Читать книгу "Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом - Марк Лог"

Стихотворение начиналось так:

And I said to the man who stood at the gate of the year: ‘Give me a light that I may tread safely into the unknown.’

And he replied:

‘Go out into the darkness and put your hand into the Hand of God. That shall be to you better than light and safer than a known way.’

И я сказал тому, кто стоял при дверях года: «Дай же мне света, чтобы спокойно пройти в неизвестное».

И тот ответил:

«Ступай во тьму, только положи свою руку в Руку Господа. Это для тебя будет лучше, чем свет, и спокойнее, чем проторенная дорога».

Когда передача закончилась, Вуд пошутил, что пройдет несколько лет и король будет читать свое рождественское обращение перед телевизионной камерой. Король усмехнулся и ответил: «Я надеюсь, Вуд, что вы тогда будете сидеть под столом».

Благодаря передаче стихотворение Хаскинз стало широко известно под названием «При дверях года». Его печатали на открытках, цитировали везде и всюду. Королеву это очень тронуло, и уже в конце 1960-х годов, когда к часовне Святого Георгия в Виндзорском замке сделали пристройку, куда поместили останки ее покойного мужа, она распорядилась, чтобы эти слова выгравировали на панели справа от железных ворот. Когда она сама скончалась в 2002 году, это стихотворение читали на ее гражданской похоронной церемонии.

Никто не предупредил Хаскинз, что король будет ее цитировать, и она не слушала передачу. На следующий день она рассказывала Daily Telegraph: «Я услышала что-то смутно знакомое в кратком содержании речи. А потом до меня дошло, что ведь это стихотворение из моей маленькой книжки!»

Хаскинз нужно было благодарить Лога за то, что ее произведение обрело такую большую аудиторию. Когда за пять дней до передачи он отрабатывал текст с королем, ему сообщили, что архиепископ Кентерберийский посоветовал переделать стихотворные строки в прозу. Лог не согласился и уговорил советников короля не давать этому предложению хода. Правда, ему не понравилось, как король прочел стихотворение. «Он начал плохо, с какой-то чуть ли не писклявой ноты, так что сразу стало понятно, какие эмоции его обуревают, – заметил он потом. – Скоро он, правда, вполне овладел собой, и дальше все пошло хорошо, вот только говорил девять с половиной минут, а не десять-одиннадцать. Слишком быстро…»

3

Холода

Первый полный год войны начался с сильных холодов: газеты писали, что так низко температура не падала со времен сражения при Ватерлоо. Заледенели восемь миль Темзы между Теддингтоном и Санбери, лед сковал реки Мерси, Хамбер, Северн, Озерный край в центре страны и все озера Шотландии. Сотни барж не могли двигаться по каналу Гранд-Юнион. Целую неделю в центре Лондона температура держалась ниже нуля, серпантин, покрытый шестью дюймами[29] льда, превратился в настоящий каток. Поезда стояли в снежных заносах, водяные трубы перемерзали, газовые колонки взрывались, а птицы, по рассказам, замерзали на лету и падали прямо в Ла-Манш[30].

Невзирая на войну и превратности погоды, Логи встретили Рождество в относительно нормальной обстановке – хотя, что уже стало традицией, Лайонел провел весь день с королем. Гости начали съезжаться в Бичгроув еще в субботу, 23 декабря. Всего вместе с хозяевами праздновать собрались десять человек. Все разместились в доме, потому что из-за тумана ездить было почти невозможно даже в границах Лондона. Миртл трепетала уже заранее: впервые после отъезда из Австралии ей предстояло без посторонней помощи принять такое количество людей. Мало того, в предрождественской суматохе ее свалил бронхит; правда, как говорится, нет худа без добра: за время болезни она успела довязать пуловер для Валентина.

Само Рождество отметили «веселым холодным ужином». «В половине седьмого вечера коктейли с шампанским; раздали и получили подарки; бог знает когда мы в следующий раз позволим себе шампанское», – заметила Миртл. Потом хозяева и гости мыли посуду под песни Грэйси Филдс, которые передавали по радио для солдат. «Не танцевали, что необычно, но нужного настроя не было ни у кого».

К 27 декабря гости разъехались, и жизнь спокойно потекла к новому году; ее оживил только приезд Валентина, который получил в госпитале десятидневный отпуск, потому что проработал все Рождество. Потихоньку начал падать снег; на взгляд Миртл, Бичгроув выглядел «божественно», хотя Валентин и Энтони, приехавший из Лидса на каникулы, ворчали, что его все-таки мало и нельзя кататься на санках. Встречать новый год вся семья отправилась в Уимблдон, к своим австралийским друзьям Гилберту и Мейбл Гудман, для чего пришлось проехать десять миль по затемненному Лондону. «Висел туман, и в маленькой открытой спортивной машине Валентина было очень страшно, – записала Миртл в дневнике. – Многие звонили, отказываясь приехать, мы отправились еще в одно место, уехали оттуда пораньше в клуб “Лицеум”, встретили там новый год и двинулись домой, причем ехали полтора часа вместе обычных тридцати минут. Пешеходы подсвечивали нам фонариками, придерживая машину за борт. Ни за что и никогда больше такого делать не будем».

На этом все закончилось. Уже рано утром в воскресенье Энтони отправился обратно в Лидс искать новое жилье; Валентин уехал вечером. «Стало одиноко, – записала Миртл после их отъезда. – Жизнь пошла по-старому. Снова мороз, снова снег, и так же страдает вся Европа».

И Миртл начала свою хронику арктического похолодания, опускавшегося на Лондон.

Вторник 9 января. «Морозно; выходить мне не разрешили, поэтому решила взяться за починку постельного белья, чем не занималась уже очень много лет».

Среда 10 января. «Снег падает, на морозе замерзает коркой, и от этого на дорогах очень опасно, поэтому разбираю шкафы и ящики, избавляясь от старых детских игрушек… Определенно, этот холод заставляет гуннов сидеть и не высовываться».

Четверг 18 января. «Скучаю в своем ледяном королевстве, наша улица как будто под снежным одеялом, только там, где мягко, виднеются птичьи следы».

При таких температурах поддерживать жизнь в громадном Бичгроуве было почти невозможно. Как только началась зима, Лайонел и Миртл решили экономить: обогревать только те комнаты, которыми пользовались, и отключить все батареи наверху. 19 января резко понизилась температура, и три батареи лопнули. Почти два часа Миртл усмиряла поток воды, и при помощи гаечного ключа с трудом перекрыла кран. «Веселенький денек», – записала она. На следующий день, судя по архивам метеорологической службы, температура утром упала почти до -9 °C, а потом чуть поднялась, до -2…4 °C.

Энтони в Лидсе приходилось еще хуже, и Миртл записывала: «В квартире перемерзли все трубы, уже девять дней он не мылся в ванной. Потом из каминной трубы повалила сажа и перепачкала все вещи. Сегодня он переезжает на новую квартиру, надеюсь, ему там будет хоть немного лучше».