Читать книгу "Игра в реальность. Охота на дракона - Елена Райдос"

– Антон, рано или поздно тебе придётся принять тот факт, что Сабин тебя переиграл,– жёстко отчеканил Тарс. – И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше будет для всех. Твой брат не остановится на единственной жертве. Но он будет избегать открытого столкновения и наносить удары исподтишка. Не жди, что он согласится на честную схватку.

– Вот только не нужно меня держать за инфантильного идиота,– голос Антона стал ледяным. – Я уже пробовал его найти и не раз. Сабин исчез вместе со своим эльфийским лесом. Его нет в базовой Реальности, и никаких новых миров за это время тоже не появилось. Ищейка, к сожалению, не умеет искать Творцов. Я не знаю, где он и что задумал.

– Зато он знает, где тебя искать,– тоскливо вздохнул Тарс,– тебя и твою Алису.

При упоминании имени своей любимой Антон вздрогнул. Нет, Алиса сейчас в безопасности в мире Атан-кея. Братцу до неё не дотянуться. Этот мир надёжно изолирован от базовой Реальности. Хочется думать, что надёжно. Но как-то же Сабин достал Дали? А ещё он сделал невозможное и выбрался из стасиса. Без посторонней помощи тут явно не обошлось. Кому же под силу оказался такой подвиг? Когда они сами с Тарсом ныряли в погружённые в стасис миры Высших, то очень быстро выяснили, что это было далеко за гранью возможностей для рядового Творца. Сам Антон смог вытащить Орэя и Атан-кея только благодаря Алисе, ментальному слиянию с источником созидательной энергии, которым она являлась. А позже сами Высшие проделывали этот трюк строго вдвоём. Поодиночке даже у них сил не хватало. Откуда же в нашей Реальности было взяться парочке Высших Творцов, чтобы взломать стасис в эльфийском лесу? Мозг упрямо отказывался работать. Вертер, как живой, стоял у Антона перед глазами, и сил думать о чём-то, кроме смерти друга, у него не было.

– Как там Дали? – поинтересовался Тарс. – Думаешь, она оправится от всего этого кошмара?

– Дали! Ну конечно же. Именно она является ключом к разгадке этой тайны,– догадался Антон. – Какие же мы идиоты. Нужно было поговорить с Дали, прежде чем напичкать её транквилизаторами. Было бы сейчас чем заняться. Она точно должна знать, где искать Сабина. Никому другому, кроме братца, не удалось бы внедрить такую подлую паразитическую программу в её сознание. Тут сразу видно руку мастера. А мы опять повели себя как дети малые. Пожалели девушку. Это же безнравственно терзать убитую горем малютку. Допрос подождёт. А если нет? Если будет уже поздно? Этого её кавалера из бывших Охотников уже и след простыл. А ведь он точно в эту историю замешан по самое не балуйся.

– Антон,– перебил его размышления Тарс,– а около Дали кто-нибудь дежурит? Хочешь, я её посторожу?

Его бывший наставник, похоже, думал о том же, что и он сам.

– Хорошо, иди,– согласился Антон,– а я запущу Ищейку по следу Амара. Этот тип, по крайней мере, точно не Творец. Должно получиться. Встретимся в каминном зале через пару часов.

Но встретились они гораздо раньше. Девушки в её комнате не оказалось.

***

Знакомый топот десятков ног раздался, когда Роб как раз заканчивал десятый круг ко́ры. Монахи, не стесняясь прихожан, ломились в очередь на получение благословения Его Святейшества, как стадо диких слонов. Роб благоразумно забился в угол, пропуская ретивых служителей культа. А то ведь затопчут и не заметят. Когда поток бордовых ряс почти иссяк, он пристроился в конец очереди, пропустив заодно и тибетцев, пришедших с утра пораньше за благословением. Спешить было некуда. Шафрановой водички хватит на всех, и Его Святейшество не уйдёт до самого последнего человека в очереди.

Слизнув чуть горьковатую воду с ладоней и вылив остатки себе на голову, довольный Роб отправился проверить, не началась ли пуджа в храме защитников. Каждый раз, производя эти нехитрые действия, он удивлялся эффекту от такого простого и ставшего привычным ритуала. В каком бы настроении он ни находился, несколько капель шафрановой воды из рук Его Святейшества смывали любые печали и наполняли сердце безмятежностью и покоем. Роб по опыту знал, что действие благословения продлится как минимум до середины дня, а если не халтурить и добросовестно контролировать свой эмоциональный настрой, то и до вечера. Кем же должен был быть этот человек, чтобы его благословение так мягко и ненавязчиво полностью меняло состояние психики, да ещё и с пролонгированным эффектом? Робу порой казалось, что этот высокий старик с добрым отрешённым лицом никак не может быть обычным человеком, что его человеческий облик – это не более, чем оболочка, скрывающая его истинную волшебную сущность.

Получив разрешение посещать лекции для монахов, Роб поначалу очень стеснялся, старался затесаться в дальние ряды где-нибудь на проходе, как бы подчёркивая, что недостоин дарованной милости. Сами монахи тоже встретили новичка не слишком приветливо, с изрядной долей скепсиса и подозрительности. Прошло почти полгода, прежде чем они перестали неодобрительно коситься на пришлого европейца. Роб вёл себя тихо, как мышка, старался не привлекать к себе внимания, что, впрочем, было не сложно. Понимать лекции на тибетском, когда лама не старался специально для него говорить медленно и внятно, как на ретрите, было очень непросто. Всё внимание Роба было сосредоточено на том, чтобы не потерять нить объяснения, не пропустить что-нибудь важное. Лекции не были посвящены учению дзогчен, они в основном касались текстов более низких колесниц. Но это было даже к лучшему. Для того, чтобы идти дальше, требовалась база, и Роб впитывал учение бон как губка.

Через полгода, когда он немного пообвыкся, и трудности с пониманием отошли на второй план, Роб начал обращать больше внимания на обстановку в классе. Сильнее всего его удивляло, как мало вопросов задавали учащиеся. Да и сами вопросы в основном были просто уточнениями и не касались основополагающих моментов. Сначала Роб подумал, что монахи просто и так всё знали, и им ни к чему было спрашивать. Это вызывало в нём жгучую зависть, ведь в его собственной голове вопросы роились, как пчёлы, и размножались, словно кролики. Но постепенно до него начала доходить простая сермяжная правда монастырского бытия. Монахам просто не было нужды докапываться до сути, достаточно было услышать и принять услышанное как есть, не пропуская через свой аналитический аппарат. Аналитика была за гранью их должностных обязанностей. Они проходили обучение в монастыре, чтобы получить тот образ жизни, который был им по вкусу, а вовсе не для того, чтобы постичь все тайны бытия.

Придя к такому выводу, Роб решился и сам начал задавать вопросы Ринпоче. Его вопросы были наивными, но в то же время они требовали обстоятельного ответа и тянули за собой следующие вопросы. Уроки затягивались, монахи недовольно переглядывались и бросали на Роба неласковые взгляды. Через неделю поняв, что поток Робовых вопросов не иссякает, Ринпоче выделил ему полчаса в день для персональных занятий. На такую удачу Роб не смел даже надеяться. Теперь после лекций он пристраивался в хвост за своим обожаемым ламой и шёл к нему домой в комнатку, расположенную на втором этаже общежития для монахов. Они заваривали чай, усаживались на подушки и продолжали беседу уже наедине. Постепенно с общих вопросов бон они перешли к вожделенному Робом учению дзогчен, и жизнь превратилась для искателя истины в сплошной праздник.