Читать книгу "Выйти замуж за дурака - Надежда Первухина"

Кстати, о «заморских странах». Кошка по ходу дела, перетряхивая гремящие накрахмаленные слои нижних юбок, растолковывала мне, с кем Тридевятое царство дружбу водит, а кого сторонится. Оказалось, что в столице Тридевятого царства, граде Кутеже, есть целых три дипломатических миссии: из Великой Братании, Фигляндии и княжества Нихтферштейн. Еще в столице живет множество кидайцев, но их дипломат, как раз тот самый Ко Сей Бессмертный поссорился однажды с Руфиной и покинул Кутеж, будучи объявлен персоной нон-грата. А кидайцы остались, расположились на Сытной улице, заняли торговые ряды и занимаются коммерцией. Жалоб на них не поступало, поэтому Руфина относилась к ним лояльно. А как в кошку превратилась, так ей вообще стало не до большой политики… Челобитчиков же из разных там Учкудуков, Пиратских Помиратов и Тыгдым-орды в Тридевятом царстве не принимали и принимать не хотели – больно жадные да воинственные это были народы. И очень кошка-царица опасалась, что Аленка-самозванка сведет на нет все ее усилия по укреплению международных контактов. Потому так и торопила меня со свадьбой. И трясла содержимым необъятных сундуков…

– Василиса, ты не в окно гляди, а вот на этот сарафан. Лазоревый, стеклярусом да бирюзой отделанный.

– Красиво.

– Примеряй. Ты в нем на девичнике будешь плакать – красоваться.

– На каком таком девичнике?! Кошка окатила меня презрительным взором золотых своих очей.

– И кто из нас специалист по фольклору и народным традициям, а?!

Я покраснела:

– Руфина, может, .все-таки без девичника обойдемся? Во-первых, я уже, кхм, как ты знаешь, не девица, а во-вторых…

– Не обойдемся, – твердо заявила кошка, и я поняла, что спорить с нею бесполезно. Девица, не девица… Какая разница! Главное, чтобы сарафан налез.

– Ну налез…

– Нормально. Походи в нем пока, попривыкни.

– Господи, какой ужас! Я себя в нем чувствую, как орех в пустой пивной банке!

– Между прочим, это только начало. Я тебе сейчас твой свадебный наряд покажу, так что ты готовься морально.

Но прежде чем я узрела свое свадебное платье, взору моему предстали шесть уютно свернувшихся котят, дремлющих в гнезде из собольей шубы.

– Какая прелесть! – ахнула я, созерцая их. Они были пушистые, и все как один черные с рыжими пятнами.

– Нравятся? – с какой-то необычайной нежностью поинтересовалась Руфина.

– Да, такие милые… А где же их мама? Руфина вспрыгнула на сундук с шубами и принялась молчаливо и методично вылизывать котят. Они, не просыпаясь, замурлыкали и стали тыкаться носами Руфине в брюхо. И меня осенило:

– Руфина… это что же, твои?!

– Мои. Ну и что такого? – с видом оскорбленной добродетели посмотрела на меня Руфина. По-твоему, если волею злых чар я превратилась в кошку, то мне следует отказать в радости, мм, любви и материнства?!

– Молчу, – смешалась я. Ты совершенно права, Но тогда получается, что они тоже царские дети! Кстати, если не секрет, от кого они у тебя…

– Не секрет. У посла Великой Братании, лорда Вроттберри живет породистый и весьма, мм, обходительный кот Берривротт. Еще когда была человеком, я любила погладить пушистого Берри по спинке, почесать за ушком. А уж когда стала кошкой, наша встреча оказалась просто неизбежной.

– Ох, Руфина, какая ты любвеобильная! – только и вымолвила я.

– Учись! Мужчины от таких женщин без ума! – гордо ответствовала мне кошка. Понежась с котятами, она спрыгнула на пол и заявила: – Кстати, еще о послах и вообще о дипломатии. Тебе это пригодится, поскольку…

– Но я же буду женой конюха…

– Василиса, иногда толковый конюх ценится выше бездарного вельможи. Так вот, о дипломатах. Рекомендую тебе завязать дружбу с женой посла княжества Нихтферштейн. Мари фон Кнакен, урожденная Штальбаум, – очаровательная, добрейшая и весьма остроумная дама. Чего, кстати, не скажешь о ее муже – манеры солдафона, интеллект колотушки для орехов. А уж какие ужасающие у него зубы! Не представляю, как бедная Мари с ним…

– Погоди, – захлопала я глазами, – Мари Штальбаум… Зубы… Орехи… Ты хочешь сказать, что здесь, в Тридевятом царстве, с дипломатической миссией находится тот самый Щелкунчик?'

– Да. И ничего особенного в этом нет. Не такой уж он и отважный-благородный, как его воспели. Зубы, правда, крепкие. На Масленой неделе он потешает наших мужиков тем, что запросто перекусывает дубовые палки в три пальца толщиной.

– О нет…

– Так я не о нем, а о его супруге. Мари сейчас на сносях. Ей одиноко – она плохо знает русский язык. Сойдись с нею на почве сказок… или детей. Словом, будь к ней поближе…

– Это продиктовано интересами высокой политики? – иронично поинтересовалась я.

– Нимало. Просто я полагаю, что тебе не покажется лишним общество интеллигентной женщины.

Настойчивость, с которой златоглазая Руфина рекомендовала мне свести дружбу с героиней бессмертной сказки маэстро Гофмана, мне не импонировала. Но возражать я не стала. Время покажет, зачем это нужно. Тем более что я сподоблюсь лицезреть легендарного Щелкунчика. Это наверняка незабываемое зрелище.

– Продолжим осмотр, – напомнила мне кошка, но я, переходя с ней к очередному сундуку, спросила:

– А почему о дипломате этой… Фигляндии ты не говоришь ни слова?

Руфина кратко мявкнула, но потом все-таки снизошла до ответа:

– Туукка Тииккуриилла, безусловно, замечательный дипломат и эффектная женщина, но знакомство с нею, боюсь, не пойдет тебе на пользу.

– Женщина-посол?

– Да. Фигляндия очень феминизированная страна. И я опасаюсь, что ты проникнешься вольнолюбивыми идеями незамужней Туукки и откажешь Ивану.

– Было бы неплохо… – пробормотала я, за что получила еще один испепеляющий взгляд.

– Царство мое погубить хочешь?! – намылилась вновь возрыдать околдованная царица.

– Не хочу. Никоим образом. Сделаю все, что велите. Только не надо снова выть в душераздирающей тональности ре-бемоль-минор.

– Нету такой тональности! – сразу вскинулась кошка.

– Есть. Когда некая кошка Руфина скандалить начинает, – усмехнулась я. Ладно, все. Я внимательно рассматриваю узоры на поневах.

Мы примолкли и вплотную занялись изучением свалившегося на меня приданого. В ходе осмотра были выявлены: короб с туфлями, сафьянными сапожками и даже дюжиной новехоньких лыковых лаптей (правда, Руфина предупредила, что лапти мне придется носить чаще, чем атласные туфельки, поскольку брак с царским конюхом все-таки предусматривает скромную жизнь. Хотя для посещения, допустим, царских палат я просто обязана одеться эффектно).

Для эффектности прилагались кокошники, до того затканные золотой канителью и всякими полудрагоценными камнями, что их страшно было надевать на голову – шея сломается под тяжестью подобного головного убора. Тут же была и свадебная фата – полупрозрачная, из кидайского миткаля, долженствующая закрыть меня всю, аки свежеусопшую мумию, с головы до пят.