Читать книгу "Последний Ковчег - Татьяна Сергеевна Богатырёва"

Она утверждала, что с Дугом что-то явно не так и что он, видимо, головой где-то повредился, хотя не так что-то было явно с ней. Совершенно несправедливые и беспочвенные обвинения в адрес Елены, которой якобы ни при каких обстоятельствах нельзя было доверять, еще можно было вынести и списать их на Сашину глупую ревность. Но что он бездумно подвергает опасности их всех, а в особенности сестру – этого Дуг стерпеть просто не мог! И тоже не сдержался и наговорил много всякого несправедливого и лишнего.

Такая ссора была у них впервые в жизни. Дуг поражался, как это так выходит, что человек, который всегда с полуслова его понимал, сейчас вот так вот просто в упор его не слышит! Нарочно, что ли? Нет, она сердится совершенно искренне, вся красная, с блестящими, переполненными слезами и обидой глазами.

– Ты меня просто сплавил! Засунул в коробку с нитками, как… как какую-то ненужную вещь! – крикнула она и довольно ощутимо врезала кулаком куда-то ему в плечо, в то время как он пытался зажать ей рот ладонью, чтобы не вопила на весь коридор, а то ведь сама только что распалялась о том, какая им везде и всюду грозит опасность!

– Вещи, нужные или не нужные – они все одно так не орут. – Это он сделал невероятное усилие над собой и постарался пошутить, прижимая Сашу к себе.

– Не трогай меня, отстань. – Она шипела и извивалась в его руках, становясь совершенно, абсолютно чужой и на себя саму непохожей. – Ну отпусти, Дуг, ну!

– А ты успокоишься?

– А я успокоюсь! Когда ты меня отпустишь!

– А ты успокоишься, тогда и отпущу.

Саша затихла.

– Ну вот, вот и славно, – шептал Дуг, так же как успокаивал во время приступов сестру. Тоже мне, Саша ровесница ему, а ведет себя как маленькая. Она стояла молча, крепко зажатая между его грудью и стиснутыми руками, слушала.

– Ну и вот, и чего нам теперь орать, как двум старым перечницам… как Тому, когда кто-то опять украл его очки… а очки-то никто не крал, они у него на шее на веревочке висят!

Саша не удержалась и фыркнула.

– Ну да, там им и самое место… а мы сейчас пойдем и обо всем этом с тобой забудем. Не убили друг друга и ладно. Сейчас же праздник, так и будем праздновать… я еще трубопровод хотел Елене показать и…

Дуг заговорился и ослабил бдительность, и Саша, с силой оттолкнув его к стене, вырвалась из объятий. Стояла молча, ноздри раздувались от закипающего гнева, кулаки сжаты – тоже мне лучший друг!

– Не пойдешь? – спросил Дуг почти жалобно.

– Пойду! К себе пойду. А ты иди к ним! Проваливай! Подавитесь своим трубопроводом!

Дуг хотел сказать, что как же они туда пойдут без Саши, ведь пропуск-то у нее, но она так резко повернулась на каблуках и убежала, что он только успел открыть рот. Закрыл рот, махнул рукой и сказал запоздало:

– Ну и иди, ну и ладно!

И потом еще какое-то время постоял, перед тем как зайти в каюту.

* * *

Саше хотелось только одного – скорее попасть к себе, упасть на кровать и, может быть, даже поплакать. Но в каюте обнаружился отец, он сидел за столом и перебирал какие-то фотки из его прошлой, докорабельной жизни. В каюте воняло гнилью, форма отца, перемазанная грязью, лежала в углу в корзине для стирки.

– А чего ты не на празднике? Я думал, с Дугом пойдешь, там и встретились бы.

Саша только яростно на него посмотрела и, не разуваясь, рухнула на койку лицом в подушку.

– Случилось, что ли, чего?

– Ничего.

– Что ты говоришь?

– Я говорю, что не случилось ничего. Ни с кем. Ни у кого. Отстань.

– Саша, Саша. Ну что ты опять так… А я вот тут сижу, что-то сил совсем нет, маму твою вспоминаю. Старый я стал совсем.

– Ты не старый, – пробубнила в подушку Саша, – ты просто ноешь. И себя жалеешь.

Отец не обиделся, такие уж у них были отношения.

– Так ты и сама себя жалеешь, я смотрю. Сразу видно, вся в меня.

Саша резко села и зло посмотрела на отца:

– Неправда! Не жалею!

– А чего тогда дуешься, как мышь на крупу? Надо же, посмотрите на нее: весь Ковчег гуляет, одна наша царица зла на весь мир и на кровати валяется.

– Да я только пришла! Тебе что, жалко, что ли? Жалко, да? Для меня, для родной твоей дочки? Может быть, лучше, чтобы меня вообще на свете не было? Я, у меня… у меня никто не спрашивал, хочу я тут вообще или нет! Вот!

– Что хочешь? Или что не хочешь? – запутался начинающий волноваться отец.

– Ничего не хочу! Ковчег этот проклятый не хочу! Вязать свитера не хочу! С чего… папа, с чего вообще вы все взяли, что на нем нужно плыть? Что это лучше, чем… чем… утонуть? Ты чем думал, когда… а… тьфу…

– Саша…

Папа попытался оторвать ее от койки и заключить в объятия. Ну нет, хватит уже, чего они все рвутся ее обнимать? Она что им, разрешение давала? Саша оказала яростное сопротивление и даже успела добежать до двери каюты.

– Пусти! Пусти меня, я пойду!

– Успокойся сначала, а потом уходи на здоровье, – резонно заметил отец.

Саша вернулась и села на койку, схватила фотографии.

– Осторожно, не лапай, замусолишь еще.

– Дались тебе эти фотки.

– Это память, Саша. Это моя жизнь. Это жизнь, в которой была мама.

– Расскажи про нее, – попросила Саша жалобно, – расскажи, что бы она сейчас нам сказала.

Это была их любимая игра, Саши и папы, представлять, что мама жива, что она здесь, с ними, и что бы она сделала или сказала по тому или иному поводу. Саша стеснялась такой игры, долго не говорила Дугу, думала будет смеяться, но он понял и смеяться не стал. Он вообще был нормальный, пока не пошел работать наверх… а теперь что уж тут.

– Мама бы сказала, что мы с тобой большие молодцы.

– А она не сказала бы, что я веду себя как дура ненормальная?

– Нет, конечно. Она бы тебе сроду такого не сказала. Она бы поняла… Она тебя очень любила. Тогда, раньше, мы все думали, что мы гораздо быстрее доплывем, так быстро, что вы не успеете и школу окончить. Будем жить на новой земле после Прибытия. Мама так этого хотела… Она очень любила сады, твоя мама. Раньше у нее был большой дом и был сад. Там цвели яблони.

– А где был ты?

– А я? Э… а я рядом, неподалеку. Я своей жизнью занимался, не думал, что мы с твоей мамой вместе будем. Но всегда ее любил, кажется, всю жизнь, даже когда еще не был с ней близко знаком. Я раньше был учителем.

– Прости меня, пожалуйста, папа. Прости, ладно? Я не хотела тут. Так. Ну, в общем вот все вот это.

– А я уже простил, сразу, еще до того, как ты это все устроила. Пойдем, там еще не все гулянки окончены. Я бы пошел и один, но с тобой мне приятнее.