Читать книгу "Девочка с самокатом - Дарёна Хэйл"

– Тебе их не жалко? – неожиданно спрашивает Лисса. Она ковыряет маленькой ложечкой овсяную кашу, смешанную с морщинистым тёмным изюмом, рядом с ней – наполовину пустая кружка с кофе.

Или наполовину полная, это как посмотреть.

– Кого? – Эмбер пытается сообразить, почему ей должно быть жалко тех, кто приходит посмотреть на их гонки.

Лисса кривится.

– Зомби, конечно. – Она облизывает ложку и, подмигнув Эмбер, с невинным видом пожимает плечами. – Когда-то они были такими, как мы.

Улыбка у Лиссы сладкая, словно неразмешанный сахар, оставшийся на дне кружки. Она такая сладкая, что от неё сводит скулы, и Эмбер чувствует навязшую тяжесть в зубах. Самое паршивое в этой улыбке – глаза. Потрясающе красивые глаза Лиссы, опушённые тёмными ресницами и широко распахнутые, абсолютно холодные и абсолютно равнодушные, абсолютно пустые глаза.

– Я не думала об этом, – отвечает Эмбер.

Она действительно никогда раньше об этом не думала, но думает теперь – практически до самого старта. Точнее, до того момента, как они все отправляются к стадиону: жребий делит их на четыре группы по четыре человека, и пообщаться всем вместе теперь удастся только после того, как всё закончится. Участники первого заезда после своей гонки окажутся в изоляции, потом к ним присоединятся участники второго и третьего, и ни один из тех, кто уже прошёл по трассе, не сможет перекинуться ни единым словом ни с одним из тех, кто туда ещё не выходил.

«Необходимые меры», – говорит Кристофер, пожимая плечами. «Таковы правила», – подчёркивает Антонио, ещё один организатор, сдвигая на затылок широкополую шляпу.

Все только молча кивают.

«Всё просто», – прокручивает Эмбер в голове слова Лилит. Или Калани. Или, может быть, Дженни и Джонни – близнецы говорят быстро, сбивчиво, почти хором, так, что в конце концов их голоса становятся совершенно неразличимыми.

«Всё просто, – повторяет она, – всё очень просто». Ничего неожиданного, ничего такого, к чему она не была бы готова (кроме того, что ей нужно выйти на трассу и от начала до конца проехать эту трассу на своём самокате, не отвлекаясь на зомби). Живых мертвецов на каждую дорожку выпускают одинаковое количество – Эмбер старается не думать ни о том, где их берут, ни о том, какие конкретно цифры скрываются за безликим «их будет поровну», – но где и как ты столкнёшься с ними в действительности, можно только гадать. Вариантов бесконечное множество: зомби могут сгруппироваться в самом начале, а могут растянуться по всей трассе или, например, устроить засаду на финише…

Нет, конечно, они не настолько умны, чтобы устроить засаду.

Эмбер оглядывается по сторонам и видит побелевшие лица других участников. Она узнаёт того парня, о котором ей рассказывал Калани, и неожиданно понимает, что не знает его имени, вообще ничего о нём не знает, и даже не помнит – кроме той красной футболки, в которой он был, когда она его впервые увидела. Сейчас он в другой, в тёмно-синей.

Все остальные кажутся просто разноцветными пятнами, вовсе без лиц.

В самом центре стадиона Эмбер замечает площадку, на которой собраны все средства передвижения. Она видит оранжевый пляжный внедорожник без верха (остатки потрёпанного тента полощутся на ветру), и два потрёпанных квадроцикла, и несколько блестящих хромированных мотоциклов, на ручке одного из которых болтается кислотно-розовый шлем, и несколько мотоциклов попроще, и огромного железного зверя с люлькой, выкрашенной в глубокий фиолетовый цвет. Свой самокат она замечает не сразу: он выглядит здесь маленьким, совсем игрушечным, как будто ребёнок, случайно оказавшийся в толпе сосредоточенных взрослых.

Привычное волнение в пальцах – как обычно перед тем, как коснуться руля, – приводит её в себя. Эмбер дышит глубже, пытается сосредоточиться.

Несмотря ни на что, понемногу у неё получается. Она больше не оглядывается по сторонам, не пытается распознать соперников и, самое главное, даже не думает смотреть на трибуны. Боковое зрение подсказывает: там слишком много людей, и этой информации Эмбер достаточно. Ей незачем разглядывать их, незачем их узнавать, незачем изучать их реакцию. Улыбки, аплодисменты, восторг, страх, бешеная погоня за адреналином, извечная жажда пощекотать нервы…

Хлеба и зрелищ, как сказала Лилит.

Лилит мимолётно улыбается ей, в руках у неё – ящик для жребия. Каждый гонщик должен будет вытащить номер трассы, по которой поедет. Кот в мешке, грандиозный сюрприз, и очень может быть, что твой пляжный джип, Роджер, никак не поможет тебе на заставленной мусорными баками и каменными пирамидами, извилистой и узкой дорожке. Впрочем, Роджера здесь нет, он выступает в третьем заезде, вместе с Джонни и Дженни, и на такой вот дорожке их огромный мотоцикл тоже может застрять.

Эмбер закусывает губу.

Стадион замирает в напряжённом ожидании, когда за своим жребием тянется первый участник. Это Лисса, и Эмбер удивляется – надо же, Лисса. На самом деле, сложно не заметить её огненно-рыжие волосы, даже когда они стянуты в круглый пучок, сложно не обратить внимание на её высоченные каблуки и кожаные сапоги выше колена, на её куртку, застёгнутую так, чтобы в вырезе паслись сразу все камеры сразу всех журналистов.

Эмбер плотнее запахивает старый жилет цвета хаки, проверяет ремень. Её выцветшая футболка заправлена в джинсы, самые плотные, чтобы уберечь ноги от укусов, царапин, ударов и всего, что с ними может случиться, а джинсы, в свою очередь, заправлены в грубые ботинки на прочной подошве. На ней нет ничего лишнего и ничего неудобного, только то, что защищает и не сковывает движения.

Стоит только Лиссе вытащить жребий, как по знаку Лилит один из работников стадиона бросается к блестящему мотоциклу, похожему на паутину из серебристой сверкающей стали и запутавшихся в ней крупных деталей: бака, двигателя, огромных колёс, седла и педалей… Это мотоцикл в духе Лиссы, на нём нужно сидеть с идеально-прямой спиной, может быть, даже вальяжно откинувшись на невысокий бортик сиденья, небрежно держась руками за широко расставленные крылья руля, и служащий ведёт его к первой дорожке.

Пока что каждая трасса – только лишь номер. За цифрами ничего не скрывается, цифры ни о чём им не говорят, но уже к вечеру они будут точно знать, где живые мертвецы были активнее, а где приходилось слезать с мотоцикла и пытаться пропихнуть его через сплетение веток и скопление мусора. А потом устроителям гонок придётся потратить несколько дней на то, чтобы перестроить дорожки – вдруг кто-то начнёт придумывать стратегию, едва лишь вытянув жребий?

Бородач в тёмно-синей футболке вытягивает вторую дорожку, высокой девушке с россыпью родинок на одной щеке и двумя рваными шрамами на другой достаётся четвёртая.

Эмбер заносит руку над ящиком и, не доставая бумажки, улыбается с наигранным удивлением:

– Третья. Вот это дела.

Лилит только качает головой:

– Будь осторожна.

Куда там.

Она выходит на трассу, чувствуя себя маленькой щепкой посреди огромного океана. Стадион гудит множеством голосов, но в конце концов все они сливаются в один-единственный гул, который поначалу кажется почти нестерпимым, но потом становится практически незаметным.