эта сопричастность породила глубокую симпатию и преданность между нами, которые выражались через приглашения на коктейли, обеды и даже ужины. Кроме того, ежегодно приезжающие на стажировку специалисты из разных стран тоже рассчитывали на нас, так как видели высокую степень нашей вовлеченности. Больше всего нам нравились социальные преимущества большой лондонской учебной больницы, потому что за обучением и практикой всегда следовало празднование академических достижений.