Читать книгу "Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом - Марк Лог"

Фильм «Король говорит!» вышел в прокат в конце 2010 года и сразу же снискал огромный успех у критиков и широкой публики; он получил семь премий Британской академии кино и телевизионных искусств (BAFTA) и четыре «Оскара»: лучшему фильму, лучшему режиссеру (Тому Хуперу), лучшему исполнителю мужской роли Колину Фёрту – за исключительное мастерство воплощения Георга VI на экране – и лучшему сценаристу (Дэвиду Сайдлеру). Только в кинотеатрах его посмотрело не менее сорока миллионов человек, а потом еще несколько миллионов – на DVD, Netflix, Amazon и по телевидению.

Секрет привлекательности фильма прост: у зрителей нашла искренний отклик история о том, как будущий король боролся с врожденным заиканием и как ему сумел помочь логопед Лайонел Лог, уроженец Австралии. Посетители кинотеатров по достоинству оценили подлинно английскую атмосферу ленты, исполнительское мастерство Фёрта, показавшего им мягкого, ранимого монарха; аплодировали Джеффри Рашу, герой которого, Лог, упорно пробивался сквозь препоны протокола, чтобы помочь своему высокородному пациенту. На успех сработало и то, что сама история была невыдуманной: Георг VI и в самом деле заикался и ему очень помог неродовитый австралиец, применявший весьма нетривиальные методы.

Для меня же лично фильм стал особым событием: Лайонел Лог – мой родной дед, но его не стало в 1953 году, за двадцать лет до моего рождения, и поэтому он всегда представлялся мне некой загадкой. Мальчиком я не раз слышал о нем, но, признаться, воспринимал деда как человека давно прошедших времен, хотя, став старше, с большим любопытством перебирал медали, фотографии с подписями членов королевской семьи и прочие исторические вещицы, которых у нас дома было немало.

Только в 2001 году, после смерти моего отца, Энтони, младшего из трех сыновей Лайонела, я начал осознавать, какую роль сыграл мой дед в истории королевской семьи. Не теряя времени, я стал приводить в порядок личный архив деда; сначала он хранился у его старшего сына, Валентина, блестящего специалиста по операциям на мозге, а после смерти Валентина в 2000 году – у моего отца, который запер все бумаги в высоком сером шкафу у себя в кабинете.

31 августа 2010 года, на закрытом просмотре фильма в кинотеатре «Одеон» на лондонской Пентон-стрит, я, так сказать, встретился лицом к лицу с дедом и получил сильное впечатление. За год до этого, когда Сайдлер уже написал сценарий, а на студии Elstree и натуре в окрестностях Лондона вот-вот должны были начаться съемки, создатели фильма разыскали меня. Я тоже живу в Лондоне, однако списались мы через научный сайт Кэролайн Боуэн, специалиста по речевым расстройствам, которая живет и работает в Сиднее – тогда через интернет только там можно было найти информацию о Лайонеле Логе. Продюсеры очень обрадовались, узнав, что у меня хранится дедовский архив, большую часть которого никто не видел. По мере его расшифровки Хупер и Сайдлер перерабатывали сценарий, дополняя его бесценной информацией, которую я разыскал.

И все же я был не совсем готов увидеть Раша в роли собственного деда, Фёрта – в роли короля, Хелену Бонем Картер – в роли королевы, а Дженнифер Эль – в роли бабушки, Миртл. На экране мой отец предстал десятилетним мальчиком, и в этом было что-то нереальное. До сих пор помню, как меня пригласили на съемки и познакомили с Беном Уимсеттом, который его играл. Снимали сцену, которая меня особенно взволновала: герой Раша нависал над моим отцом и Валентином, наизусть читавшими Шекспира. Мне вспомнилось, как в детстве я с великим трудом проделывал то же самое, а отец, обладатель завидной памяти, без труда произносил большие отрывки, которые заучил еще мальчишкой.

Успех фильма привнес в мою жизнь немало нового и необычного: сразу же после премьеры я раздал несметное множество интервью английским и американским газетам и телепрограммам, рассказывая, каким был «настоящий Лайонел Лог». После церемонии вручения «Оскаров» я получил приглашение на прием в лос-анджелесский отель Chateau Marmont. «Король говорит!» ожидал настоящий триумф, ленту чествовал целый сонм голливудских звезд. Празднования продолжались до самого рассвета.

Вечером следующего дня я присутствовал уже на другом приеме – на роскошной вилле в районе Голливуд-Хиллз давали продюсеры фильма Саймон Иган и Гарет Унвин. Я заметил дочь Саймона, которой был год и три месяца, подумал, что было бы здорово запечатлеть ее с «Оскаром» в руках, дал девочке статуэтку и отступил, чтобы сделать снимок. Как раз в тот момент, когда я нажимал кнопку, она разжала ручонки, и «Оскар» загрохотал по каменным ступеням. Стало тихо. У всех на лицах был ужас, а мое просто превратилось в маску: было очень неловко и стыдно.

Статуэтка серьезно пострадала: от головы, плеча и подставки отлетели осколки, на груди отслоилась позолота. Мы тут же кинулись в Американскую академию кинематографических искусств и наук, и, к моей великой радости, оказалось, что там работает своеобразная «скорая помощь» для бедолаг-статуэток, нередко страдавших на пирах победителей. Когда Саймон вез «Оскар» в починку, он думал, что увидит очередь из смущенных, помятых лауреатов со своими поврежденными статуэтками в руках.

Понятно, что за 118 минут всего не покажешь, хотя Хупер, для которого это была всего лишь вторая работа, снял фильм превосходно. Вот поэтому, поучаствовав в работе по созданию киноленты, я вознамерился рассказать о реальных событиях, ставших основой сценария, и призвал на помощь Питера Конради, журналиста Sunday Times. Свою книгу мы озаглавили «Король говорит!». Она вышла одновременно с фильмом, стала бестселлером и в Великобритании, и в Америке, была переведена более чем на двадцать языков[1].

Мой дед работал с королем более четверти века, был верен своему пациенту, уважал его частную жизнь и не распространялся о способах лечения. Он предпочитал не выходить из-за кулис, редко давал интервью, никогда не публиковал своих работ, не допускал, чтобы его методы критически разбирали ученые мужи или изучали студенты. Кроме того, работал он всегда в одиночку. Не закончив университетского курса и не имея ученой степени, он, вероятно, чувствовал себя самозванцем и был вынужден сопротивляться не только предрассудкам почтенного медицинского сообщества, но и определенным антиавстралийским настроениям.