Читать книгу "Девушки из бумаги и огня - Наташа Нган"

– Личного пространства здесь не предусмотрено, – отзывается госпожа Эйра. – Отныне ваши жизни принадлежат королевскому двору, девочки. И чем скорее вы это осознаете, тем лучше.

Голос у нее добрый и спокойный, но Блю все равно морщится.

– Это для того, чтобы мы не вздумали водить любовников? – шепотом спрашивает кто-то из девушек.

Вперед выступает веснушчатая девушка, которая приветствовала меня улыбкой. Она выглядит юной – младше всех присутствующих. Слишком юной, чтобы находиться здесь. У нее круглое личико и красивые зеленые глаза. Теперь, когда я вижу ее глаза вблизи, меня поражает их цвет – он в точности такой же, как у полей вокруг нашей деревни, когда они сверкают под солнцем после муссонных дождей. Я улыбаюсь ей в ответ на ту улыбку. В конце концов, хотя Блю и единственная, кто вслух не одобрил моего присутствия, от остальных девушек трудно ожидать восторга по поводу моего присутствия: я невольно стала их лишней соперницей в борьбе за благосклонность Короля.

Хотя я бы предпочла, чтобы нас было даже не девять, а, например, миллион. И чтобы у всех без исключения были золотые глаза, как у меня.

– Наверное, – отвечаю я на предположение зеленоглазой.

– Не то чтобы я собиралась, – шепотом продолжает та. – У меня их никогда еще не было. Я имею в виду – любовников, а не собственных покоев, хотя дома и спальня у меня была общая с сестрами. А у тебя?

– Была ли у меня своя спальня?

– Нет же! Я про любовника, – хихикает та.

Я отрицательно качаю головой, и ее это почему-то ободряет.

– Вот здорово, а я боялась – вдруг я одна окажусь такая. Госпожа Эйра сказала, что я тут самая младшая. Мне пятнадцать. Вот я и думала, что, наверное, окажусь единственной в группе, у кого нет… гм… никакого опыта. – Она снова нервно хихикает. – Извини, я забыла представиться! Я – Аоки.

– А я – Леи.

– Да, про тебя я знаю. Ты же девятая, про тебя все слышали. – Она бросает быстрый взгляд на девушку с иссиня-черными волосами и добавляет: – Хотя, может, тебе и недолго оставаться девятой. Не знаю, как долго она тут продержится, если продолжит так запросто грубить мадам Химуре. И не скажу, что я огорчусь, если ее выгонят.

Я фыркаю, но быстро обрываю смех, когда Блю сердито оглядывается на нас.

Мадам Эйра по очереди разводит нас по спальням и велит оставаться в них в ожидании наших горничных. Моя комната – в самом конце коридора, напротив спальни Аоки. Я с тяжелым сердцем переступаю порог, а рыжая девочка радостно вбегает в свою комнату.

– Я ужасно волнуюсь! Наверняка сегодня не смогу уснуть! – возбужденно говорит она мне от своей двери. – Как же все это замечательно, правда?

– Э-э… – я не знаю, что сказать, и стараюсь растянуть губы в улыбке. Но улыбка тут же тает, стоит мне закрыть за собой дверь. Я стою в центре комнаты. Она выглядит ровно так, как я себя чувствую: голой, лишенной почти всего. Я медленно обхожу спальню по периметру, ведя рукой по стене. Дома, в нашей лавочке, я знала на ощупь каждую мелочь, каждый след от сучка на деревянной стенной панели. У каждой трещинки, пятнышка, неровности была своя история, связанное с ней воспоминание. Наш дом был подобен книге, по которой можно прочесть все о моем детстве. А эта комната совершенно пуста и безлика. Страница, на которой не написано ни слова.

Дверь приоткрывается – и я подпрыгиваю от неожиданности. В спальню врывается Лилл.

– Госпожа Эйра назначила меня вашей горничной, госпожа! – восторженно выпаливает она. – Как раз не хватало одной, а я ведь целый год ждала повышения из служанок!

Я не могу сдержать улыбки.

– Тогда давай я тебе поклонюсь и поздравлю тебя с повышением, – я низко кланяюсь, касаясь лбом пола. – Чем могу служить, госпожа Лилл?

Девочка безудержно хихикает.

– Ой, госпожа, пожалуйста, не шутите так! Если мадам Химура заметит, ее хватит удар!

Я приподнимаю бровь.

– Ты уверена? Тем больше причин так шутить!

Пока Лилл помогает мне переодеться на ночь, я понимаю, что страх и напряжение немного отступили, давая место другим чувствам. Я и представить не могла, что здесь будет можно найти друзей, однако Лилл, Аоки и даже госпожа Эйра неожиданно дали мне надежду на то, что все может оказаться не так уж плохо.

По дороге во дворец я приготовилась к скорби. К слезам. К тому, что мне придется делать то, чего я не хочу – хуже того, чего я боюсь. К боли, к тоске по дому. Я готовилась только к плохому, представляла все самое ужасное, что может ждать меня во дворце.

А вот к доброте я оказалась не готова.

Но все равно доброта новых знакомых, шутки с Аоки и Лилл ощущаются какими-то глубоко неправильными, как… как худший вариант предательства.

Этой ночью я ложусь в постель, ощущая кожей непривычную прохладу шелковых простыней, и прижимаю к груди свой медальон Дня Благословения. Это единственное, что осталось у меня от дома, от прежней жизни. К глазам подступают слезы, и я зажмуриваюсь, чтобы их сморгнуть. И пытаюсь представить себе, что делают сейчас папа и Тянь, как они справляются без меня. Внутри что-то болит и ломается. Само это слово – «дом» – отзывается болью, как тупой кинжал, вонзившийся в живот.

Слово «Дом» – это песня. Зов, на который я больше не могу ответить.

– Скоро вы привыкнете, госпожа, – сказала Лилл, оставляя меня на ночь. – К тому времени, как откроется ваша подвеска, вы уже сами будете знать свою судьбу.

Но я не могу отделаться от ощущения, что моя судьба теперь принадлежит кому угодно, кроме меня самой.

Глава седьмая

Когда звучит утренний гонг, я уже довольно давно не сплю. Мне снова снилась мама. Тот день, когда ее забрали демоны. Так странно проснуться здесь, вдали от дома, в месте, куда, возможно, когда-то привезли и ее! Не знаю почему, но мне кажется, что я чувствую тень ее присутствия. Оно похоже на отзвук сердцебиения: каждый шаг отдается мыслью, что этих же половиц могли касаться ее стопы. Вид из окна вызывает ощущение, что она тоже могла это видеть. Пока я здесь, во дворце, непременно нужно найти способ узнать, что с ней случилось! Даже если это единственная польза от моего присутствия здесь – тем больше причин использовать шанс. Еще на шаг приблизиться к правде. Как это было бы хорошо – быть оторванной от одного из родителей для того, чтобы отыскать другого на противоположном краю света!

За окном встает солнце, и последние капли ночного дождя быстро высыхают под его лучами. Мое окно выходит на северо-западную часть Женского Двора. Я ожидала увидеть маленькие садики, о которых упоминала госпожа Эйра, но при свете дня вижу огромный парк с деревьями, прудами, покрытыми цветами лужайками, покатыми холмами, изящными садами камней. Между деревьями видны изогнутые крыши пагод, похожие на крылья. Парк простирается так далеко, что я едва могу различить дворцовые стены, однако они все равно притягивают мой взгляд – сплошная линия черного камня, словно нарисованная быстрыми, сердитыми ударами кисти.