Читать книгу "Когда любовь соперница у смерти - Владимир Колычев"

Но еще до того как Серега лишился чувств, на меня набросился его дружок. Все-таки решился меня атаковать. Мне ничего не оставалось делать, как бросить одного противника и переключиться на другого. К тому моменту как парень замахнулся для удара, я успел встать на ноги. А вот закрыться не смог. Зато повернул голову так, что кулак прошелся касательно по щеке. И хотя это было больно, на ногах я удержался и врезал парню в ответ. Это был удар в стиле деревенского бокса – размашисто, от всей души. Правой, левой, еще одна корявая двойка, третья…

Я гонял противника по придорожному пятачку до тех пор, пока он не упал и не задрал вверх руки в знак своего поражения. Но к этому времени поднялся Серега. Он снова набросился на меня, но в этот раз я, не просто разогретый, а разгоряченный боем, не позволил ему измываться над собой. Уклонившись от встречного удара, я провел ответный, а пока парень тряс отбитой головой, сгреб его в охапку и швырнул через себя так, что в падении он крепко приложился головой к ступеньке крыльца. И сам я ударился, но это не стало для меня помехой. Приподнявшись с земли, я спиной навалился на Серегу и локтем проверил на прочность его шейные позвонки.

Затем я стоял у входа в летнее кафе и смотрел, как Серега поднимается с земли. Его дружок помогал ему встать на ноги, а он смотрел на меня – дико и зло, но с какой-то уже покорностью во взгляде. Так скалит клыки молодой сильный волк, проиграв сражение старому вожаку. Он еще рычит и злится, но уже признает чужую и к тому же законную силу.

Разбитый нос болел так, что из глаз сами по себе текли слезы. К тому же я пальцами зажимал ноздри, из которых лилась кровь. Словом, у меня не было никакого желания встречать повторную атаку на кулаках, поэтому правую руку я держал на рукояти своего пистолета, чуть высвобожденного из кобуры. Будет чем отпугнуть, если ребятишки снова полезут в драку. Стрелять, конечно, не стану, но на пушку, как говорится, возьму.

Но, похоже, Серега не собирался брать реванш. Видно, что не боец он сейчас: на ногах еле держится, взгляд потухший, не видать в нем огоньков, порожденных высоким напряжением боевого духа. А его дружок и вовсе тянул его к машине, стараясь не смотреть мне в глаза.

Я ожидал услышать нечто вроде «мы еще встретимся», но парни молча забрались в машину и уехали.

Глядя вслед отъезжающей машине, я нашарил в кармане носовой платок. Вернулся за столик, задрал вверх голову, чтобы остановить кровь.

– Больно? – вкрадчиво спросила Арина.

– И больно. И глупо. Вот скажи, чего я добился? – спокойно, без всякого душевного надрыва спросил я.

– Ты вырос в моих глазах.

Банально. Но ведь вся история взаимоотношений мужчины и женщины сплошь и рядом состоит из таких вот банальностей. Драки, убийства, заговоры, войны – все в этой куче, на вершине которой возвышаются победители и под которой погребены проигравшие. И как бы я ни старался убедить себя, что совершил глупость, мне все-таки было приятно осознавать себя на вершине успеха, наградой за который могла стать Арина.

В ответ я гордо промолчал. Зачем слова, если вся значимость события была заключена в одержанной победе. Триумфаторам вовсе не нужно быть ораторами: и так все ясно…

Глава 5

Я остановил машину на перепутье двух дорог. Одна – галечная и ухабистая – вела прямо и вниз по склону к большому селу на прибрежной равнине. Другая – узкая и асфальтированная – тянулась вправо, к оврагу, пересекала незатейливый, но с виду надежной конструкции мост, а затем поднималась вверх по косогору, где в окружении голоствольных сосен гнездился нужный нам дом с башенками.

Четыре башенки с темно-красными черепичными шпилями, а посредине – одна большая башня с парапетом зубцовых бойниц на верхнем срезе, с конусным куполом и флюгером. Мне показалось, что в одной из бойниц в лучах заходящего солнца блеснуло стекло. Возможно, кто-то наблюдал за нами – либо через подзорную трубу, либо через прицел снайперской винтовки.

Мне приходилось видеть новомодные дома в готическом стиле, но все они, как на подбор, казались мне забавным сочинением на тему давно ушедшей эпохи. В одной строчке – белоснежная минеральная облицовка, в другой – декоративные фахверки, в третьей – пластиковые окна и современные крыши с водосливом. И уж точно ни одно из таких строений не произвело на меня гнетущего впечатления. А тут я вдруг почувствовал себя еретиком перед лицом святой инквизиции: слишком уж убедительным показался мне этот эрзац средневекового замка. Казалось, особняк был сложен из тяжелых блоков, настолько тяжеловесным и массивным казалось это строение. Стены серые, не отделанные даже облицовочным кирпичом, не говоря уже о декоративном камне. Оконные рамы деревянные, изготовленные, возможно, из обычной сосны или даже лиственницы, но мне казалось, что их вырезали из дуба. И крыша у дома из настоящей черепицы, как будто снятой с какого-то средневекового замка в Европе и привезенной сюда, в российскую глушь.

Башенки я заметил и на стыках стен, окружавших дом. Это были именно стены, а не просто забор – высокие, тяжелые, монолитные. Ни дать, ни взять, крепость, по всем правилам средневекового искус-ства вознесенная на вершину косогора. И если стены настолько крепкие, как мне казалось, то засевшую за ними группу вооруженных людей можно было взять только штурмом. Взвод спецназа, как минимум, и лучше с вертолетом…

– Серьезный домик у твоего Гарика, – озадаченно потер я кончик распухшего носа.

И даже боли не почувствовал, так одолело меня раздумье.

– Во-первых, он не мой. А во-вторых, поехали отсюда.

– Почему?

– А вдруг он меня увидит? – поежилась Арина.

– Пусть видит. Домой его к бабушке пригласишь, чайком напоишь.

Эх, если бы все было так просто, как хотелось. Выпьет Гарик чайку, а кружку оставит мне. Мыть я ее не буду, отвезу в Черногайск, отдам экспертам на обследование. И тогда уже будет видно, что делать с парнем – снимать с него подозрения или высылать за ним группу спецназа.

Глядя на этот дом-крепость, я уже сейчас испытывал желание поскорее убраться из этих мест. Его мрачный вид наводил тоску, а интуиция подсказывала, что где-то рядом витает смерть. И меня могут убить, и Арину…

– Шутишь? – вымученно улыбнулась она.

– А почему нет? Чайкý жалко?

– Чайкý? А если он кровь пьет? – совершенно серьезно спросила девушка.

Похоже, панихидные настроения одолевали ее не меньше моего. Но виновато в этом было не только гнетущее впечатление от особняка на косогоре, но еще и наступающий вечер. Серые краски, мрачные тона…

Я выжал педаль сцепления и включил первую скорость. Машина покатилась под уклон медленно, но в зеркале заднего вида я увидел столб пыли. Вернее, это был небольшой смерч, который, обогнав мою «Ниву», сметая с проселка пыль, понесся к селу. Уж не злые ли силы послали его вслед за нами?.. Вслух я ничего не сказал, но, глянув на бледное лицо Арины, понял, что думает она о том же.